Питер Хёг - Женщина и обезьяна
— Я бы сказал, что речь идёт о каком-то недоразумении.
— А если бы всё-таки оно лежало перед вами, с открытым ртом и зубами как на рисунке?
На лбу человека за письменным столом появились морщины — он не желал принимать это, чувствуя раздражение оттого, что его пытаются сдвинуть с его эмпирического фундамента.
— Пока не будет доказано обратное, я бы с уверенностью исходил из того, что речь идёт о фальсификации.
Маделен поправила юбку и расплылась в широкой, во весь рот улыбке.
— Доктор, — сказала она. — Сколько зубов у человека?
— Тридцать два.
— Тогда я отправлюсь обратно в Центр и посмотрю на свои зубы, чтобы убедиться, что речь не идёт о фальсификации.
Врач отвёл взгляд.
— Вы можете воспользоваться зеркалом в нашем туалете. Но в этом нет необходимости. Я обратил внимание на ваши зубы и прикус. Они в полном порядке.
В коридоре Маделен остановилась, всеми чувствами впитывая здание. У здания был тот же динамизм, что и у Адама, оно было молодым, сконцентрированным на работе, честолюбиво авторитетным. Это было место, в котором каждый, кто не имел к нему непосредственного отношения, не мог не почувствовать себя лишним. Чтобы заглушить в себе это чувство, она глотнула из бутылочки. Когда она вытерла слезинки, то увидела у себя над головой фамилию Адама и его должность. Оказывается, она остановилась перед его кабинетом.
Тогда, надев свои тёмные очки, она открыла дверь.
Она оказалась в приёмной, сидевшая на вращающемся стуле женщина повернулась и выжидающе посмотрела на неё.
Маделен до этого пять-шесть раз встречалась с секретаршей Адама, и теперь она на мгновение почувствовала, что находится в состоянии свободного падения. Тогда она попробовала войти в свою роль.
— У меня назначена встреча с Адамом Верденом, — сообщила она.
Секретарша приветливо улыбнулась, обезличенно и неестественно, улыбка, которая говорила ни больше ни меньше как то, что никакой встречи никак не могло быть назначено, потому что если бы это было так, то о ней договаривалась бы именно она, а в данном случае этого не было, забывчивость ей несвойственна, и всё же её не затруднит сгладить неловкость.
— К сожалению, это невозможно, — ответила она. — Он уехал на важное и продолжительное совещание.
— Можно ли ему туда позвонить?
Лицо её стало непроницаемым. Вся та вежливость, которая с самого начала демонстрировалась порциями, теперь уже закончилась.
— Сожалею, но это невозможно. Как ваша фамилия?
Маделен очарованно рассматривала говорящую с ней женщину. Её безукоризненную одежду, её непререкаемый авторитет. Адам как-то заметил, что большой начальник должен заботиться о том, чтобы окружающие его люди были безупречны. Женщина казалась непогрешимой. Потом Маделен вспомнила бегство Адама на рассвете, его стремление к одиночеству, те заслоны, которые он ставил между собой и окружающим миром. Эта женщина была одним из таких заслонов. Маделен наклонилась вперёд.
— Я пришла, чтобы узнать, куда он подевался вчера вечером, — прошептала она.
Секретарша попыталась ускользнуть от неё, отъехав на своём стуле подальше. Маделен двинулась за ней, подходя всё ближе, пока женщине не стало видно её собственное искажённое изображение в стёклах солнечных очков и она не почувствовала запаха алкоголя.
— И к тому же на Мясном рынке, — продолжала Маделен. — Что вы на это скажете?
Секретарша прижималась спиной к своему столу. Все возможности бегства были исключены. Она вцепилась в ручки кресла.
— Вы можете передать ему, — сказала Маделен, — что если он не придумает какого-нибудь чертовски убедительного объяснения, я позвоню его жене.
Рука женщины нащупала на письменном столе жёлтый листок бумаги с почерком Адама. Она протянула его Маделен.
— Может быть, вы сами позвоните ему и скажете это, — пробормотала она.
Маделен взяла листок и отступила назад.
— Четыре часа, — сказала она. — Среди замороженных цыплят и колбасных кишок. Так и передайте.
Даже под таким суровым напором секретарша нашла в себе силы для последнего рывка.
— От кого мне это передать? — спросила она.
Маделен задумалась.
— От Присциллы, — ответила она. — Присциллы из Научно-исследовательского центра скотобоен.
Потом она закрыла за собой дверь.
