Аманда Филипаччи - Обнаженные мужчины
Сара кладет на кушетку розовую ткань и просит снова улечься в самой удобной позе. Я подчиняюсь. Она прикрывает мне ноги уголком розовой простыни и спрашивает у матери:
– Ну как?
– Ты гений, дочь моя. Спасибо. А теперь беги готовиться к своему уроку танцев с фокусами.
– Пожалуйста, – просит девочка. – Я сегодня в самом деле не хочу идти. – Ну пожалуйста.
– О, ну давай же, это всего два раза в неделю.
– Это много. Не говори: «только». Это так много!
– Но ты всегда в таком хорошем настроении после этого.
– Это потому, что я знаю, что у меня целых три чудесных дня покоя до следующего дурацкого урока танцев с фокусами.
– Никаких отговорок. Давай, давай, – произносит Генриетта пронзительным голосом нянечки Мэри Поппинс.
Сара уходит с раскрасневшимися щеками, бросая на мать сердитые взгляды.
Генриетта говорит мне:
– У Сары изысканный вкус. Ей всегда удается найти идеальную позу для моих натурщиков. И она совершенно точно знает, какой реквизит использовать.
– Вы хотите сказать, что всегда позволяете ей видеть обнаженных мужчин?
– Конечно.
– Сколько ей лет?
– Одиннадцать.
Я решаю сменить тему, не желая, чтобы ей показалось, будто я ее критикую. Мы беседуем о приятных вещах. Через час она сообщает мне, что портрет закончен или что по крайней мере она сможет теперь закончить его без меня. Она предлагает мне прийти и взглянуть на него в следующую субботу, когда он будет совсем готов и высохнет. Мне грустно, поскольку я боюсь, что наша следующая встреча станет последней.
Потом я вспоминаю, что хотел спросить о судьбе моего портрета.
– Я знаю, что не очень красив, – говорю я. – Почему вы меня выбрали?
Она мило улыбается – вероятно, из-за моей скромности, – и отвечает:
– Для журнала у меня есть безукоризненные натурщики, а те, что несовершенны, служат для искусства. Я нахожу, что писать несовершенных гораздо интереснее. Таким образом вы признаете изъяны жизни. – Она резко останавливается, затем продолжает: – Простите. Я только что поняла, что, возможно, вас обидела. Приношу свои извинения.
– Я совсем не обиделся. – Это не так. Я обиделся. Она выбрала меня в качестве несовершенного натурщика, воплощающего изъяны жизни. Я лгу ей, так как хочу, чтобы она продолжала говорить и высказала все ужасные мысли, которые у нее на уме. Тогда я с самого начала буду знать, что она думает обо мне на самом деле. Я пытаюсь притвориться непринужденным и оживленным.
– Можно мне взглянуть на портреты ваших несовершенных натурщиков? – осведомляюсь я.
– Конечно.
Она ведет меня в другой конец комнаты и вынимает картины из огромных шкафов. Затем прислоняет их к стене. Некоторые из них весьма забавны. Все они намного хуже меня, и это меня удручает.
– Вы полагаете, что я выгляжу так же плохо, как они? – мрачно спрашиваю я.
Слегка улыбнувшись, она отвечает:
– Нет. Я меняю стиль, делая его более сдержанным и используя более утонченные варианты.
Я чувствую себя лучше. Мне кажется, сейчас самое время пригласить ее куда-нибудь. Даже при том, что у нее есть дочь (что вовсе не изменило моих к ней чувств) и, возможно, еще и муж – а быть может, и нет, – я все же могу попытать счастья. По-видимому, она живет одна, но, разумеется, нельзя быть совершенно уверенным.
Перед тем, как прийти к ней сегодня, я много думал о том, как пригласить ее куда-нибудь, поэтому знаю наверняка, что говорить.
– Вы не хотели бы сходить со мной в кино? – спрашиваю я.
– Ах! Я рада, что вы об этом заговорили, – отвечает она. – Я хотела с вами поговорить как раз на эту тему.
Я нервно приподнимаю брови и подавляю желание задать какой-нибудь глупый вопрос, например: «На какую тему?». Так что я не произношу ни слова. Бьюсь об заклад, она мне сейчас скажет, что никогда не назначает свидания своим натурщикам. С другой стороны, не исключено, что она считает, будто я слишком долго тянул с тем, чтобы пригласить ее куда-нибудь. В любом случае, если она примет мое приглашение и захочет, чтобы я выбрал фильм, я это уже сделал. Это испанский фильм с английскими субтитрами о тореадоре, запутавшемся в любовном треугольнике. Приятный и интеллектуальный фильм. Он называется «Мы – Телец».
Она говорит:
– Одна из причин, по которым я решила заговорить с вами в тот день в кафе, – это то, что я хотела, чтобы вы познакомились с моей приятельницей. Думаю, она вам понравится.
