Горан Петрович - Остров и окрестные рассказы

Хранислав замолчал. Воцарилась звонкая, как стекло, тишина. Станислава Т. посмотрела на меня испуганно. В глазах жены я заметил укоризненный блеск. Гость продолжал молчать, но цвет его лица изменился, теперь он стал красным.

— Простите, я погорячился, — мне хотелось выпутаться из неприятной ситуации.

— Не стоит извиняться, я и сам этого не понимаю, — признался он и снова отсутствующим взглядом посмотрел на глиняные горшки на окне.

Расстались мы с ним на этой короткой фразе. Расцеловались, как это у нас принято. Станислава Т. через окно смотрела, как он устало удаляется по улице. Потом, вздыхая, принялась пальцем перекатывать жирно-коричневые комочки земли в своих горшках.

— Так вы говорите, что весной молодые побеги так густы, что в них могут запутаться солнечные лучи? — спросила она как бы у себя самой, не поворачиваясь в нашу сторону.

Я не нашел в себе сил что-нибудь ей ответить.

ПОЮЩАЯ ЖЕНЩИНА

Удобно усевшись в плетеном кресле, с небрежно наброшенным на колени пледом, придерживая удочку, которую он получил в подарок от своих коллег в день выхода на пенсию, господин Павле озабоченно наблюдал за тем рукавом неба, который был виден с его балкона. Поверхность небесного свода была прозрачной. На дне можно было разглядеть тоненькие следы раков, ползущих вверх по течению. Это движение господин Павле замечал и раньше. Не было бы преувеличением даже сказать, что он его серьезно изучал. Начиная с весны холмы облаков с ворчливым кряхтением начинают подтаивать и разваливаться на небольшие льдины, которые потом тонут на нисходящих тропах. Как раз вовремя, делая доступным взгляду возвращение раков с их потомством.

Все это были ободряющие признаки того, что закидывать можно вертикально вверх — к самой высокой точке. Все же господин Павле никогда не увлекался рыбной ловлей. Во всяком случае, не занимался ею в привычном понимании этого слова. Он ловил рыбу без крючка. Наверху, к концу его лески привязано только свинцовое грузило и пестрый поплавок, просто для того, чтобы точно отметить, где именно он остановился, рассматривая небесный свод.

Как же непредсказуем этот мир, думал господин Павле, внимательно следя тем временем за все более яркими отблесками перламутровых улиток на дне неба. Правда, как и каждую весну, по-прежнему мягко наматывается клубок солнца, многие события происходят так же, как и всегда, и все же нельзя не согласиться с тем, что мир полон неожиданностей. Вот, к примеру, разве можно было предугадать, что по случаю выхода на пенсию он получит в подарок от коллег именно спининг. Он, который был совершенно равнодушен к рыбной ловле. Обычно в таких ситуациях дарят стенные часы. Что, по правде говоря, выглядит не совсем уместно.

Ласковое тепло позднего послеполудня скользило вниз по его лицу. На небосводе появились сияющие круги. Это, должно быть, где-то вне поля его зрения приводнился взрослый зимородок и гордо забил крыльями. Пестрый поплавок запрыгал. Какая-то женщина в доме через дорогу храбро высунулась из окна. Расстояние не позволяло ему хорошо расслышать, но, кажется, она пела. Во всяком случае, открывала рот. Круги с неба исчезли так же, как и появились. Потом замер поплавок.

Что это там поет женщина из дома напротив, спрашивал себя господин Павле, напрягая слух. Ясно видно, как очаровательно открывается ее рот, как вздымается грудь, набирая воздуха, как в других окнах с любопытством и доброжелательностью появляются лица других жильцов, тоже старающихся расслышать ее голос. Конец марта, самое лучшее время для пения. Вот по небесному своду прошмыгнула красноперка. Хвостом задела поплавок. Леска дернулась. Удилище дрогнуло. Но на это никто не обратил внимания. Взгляды жильцов ближайших домов прикованы к поющей женщине. Эх, если бы он лучше слышал, мог бы тоже насладиться пением, а так остается только воображать роскошные арии.