Оказавшись в коридоре, она остановилась, уставившись прямо перед собой в пространство. Маделен питала самые разные чувства к своему мужу, и они не всегда были однозначны. Но доверяла она ему полностью. Существовали стороны жизни Адама, которые она не понимала. Но она всегда была уверена в том, что большинство из них она со временем сможет понять и принять. Теперь она столкнулась с первой в их браке ложью. Адам был дома, в зимнем саду, она это знала. Но у своей секретарши он оставил записку, на которой было написано: «Еарп. Вет. Инст.».
Маделен глотнула из бутылочки. Потом пошла назад по коридору.
Одонтолог-ветеринар сидел в той же позе, в которой она его оставила. Маделен положила перед ним на стол записку Адама.
— Доктор, — сказала она, — я кое-что забыла спросить. Центр рассматривает возможности сотрудничества с этим учреждением. Не могли бы вы конфиденциально немного рассказать мне об этой организации.
Врач посмотрел в окно, на закрытую строительную площадку, которая скоро превратится в Новый Лондонский зоопарк в Риджентс-Парке.
— Мне тут и так хватает забот, — заметил он.
— А я-то так надеялась, — сказала Маделен, — Все говорят о вашем легендарном знании людей.
Врач бросил взгляд на бумагу и снова посмотрел в окно.
— Забудьте об этом. Никогда о таком не слышал. Во всяком случае, в Лондоне такого нет.
Маделен застыла. Врач протянул назад руку и достал толстый справочник.
— Ежегодный реестр и справочник Королевского колледжа ветеринарных врачей. Здесь списки всех ветеринаров и высших учебных заведений. Исчерпывающие, но полны ужасных опечаток.
Он полистал книгу, потом закрыл её и поставил назад.
— Вас снова провели. В Англии нет организации с таким названием.
Он посмотрел на Маделен поверх стёкол своих бифокальных очков.
— Повсюду одно и то же. Мы тонем в неспособности и некомпетентности. Даже такая милая и вежливая девушка, как вы.
Незаметно Маделен попыталась отпустить письменный стол, чтобы проверить, может ли она стоять без опоры.
— Доктор, — сказала она медленно. — Большое, очень большое вам спасибо. От моего имени и от имени Научно-исследовательского центра.
Почти час Маделен шла пешком по Лондону, пока не взяла такси, и шла она настолько внимательно и осторожно, насколько это позволяло её состояние.
Не то чтобы она пыталась оберегать саму себя, и размышляла она не о том, что совершила обман и сама стала свидетелем другого обмана. Охраняла она сознание собственной внутренней ценности. Впервые на своей памяти она вышла из своей оболочки и стала другим человеком. Она была уже не просто Маделен. По краям своего собственного существа она чувствовала контуры другой женщины, которая тоже была одновременно ею. Именно эту другую она и защищала на лондонских улицах по пути домой.
Поднявшись в свои комнаты, она сняла своё лицо хлопчатобумажной салфеткой и улеглась в кровать. Она уходила из Момбаса-Мэнор без всякого объяснения, и никто ничего не заметил. Но в другой части города три человека встретились с незнакомой женщиной, отличающейся от Маделен и всё-таки идентичной с ней: Присциллой из Научно-исследовательского центра скотобоен.
5
Когда она проснулась, часы показывали полночь. Жара в комнате была тяжёлой и влажной, она сунула руку под кровать, её графин оказался пустым. Она надела халат, соприкосновение ткани с кожей было болезненным, чувствуя головокружение и слабость, она начала путешествие к истокам Нила.
Дом пытался преградить ей дорогу своими тёмными, угрожающими тенями, казалось, даже чьим-то дыханием. Плоские камни во дворе горели под её босыми ногами, небо было чёрным. Но в воздухе чувствовалась прохлада. Она ступила на гравий и взялась за ручку двери, ведущей в мастерскую садовника. Дверь оказалась закрытой.
Сначала она оцепенела перед этой новой непонятной загадкой. По внешнему периметру Момбаса-Мэнор охранялся той же компанией, что и остальные дома на улице. Но двери в доме обычно не закрывались. Потом она улыбнулась. Как и все предусмотрительные руководители экспедиций, она во время своих одиноких странствий оставляла кое-где запасы.
Большой резервуар с пресной водой выходил через стену в лоток, в нём стоял целый ряд стеклянных сосудов с пробами воды. Маделен закрыла глаза, поводила руками среди водяных растений и золотых рыбок и достала пробирку, по внешнему виду похожую на остальные. Она отвинтила крышку, осторожно отхлебнула и выдохнула. В этой жидкости не могли расти головастики. Это был кристально чистый 55-процентный этиловый спирт.
