Агония Иванова - Украденные воспоминания
Первым из машины вышел Богдан, после он открыл дверцу перед женщиной, с головой укутанной в платок. Она проигнорировала его протянутую руку и аккуратно ступила на снег, двигаясь так, будто кругом под низ спрятаны мины. Походка ее была медленной и плавной, словно она не ступает, а летит над землей. Ульяна все пыталась увидеть ее лицо, но оно скрылось в многочисленных складках цветастого теплого платка.
Незнакомка протянула ей руку и девушка неуверенно ответила ей рукопожатием. Мягкие, но цепкие пальцы женщины вцепились в ладонь Ульяны, не позволив ей ускользнуть.
— Здравствуйте… — обронила девушка и посмотрела на подошедшего Богдана, ища у него поддержки.
— Ульяна, это Гражина, колдунья, — пояснил он и обернулся на незнакомку, — вас правильно так называть?
— Да, — кивнула женщина, — так можно. А ты, — обращалась она к застывшей в оцепенении девушке, — Ульяна. Или… Людмила, — в голосе слышалась улыбка.
Повисла долгая пауза. Ульяна не знала, что говорить. Она уже ничему не удивлялась, даже тому, что их гостья, хоть с сильным акцентом, но говорит по-русски.
Из дома вышла Света, отреагировавшая на появление колдуньи спокойным равнодушием, чтобы проводить их в заранее для того приготовленную комнату.
Ульяна села за стол и оперлась на руки, ожидая, пока Богдан и колдунья снимают теплую уличную одежду.
Под платком и пальто у Гражины оказалось длинное черное платье с высоким воротом, полностью скрывавшее все ее тело, кроме лица и кистей рук. На шее у нее болтались многочисленные амулеты и деревянные бусы, перепутавшиеся с длинными темными волосами, давно не знавшими расчески и горячей воды. Во всем образе колдуньи было что-то смешное, гротескное, словно она была ожившей иллюстрацией к детской сказке. Но, не смотря на это, Ульяна готова была верить каждому ее слову.
Гражина шумно уселась напротив девушки и протянула ей руки.
— Можно я останусь? — подал голос Богдан.
Вид у колдуньи сделался очень воинственный, ее еще далеко не старое, но уже отмеченное следами возраста лицо, исказилось гримасой злости. Глаза потонули в глубоких складках и теперь сияли оттуда двумя пылающими угольками.
— Нет! — прошипела она, но потом вдруг опомнилась и сказала спокойным голосом, лишенным эмоций, — нам нужно наедине остаться.
Мужчина кивнул, коротко обнял Ульяну за плечи и шепнул ей на ухо:
— Не волнуйся. Все будет хорошо.
— Да-да, — закивала девушка. Она испытывала приятное волнение, словно находилась в театре, где ей впервые позволили зайти за кулисы. Перед ней открывался новый, ранее неизвестный мир, темный и манящий. Гражина зажгла свечи и пучок какой-то травы, потушила свет. Они остались вдвоем, стало так тихо, что Ульяна слышала собственное дыхание.
Колдунья взяла ее руки и застыла, закрыв глаза. Лицо у нее было гладкое и чистое, как кусок мрамора, только у глаз притаились редкие морщинки, говорившие о ее возрасте.
— Трое нас здесь, — проговорила женщина после нескольких мгновений напряженной тишины, — я чувствую присутствие…
— Чье? — вырвалось у Ульяны.
— Молчи! — заорала Гражина, и все ее лицо снова переменилось, — когда я спрошу, говорить будешь.
Ульяна хотела отдернуть руки, но цепкие пальцы колдуньи держали их слишком крепко. Было больно до слез. Из-за свечного чада кружилась голова.
Женщина снова закрыла глаза и начала бормотать что-то на неизвестном Ульяне языке, одно она понимала — это не польский, к нему она уже успела привыкнуть. Речь колдуньи становилась все эмоциональнее, она начала повышать голос и в конце-концов перешла на крик, повторяя одни и те же слова.
— Мила! — вдруг завопила Гражина, не открывая глаз. — Мила! Ты здесь!?
— Я здесь, — ответила она сама себе тише, совсем с другими интонациями, — зачем ты зовешь меня?
Ульяне было страшно, ей показалось, что сейчас произойдет что-то неотвратимое, что-то чудовищное и леденящее душу. Девушка захотела поскорее убежать отсюда, без оглядки, как можно дальше от этой женщины.
— Почему ты здесь, Мила? — продолжала тем временем Гражина, — ты должна быть в мире мертвых!
— Но я здесь, — возразила она себе, — нет покоя моей душе…
И вдруг Гражина выпустила ее руки, отскочила в сторону и начала подпрыгивать на месте, выкрикивая какие-то слова. Ее трясло так, словно с ней случился припадок, и Ульяна не знала, как ей поступить. Лучшее, что пришло ей в голову, это попытаться удержать женщину, пока та не опрокинула свечи и не устроила пожар.
