Зуфар Гареев - Хроники сексуальных неврозов
Много раз чмокает.
– Чмоки-чмоки-чмоки…
30. Разноцветные ногти схлестнулись с уродом
Сколько может тупить этот Дэн?! Сколько он может спорить с несравненной Лией? Сейчас весь супермаркет узнает, каково это спорить с Лией.
Лия в бешенстве переворачивает тележку с продуктами на пол, начинает топтать.
– Идиот! Я сказала, поедешь к слепому!
Она остервенело опускает большой пакет пельменей на голову этого осла Дэна.
– Сказала, поедешь!
Пинает мешок с морожеными креветками:
– Ой, ноготь подай! Ноготь ищи!
Какой-то пьяный парень с красивыми бараньими глазами, привлеченный ссорой, топчется рядом.
– Какого он цвета? – уточняет парень, тараща глаза.
– Ты не видишь, какого цвета у меня ногти?! Не видишь?
Она сует пальцы с разноцветными ногтями ему под нос. Потом больно впивается в его волосы:
– Урод! Не видишь, да?
Дэн ползает по полу:
– Синего? Желтого? Чума…
– Откуда я знаю, ищи! Как я поеду без ногтя?
Она плачет; вдруг спохватилась:
– А ну посмотри глаз… Посмотри глаз, кому я сказала! Линза не выпала?
Подходит менеджер.
– Добрый вечер! Могу я чем-нибудь помочь?
– А пошли вы все!
Лия выходит из магазина. Заводит машину, нервно уезжает, сплюнув в окно.
31. Решено войти наполовину
…Слепой дядя (Николай Николаевич) стоит посреди комнаты, вокруг него расхаживает взволнованный Дэн.
– Вы так уж совсем реально не увлекайтесь, пожалуйста. Мы все понимаем, что эта близость во имя дела, так? Надо правильно расставить акценты.
– Расставим.
– Вы не думайте, что с ее стороны будет оргазм. Женщины часто его просто изображают.
– Ну, нам и без оргазма хорошо.
Дэн заочковал:
– Кому вам?
– Нам я имею ввиду мне.
Скрипнули дверцы – это Дэн на всякий случай заглядывает в шкаф.
– Кого Вы там хотели найти?
– Не знаю… Может племянник Ваш затесался.
– Ему рано это. Пусть пока прелюдиями балуется, молодой еще. Это нам, старикам, не до прелюдий…
Дэн слегка обижен:
– Так Вы сразу – без прелюдии?
– Я ж говорю – прелюдии для молодежи. А нам как есть, быстрее к сути вопроса…
– Ну, вообще-то… Прелюдия не помешала бы…
– Зачем? Сами подумайте, зачем?
– Ну, мы же не животные в конце концов? Все-таки все мы люди, правда?
– В каком-то смысле, конечно, люди…
– А у вас даже свечей нет… Одна кровать и шкаф… Все как в порно… Знаете такое порно: хоум эдишн?
– Чем богаты. Доходы у меня – сами понимаете…Какие уж тут прелюдии…
– Ну хоть бы свечку какую-нибудь зажечь… Ну, типо романтика…
– Свечку… Я же все равно ничего не вижу …
– А она-то видит! Она ведь женщина…
– Ну, как хотите… – сухо отвечает слепой. – Можете купить две-три свечки… – В его голосе ирония. – Можете и в ногах подержать…
Дэн заметно обижен.
– А вы, пожалуйста, без цинизма… Вы же старший человек, опытный…
Помолчали. Дэн смущенно спрашивает:
– Если не секрет, какого размера у вас девайс? Ну… мужской орган?
Николай Николаевич смутился не меньше:
– Видите ли, юноша… Главное – душа.
Дэн нервничает:
– В конце концов, это нормальный мужской разговор, правда же?
– Вам как нужно: много или мало?
– Мало.
– Устроим мало.
– А как Вы устроите мало, если у Вас много?
– Ну… Я наполовину всего. Понимаете, наполовину войду…
– Да уж, постарайтесь. Надеюсь.
32. Батюшка сказал, что шире ведра
Заседания Анонимных Эмоционалов в Клинике Неврозов обычно проходят бурно (на то они и эмоционалы). А сегодня его окропили слезы исповедывающейся Риты.
Уборщица Лидия Петровна Конюхова нынче очень насуплена. Она хоть и не состоит в эмоционалах, но традиционно с любопытством прислушивается к откровенным исповедям дам. Не везде такое услышишь. А тут – даром.
Дама с анонимным именем Георгина в который раз говорит:
– Успокойся, Рита, расскажи про свой срыв детально. Это важно для других.
Конюхова твердит свое:
– Да убить тебя мало, вот что я скажу! Что же ты себе не говорила: нельзя, нельзя, хоть умри?!
– В четверг говорила – нельвя! В среду – нельвя! Во вторник – нельвя! А в пятницу вабыла… Просто нававдение! Надела крафные туфельки и маленькое пватьице как у Мевелин Монво…
Гневная Конюхова выходит, бросив на пороге:
– Убить тебя мало, вот что я скажу!