Зажмурившись, господин Павле вдруг решился — сейчас он встанет и подойдет к ограждению балкона. Возможно, тогда он сможет разобрать мелодию. Такую непредусмотренную прогулку можно использовать и для того, чтобы попытаться прикоснуться к одной из нижних волн неба. Есть ли конец неожиданностям, которые подстерегают человека? Всего лишь несколько мгновений назад его интересовало только передвижение ползущих вверх по течению раков. Но об их путешествиях он уже сегодня размышлял. Прошмыгнула еще одна красноперка. Должно быть, с западной стороны приближалась целая огненная стая. Всегда так бывает, перед закатом огромного солнечного гнезда беглянки-красноперки заполоняют восточную, более медленную половину течения.

И господин Павле отставил удилище на заранее приготовленную возле кресла рогатину, расстался с пледом и, отважно приблизившись к балконной ограде, нагнулся вперед настолько, насколько позволил ему холодный металл. Похоже, женщина теперь пела еще прекраснее — и его дом, и соседний были усыпаны высунувшимися из окон головами внимательных слушателей. Итак, господин Павле по-прежнему ничего не слышал. Может быть, только какое-то тянущееся А-А-А! Правда, и в этом он не был вполне уверен. Голос женщины словно умышленно обходил стороной его ненадежные уши. Но зато в его глаза вливался еще один рукав небесного свода. Сверкающая гроздь пузырьков свидетельствовала о том, что там пребывают ракушки, которые имеют обыкновение коротать время в неумеренно продолжительных разговорах.

Слева от него находился соседский балкон, на котором стояла молодая супружеская пара, переехавшая сюда некоторое время назад. У господина Павле не было обыкновения слишком тесно общаться с соседями. Он просто тихо произносил: «Добрый день!» — да и то только тогда, когда день был действительно добрым. Не будет ли отступлением от правил обратиться к ним сейчас? Наверняка нет! Разумеется, и от них не скрылся этот мягкий плеск небес! И вообще, ему так хочется узнать, что же поет та женщина!

— Добрый день! — сказал господин Павле гораздо громче, чем требовалось, как это свойственно людям, страдающим от глухоты и одиночества. — Извините, соседи, а что поет та женщина?

Супруги обернулись и посмотрели на него одновременно с удивлением и сочувствием. В последнее время люди именно так смотрят на окружающий мир, подумал господин Павле и улыбнулся в надежде, что выражение его лица отразится на лицах собеседников.

— Она воет, — сказал мужчина, не отводя взгляда, а его жена опустила глаза к земле, из которой бессмысленно торчало их белое здание.

— Воет? Неужели она так плохо поет?! — снова прокричал господин Павле, на этот раз изумленно; теперь его улыбку вызвала мысль, что нынешняя молодежь бывает беспощадной без всяких на то причин.

— Нет! Она не поет! Она причитает! — повторил мужчина, щедро используя восклицания и рубленые жесты.

Вероятно, ему просто не нравится песня, сообразил господин Павле. Музыку, которую слушает он, не любят его дети, а внуки не будут любить музыку детей. Как это глупо!

— Молодой человек, даже если кто-нибудь плохо поет, не стоило бы говорить, что он воет или причитает! — господин Павле и сам удивился силе своего упрека.

И тут же пожалел об этом. Может быть, соседи недовольны, что он мешает им наслаждаться пением? Лучше бы ему вернуться к рукавам неба. Там, наверху, снова весело подрагивал поплавок. Вынырнула скала первого месяца. Вокруг нее кружила плотная пена. Мужчина печально улыбнулся.

— Нет, уважаемый сосед, эта женщина не поет. Она причитает. У нее муж умер, — ответил он, на этот раз медленно, старательно и аккуратно артикулируя, словно боялся, что может попасться слово, из которого, стоит неосторожно прижать его зубами, брызнет яд.

— Оплакивает, — сухим голосом вмешалась его супруга.

— Оплакивает?! Умер муж?! — повторил господин Павле.

— Да, — ответил мужчина и опустил голову, так же как и его жена, считая этот факт, видимо, чем-то позорным, чем-то, чего нужно стыдиться, и очень стыдиться.

Господин Павле посмотрел на здание, в окне которого по-прежнему была видна та женщина. Потом на небо. Ползущие вверх по течению раки уже исчезли, двигаясь вслед за послеполуденным отливом. Можно было распознать и первые отмели созвездий. Травы, ставшие темно-голубоватыми, теперь скрывали местонахождение свинцового грузила Перелетная птица в поисках места для ночевки опустилась на поплавок. Под ее тяжестью он ушел под поверхность небесного свода. Кончик удилища слабо вздрагивал в такт ритмичному дыханию птицы. Господин Павле подумал, что этого не может быть. Конечно же нет, повторял он про себя.