Не смотря на свой внушительный вид, колдунья оказалась очень худой и хрупкой. Ее жилистое напряженное тело извивалось как рыба, оказавшаяся на крючке, в беспомощных слабых руках Ульяны. Они обе упали на пол.
Гражина схватила ее за запястья и свела их над головой у девушки. Ее безумный остекленелый взгляд прожигал душу Ульяне.
— Что ты чувствуешь? — проговорила женщина, Ульяна откуда-то знала, что вопрос обращается ей, впрочем, в комнате, кроме них никого не было. Или был… Теперь она не в чем не была уверена.
— Боль, — прохрипела она, — боль. Меня разрывает изнутри эта боль.
Она сама подивилась этим словам.
— Мне говорили, а я не верила. Я защищала его, пока не узнала сама… Сама узнала. Своими глазами увидела… — горячо шептала Ульяна, заливаясь слезами.
Это не ее чувства.
Это не ее мысли.
Это вообще говорит не она.
— А я… я так любила его… — продолжала она, — он был для меня всем. Всем. Всем! Но он предал меня…
Гражина внимала каждому ее слову, хватка ее стала слабее. По полу стелился дым того пучка травы, который она зажгла и дышать становилось все сложнее. За этой зыбкой пеленой Ульяна уже не различала даже лица колдуньи, склоненного над собой.
— Предал…
Она вырвалась, скинула с себя женщину, истошно закричала и стала метаться по комнате, исступленно повторяя:
— Предал! Предал… — в мгновение крик оборвался хрипом и слезами, она плюхнулась на пол, вырывая у себя клочья волос, — боль… оглушающая… свет встречных фар…
Гражина была тут как тут, она снова завладела руками и вниманием совсем одуревшей Ульяны.
— Мила! — позвала колдунья. — Мила! Никто больше не причинит тебе боли. Послушай.
Она заставила Ульяну успокоиться, стала нежно гладить ее по щекам.
— Ты должна простить, — продолжала Гражина, — и уйти.
— Нет-нет-нет, — зашептала Ульяна.
— Ты должна уйти! Тебя больше ничего не держит в этом мире! Ты должна уйти! Должна уйти! — женщина начала повышать голос, в нем прозвучали какие-то неприятные визгливые нотки, — ты должна уйти! Уйди, Мила! Прочь! Прочь! Уходи…
— Нет!
Гражина схватила Ульяну за волосы и со рванула со всех сил. Боль отрезвила девушку.
— Кто ты?
Ульяне совсем не хотелось отвечать, она злилась, потому что ее заставляли испытывать негативные эмоции, она по-прежнему желала поскорее уйти отсюда. Она уже десять раз пожалела о том, что вообще на подобное решилась.
— Меня зовут Людмила Худобина, — тихо ответила она, разъяренно блестя на колдунью глазами из-под растрепанных волос, — мне двадцать девять лет. Я бухгалтер. Я родилась в городе Самара…
Запоздало до Ульяны дошел смысл произнесенных слов, тогда она не на шутку испугалась. У нее больше не было сомнений в присутствии в своей голове другого человека. Этот человек был вполне реальным и сейчас разговаривал с колдуньей ее собственным речевым аппаратом.
— Хорошо, Людмила, — кивнула Гражина, — ты должна знать о себе еще кое-что.
— Что? — спросила с неподдельным интересом не Ульяна, Мила.
— Ты мертва.
В тишине они смотрели друг другу в глаза, как два стравленных зверя, один из которых уже не выйдет живым из этой схватки.
— Ты мертва, — повторила колдунья, — ты погибла. Ты попала в аварию. Тебе не повезло. В этом виноват твой муж — он тебя обманывал, он тебе изменял. Но ты должна простить его и уйти. Потому что ты мертва.
— Нет! — закричала Ульяна, поддавшись охватившей ее панике, она больше не могла выдерживать тяжелый и напряженный взгляд колдуньи, — нет! Это не правда! Нет! Я жива! Я не хочу умирать! Я жива…
С этими словами она стала бегать по комнате, пока Гражине не удалось снова обуздать ее истерику.
— Ульяна, — строго обратилась она к девушке, — очнись.
— Я жива… Я жива! Это не правда…
— Да, Ульяна. Ты жива, — сильные цепкие руки Гражины заключили Ульяну в стальные тиски объятий, — ты жива, Ульяна. Очнись.
— Я жива… — в последний раз повторила Ульяна.
— Она ушла.
Что было дальше, она не знала, потому что потеряла сознание.
Глава восьмая
Туман, окутывавший сознание девушки, постепенно начал рассеиваться и Ульяна увидела то, что видела каждое утро, с того самого момента, как они оказались здесь, в этом пустом и холодном доме. Сколько бы она не пыталась приучить себя к мысли, что нужно обжиться здесь и создать хотя бы иллюзию уюта, у нее все равно было ощущение, что сегодня-завтра они сорвутся с места и умчаться прочь.