В кабинке туалета Конюхова достает четвертинку из кармана халата, делает несколько добрых глотков, занюхивает рукавом.
– Прости, Господи, ну вот как с такими жить рядом…
Передразнивает бедную Риту:
– Нельвя… Как с такими жить дальше?
…Бурные дебаты нынче продлились больше двух часов. И вот традиционное чаепитие дам завершается.
…Рита сидит с низко опущенной головой, Конюхова ее успокаивает, словно мать.
– А в церковь ходила?
– Ходива.
– Батюшка что сказал?
– Сказал: а фто я с тобой сдеваю, если там у тебя фыре ведра?
– Правильно! Это он еще очки не надел, чтобы присмотреться, прости, Господи.
– А фто я поделаю ффобой, если я интевесная вэнщина? Фто?
Но вот и Конюхова прощается с дамами.
Рита и Тополь одни.
– Да никакая я не бытовая флюфка! Я просто временами эмоционально зависимая… Ой, Юля когда он достает ЭТО! Я всегда думаю, фто это обмен нафыми дуфами. Представляешь, его дуфа прифла ко мне в гости.
– Ты точно так думаешь, Рита? Скажи как на духу.
– Это точно обмен дуфами, точно! Достанет – и так сопит, пыфтит, как зверек, как евык… И я точно знаю, что у него есть дуфа… Ефть дуфа у евыка, Юля?
33. Девушки уж больно хороши
В кабинете доктора Поликарпова все мыслящие люди рано или поздно попадают за ширмочку. Шеин здесь уже второй раз. Ему за ширмочкой в целом совсем даже недурственно.
Сергей Иванович, крякнув, ставит опустошенную рюмочку, спрашивает:
– Лимон?
Поликарпов выдыхает и тоже ставит рюмочку.
– Бросьте, зачем русскому человеку лимон?
Вскоре они довольно стройно поют. Сначала басом:
– Я хожу в хороший час заката…
Потом с женской нежностью, тонюсенько, октавой выше:
– У тесовых новеньких ворот…
Поликарпов говорит:
– Мы с Вами умные люди, Сергей Иванович, так? И между прочим, русские люди, так?
Заглядывает плачущая Рита.
– У евыка есть дуфа, есть!
Поликарпов грозно надвигается на нее, вся троица перемещается из-за ширмы в кабинет, Рита поспешно захлопывает дверь.
– А если мы русские люди, – продолжает Поликарпов, – то должны понимать, что русская хандра и депрессия ничем не лечится. Разве что очищающим порывом революции.
– Революция невозможна. Как вы знаете, за что боролись…
– Когда-нибудь я увижу Бога… – задумчиво говорит Поликарпов. – Вы видели Бога, Сергей Иванович?
Заглядывает Рита.
– Есть дуфа! Я ее твогала!
Поликарпов рычит и надвигается, вскрикивая:
– Эволюция!
Рита поспешно захлопывает дверь.
– Остается эволюция. Ну а если эволюция, то от ее изнуряющего медленного хода русский человек всегда спасался одним известным способом.
Он задумчиво добавляет:
– Когда-нибудь я увижу Бога… Я готов, кажется… Обязательно расскажу, что это такое… Итак, пройдемте за ширмочку.
Поворот ключика в шкафчике, звон коньячка как поэзия.
– У нас тут беда в другом беда, Сергей Иванович.
– В чем же?
– Не с кем порой русскому человеку выпить… Будем здоровы.
– Лимон? – спрашивает Шеин. – Ах, да, зачем русскому человеку лимон?
– Так что я могу Вам посоветовать? Антидепрессанты? Чушь. Никакая мотивация не появится. Вы что серьезно хотите, чтобы у Вас появилась какая-то мотивация?
– На хрена? – улыбается Шеин.
– Вот именно.
Заглядывает Рита.
– А Вы как считаете, Севгей Иванович – нет у евыка дуфы?
Поликарпов с грозным рыком: «Дауншифтинг!» надвигается на нее. Рита испуганно захлопывает дверь.
– Дауншифтинг, вот лекарство! И какая свобода депрессивной мрачной мысли! Какие глубины падения в сарказм, не так ли? Какая чаадаевщина!
– Достоевщина!
– Правильно, толстоевщина! Поэтому – ничего, кроме правильного питания, прогулок на природе, бесед с приятными людьми, занятий спортом и тому подобное. А там как Бог даст. Вы сами врач, должны понимать. Вы уже сколько времени в дауншифтинге?
– Года два. И работать, представляете, совсем не тянет.
– Лучше поработать над собой – вот в чем смысл дауншифтинга!
Шеин выходит, тихонько прикрыв дверь. Его сопровождает тоненький голос Поликарпова:
– Девушки уж больно хороши…
34. Вместо этого порно, просто порно
Как вовремя иногда случаются праздники! Горю Риты не было бы конца, если бы не день рождения. Вот и забыто все, а сама она, – счастливая, с охапкой цветов, – выходит из дверей ресторана.
Рита идет к такси, шумное застолье продолжится без нее, усталая Рита едет домой, байки-байки.
За ней несут подарки. Среди прочих заметен оживленный старичок Мармышкин, прибившийся к компании.