Я не понимаю, о чем она. Генриетта хочет сосватать меня кому-то, а не встречаться со мной сама?
– Ее зовут Лора, – продолжает она. – Сегодня она выступает в «Défense d'y Voir», маленьком клубе. Мы могли бы там пообедать, а потом сходить в кино.
– Она певица или что-то в этом роде? – спрашиваю я.
– Нет. Танцующая фокусница.
– Как на уроках Сары? – нахмуриваюсь я.
– Да. Она преподает Саре.
Мне бы хотелось спросить: «Между прочим, а что такое танцующая фокусница?» Но я не разрешаю себе, из боязни, что ответ может оказаться слишком уж очевидным, типа: фокусница, которая танцует. Интересно, не была ли маленькая сценка, разыгранная Генриеттой и ее дочерью, предназначена для того, чтобы возбудить мое любопытство, – но это получилось. Возможно, меня хотели навести на мысль: «О, я познакомлюсь с кем-то, занимающимся тем, что Сара умоляет свою мать не заставлять ее делать. Наверно, это настолько неприятно, что внушает благоговейный страх».
Позже, у себя дома, я стою перед зеркалом и одеваюсь перед выходом, и тут я осознаю, что точно так же похож на личинку, как прежде. Я сразу же стараюсь выкинуть из головы эту явно негативную, явно неправильную, преувеличенную, параноидальную мысль. Потом вспоминаю, что маленькая девочка назвала меня М.О.И., и пытаюсь догадаться, что означает это сокращение: Мужчина с Отвратительной Индивидуальностью, Мерзкий Ополоумевший Индюк, Москит с Огромным Интеллектом, Мелкий Общительный Идиот. Нет; это должно быть что-то хорошее, поскольку Генриетта поблагодарила ее: Мудрый Оригинальный Интеллигент, Манекен с Оптимальными Измерениями, Мачо Отменного Изящества. Но ведь это сказала девочка, и, возможно, она увидела во мне угрозу: Мешающий Осточертевший Индивидуум.
В тот вечер я заезжаю за Генриеттой в восемь. Я удивлен, что она так разоделась для меня. Я польщен. Это придает мне уверенности, и я веду себя с нею чуть фамильярнее.
– Вы потрясающе выглядите, – говорю я.
«Défense d'y Voir» не обычный маленький клуб, скорее ресторан – правда, между столиками есть площадка для танцев, а в конце зала – небольшая сцена. Генриетта объясняет мне, что название ресторана – французская игра слов, означающая «запрещено смотреть» или, если написать это иначе, – «слоновий бивень».
Помимо выбора блюд в меню, ресторан этот совсем не фешенебельный: цены умеренные, есть несколько посетителей в джинсах, в основном все одеты не парадно. Генриетта заявляет, что платить за нас будет она, так как это она меня пригласила. Меня настолько удивляет, что она говорит это еще до того, как мы начали есть, что я даже не тружусь возражать. Я чувствую себя слегка задетым, но стараюсь тотчас забыть об этом. Официант подходит принять заказ.
Леди Генриетта говорит:
– Для начала я бы хотела petite croûte d'escargots et crampignons sauvages.[2]
Я почти не знаю французского, поэтому читаю английский перевод:
– А я хочу салат из голубей и кускус[3] с хересом.
– И в качество основного блюда, – продолжает Генриетта, – мне, пожалуйста, steak tartare pommes frites.[4]
– A мне бы хотелось рулет и запеченные ножки куропатки с луком-пореем и зеленью.
Леди Генриетта заказывает для нас красное вино.
Мне любопытно узнать, когда появится танцующая фокусница, но я не спрашиваю, не желая показаться заинтересованным этой персоной, тогда как она меня не интересует. Мы едим. Все очень вкусно. Я пытаюсь разговорить ее, чтобы она немного рассказала о своей жизни. Мне не хочется сказать что-нибудь такое, что поставило бы под угрозу наши отношения и настроило бы ее против меня.
– В вашей жизни есть какие-нибудь другие мужчины? – мягко спрашиваю я.
– Никого, – отвечает она несколько рассеянно. От этого ответа мне становится очень хорошо.
Она разглядывает людей в зале.
– Сколько вам лет? – спрашиваю я. Для меня не имеет никакого значения, двадцать ей или сорок. Я спрашиваю потому, что мне хочется знать о ней как можно больше и потому, что я верю в прямоту.
– Тридцать, – отвечает она.
– Мне двадцать девять. Как насчет мужчин, которые были в вашей жизни в прошлом?
– О, они такие же, как в прошлом у других.
– А именно?
– Я встречалась с несколькими. Отношения длились самое большее год. Было приятно, пока это длилось.
– Вам бы не хотелось вступить в отношения, которые будут длиться долго?
– Несомненно, хотелось бы.
