Тим Дорси - Кадиллак-Бич
— Думаю, что-то вроде игровой системы.
— У них в школе все только об этом и говорят. Я ходил в магазин, но вы знаете, сколько они дерут за модные игрушки? Не верится, что другие родители вправду покупают их.
— Когда я рос, игрушечного поезда было вполне достаточно.
— Мне тоже, — сказал Чарли. — Что ж, надеюсь не разочаровать его.
— Дети не понимают, насколько им сегодня хорошо живется.
Еще через неделю Чарли вновь подкреплялся поздними ночными поставками Тони. Сезонное изобилие: яичный коктейль, фруктовый торт, сырное ассорти.
Чарли Павличу не повезло вытащить короткую спичку и ему выпал жребий дежурить на Рождество. Тони вышел из лифта в наброшенном пальто, с большим пакетом в руке. Он улыбнулся, поставил пакет на охранный пульт и направился к выходу. Чарли встал и заглянул в пакет.
И достал «Икс-бокс».
— Мистер Дэвис! — закричал он во весь голос. — Я не могу. Это слишком…
Но Тони уже открывал дверь.
— Веселого Рождества, Чарли.
— Веселого Рождества, мистер Дэвис.
Глава 6
Неухоженный двор перед скромным голубым домиком-ранчо разместился по соседству с целым районом таких же заросших дворов, теснящихся в тени развязки шоссе № 95 рядом с Помпано-Бич. К дому со скрипом подъехал ржавый «кугар». Серж и Ленни в своих пыльных и растерзанных погребальных костюмах выбрались из машины. Ленни первым вошел в дверь.
— Мам, мы дома!
— Вытирайте ноги! — Уже!
Рывок в прихожую. Наконец-то дружественная территория. Ленин исполнилось сорок восемь, а он все еще живет с мамой. Сегодняшние реакционные деятели администрации постарались бы вас уверить, что это из-за его приверженности к курению наркоты, и были бы правы. Серж жил там же, потому что никогда не принимал наркотиков. Они делили детскую спальню Ленни. Маленькая мебель, нежно-голубые обои с облаками, плакаты с героями телевизионных сериалов и футболистами. Ленни спал на верхнем ярусе.
Серж бросил блокноты на комод и направился к своему шкафу для документов на четыре отделения, сверху которого стояла небольшая клетка для хомяков.
— Как он? — спросил Ленин.
— В полном порядке! — Серж через металлическую решетку уже начал кормить из пипетки мелкую пушистую живность.
— Похоже, наш парнишка проголодался.
— Хороший знак, — сказал Серж, еще раз наполняя пипетку. — Я уже не думал, что счастливый день настанет. Когда мы нашли его, малыш выглядел совсем неважно.
— В общем, типа повезло, что мы зашли в лесок покурить травки, а?
— Это было мое предложение. А тебе я еще раз говорю, что нельзя курить на каждой стоянке для отдыха. Теперь там везде охранники. К тому же тебя видели дети.
Серж наклонился и посмотрел в глаза зверьку.
— Сегодня чувствуем себя лучше, мистер Воннегут?
— Он и должен чувствовать себя лучше, — ответил Ленин. — Ты же пять месяцев с ним возишься. Кормишь с руки, читаешь ночью книги, сажаешь в карман рубашки, когда идешь гулять…
— Тепло тела очень важно! — Серж открыл клетку и засунул руку внутрь. Животное взбежало по руке Сержа и забралось в карман. — Нельзя ничего пускать на самотек, когда речь идет о спасении исчезающих видов.
— Даже крыс?
— Это не крыса. Сколько раз повторять?! — Серж взял блокнот, открыл его и протянул Ленни, ткнув пальцем в пятый пункт генерального плана: «Исчезающая болотная мышь из Локсахаччи, близкая родственница полевки». Серж посмотрел в карман и сделал глубокий вдох, чтобы успокоиться. — Думаю, время пришло. Бессмысленно откладывать неизбежное. — Открыв чернильную ручку, он вычеркнул из плана пункт под номером пять.
— Ты хочешь выпустить зверька после всего, что сделал для него? — спросил Ленни, показывая на крошечные глазки и толстые щеки, выглядывающие из кармана. — Смотри, как вам хорошо. Он будет скучать без тебя.
— Иногда, чтобы совершить добрый поступок, приходится проявлять жестокость.
В дверях появилась полная пожилая женщина в сером сарафане.
— Что случилось?
— Да ничего, мам.
— Не похоже, что совсем ничего. Вы что, в драку попали? Кто-то обидел моего Ленни?
— Нет, мам. Мы были на похоронах.
— За свою жизнь я побывала на сотне похорон и никогда не возвращалась в таком виде! Кто это сделал с вами? Я им прямо сейчас позвоню!
— Да нет, ты не можешь позвонить.
— Почему?
— Ты не понимаешь…
— Ленни, прекрати, — сказала мать, сложив руки на груди. — Ты не должен так часто уезжать. Я не знаю, что ты делаешь, где находишься. Если бы я не была уверена, что Серж присматривает за тобой, клянусь, у меня уже случилось бы три инфаркта! Ну, как зовут того парня?
— Мам, я пытаюсь объяснить, но ты не даешь мне…
— Тони Марсикано.
— Серж! — вскрикнул Ленни.
— Он есть в телефонной книге? — спросила миссис Липповиц.
— Не думаю… — Серж пересек комнату в направлении шкафа-хранителя истории. Перебрал несколько папок, из одной достал лист бумаги. — Вот его номер.
— Спасибо.
— Откуда ты его взял? — спросил Ленни. — Никто такие номера не знает.
— Судебные записи последнего ареста Тони. Решительный одиночка с навыками исследовательской работы все может найти.
— Ваш Тони хулиган? — спросила миссис Липповиц.
— Еще какой, — изрек Серж.
— Мам!
— Может, мне поговорить с его родителями? Что у него за семья?
— Семья Палермо? — уточнил Серж. — Все бандиты.
— Кажется, ты называл фамилию Марсикано.
— Правильно. Но это семья Палермо. Марсикано — так называется команда Тони.
— Команда? — удивленно произнесла миссис Липповиц. — У него есть лодка?
— Я бы сказал, яхта. И собственный самолет, несколько хороших автомобилей…
— Так он отпетый хулиган? — не унималась миссис Липповиц.
— Можно сказать и так.
— Ну, тогда кто-то должен его остановить.
— Мам! Не надо…
— Твоя мама намного умнее, чем ты можешь предположить, — сказал Серж, поворачиваясь к миссис Липповиц. — Я все время у тебя за спиной. Ленни следует вести себя осторожнее и благодарить судьбу, что у него такая мама, как вы.
Миссис Липповиц подбоченилась и строго посмотрела на сына.
— Почему ты не хочешь походить на своего друга Сержа? Серж повернулся к Ленни и ухмыльнулся.
— Я должна сделать важный звонок, — сказала миссис Липповиц, маршируя в сторону кухни.
Серж достал из шкафа папку и зашагал в сторону прихожей. Ленни догнал его у двери, схватил на плечо.
— На фига ты это сделал?
— Потому что мне осточертели ваши с мамой телячьи нежности. Просто хотел немного раскачать клетку, — пояснил Серж и проверил карман рубашки. — Готовы, мистер Воннегут?
Они сели в «кугар» и направились на юг. Пять полос, все заняты. Плотное движение, машины сближались и разъезжались бесконтактно, как бойцовые рыбки. Мимо летели пальмы, баскетбольные площадки, склады, граффити, реклама канадского виски, адресованная секс-меньшинствам, электронный указатель времени и температуры воздуха: 99 градусов.
Ленни проверил бумажник.
— Я опять пустой. Трава еще есть, но надолго не хватит. Нужна еще какая-нибудь денежная идея.
— Разве я не занимаюсь концепцией нашего нового бизнеса? — Серж открыл на руле свою папку, начал просматривать бумаги. Загудели клаксоны.
— Бизнес? — спросил Ленни. — Звучит как работа. Давай просто достанем денег.
— Правило номер один в жизни: любое дело, где ты сам себе босс, — это не работа.
— С боссами мне никогда не везло, — проворчал Ленни, сворачивая на коленке косяк. — Они всегда меня подгоняют.
— В этом смысле я с тобой солидарен. Ты помнишь, как пришлось госпитализировать участников съезда в Майами? И все из-за дурацких приказов начальства.
Ленни покачал головой.
— Некая компания из числа пятисот лучших фирм по рейтингу журнала «Форчун» организовала большой объединительный съезд, в общем, какую-то сходку на одном из самых дорогих курортов. Главные боссы наняли спецов из фирмы по мотивационным исследованиям, чтобы они что-то придумали и сплотили коллектив. Короче, устроили на пляже вечеринку с бесплатным баром, построили площадку для барбекю и заставили все руководство ходить босиком по углям.
— Где они нашли таких идиотов?
— Все газеты писали. Консультанты взяли идею из какого-то реалити-шоу. Предполагалось, что это должно помочь организовать работу в фирме и укрепить командный дух руководителей. Когда в понедельник пришла пора начинать работу, оказалось, что после хождения по углям управлять компанией некому.
— Почему?
— Верхушка организационной структуры фирмы была госпитализирована с волдырями на ступнях. Акции на бирже упали на двадцать пунктов.
— Они еще платили за это?
