Ежи Косински - Садовник
Йе-Йе начала гладить его по рубашке. У нее были очень теплые руки. Затем она прикоснулась к его подбородку. Шанс оставался неподвижным.
— Я уверена… — прошептала Йе-Йе, — ты чувствуешь… я хочу, чтобы мы… чтобы мы стали близки…
Внезапно она заплакала, тихо, как ребенок. Всхлипывая, она достала носовой платок и стала вытирать им глаза и нос, продолжая при этом плакать.
Шансу показалось, что он некоторым образом является причиной этих слез, но он не понимал почему. Он обнял Йе-Йе. Она словно только этого и ждала: навалившись всем весом, опрокинула Шанса на кровать и сама упала на него. Волосы Йе-Йе щекотали Шансу лицо, в то время как губы скользили по его груди, щекам, лбу, глазам и даже ушам. Шанс был уже весь мокрый от ее слез, он вдыхал ее запах и недоумевал, что же он должен делать. Затем рука Йе-Йе скользнула сперва на его живот, а затем еще ниже, словно ища что-то. Через некоторое время рука вернулась назад, и тут Шанс заметил, что Йе-Йе перестала плакать. Она лежала рядом с ним, спокойная и расслабленная.
— Шэнси, как я тебе благодарна! — сказала она.-Ты — самый волевой мужчина из всех, какого я встречала. Ты знаешь, что достаточно одного твоего прикосновения и я стану твоей. Но ты не хочешь пользоваться чужой слабостью.
Йе-Йе на миг о чем-то задумалась.
— В каком-то смысле ты совсем не американец. Знаешь, ты ведешь себя как европейский мужчина.
Она улыбнулась.
— Я имею в виду, что ты в отличие от всех мужчин, которых я знала, не прибегаешь ко всем этим американским штучкам, всем этим глупым пощипываниям, поглаживаниям, покусываниям. Ты не идешь окольным путем к цели, которая одновременно манит и пугает.
Она ненадолго замолчала и продолжила:
— Ты очень умный, ты любишь мозгом. Шэнси, ты знаешь, как завоевать женщину: нужно просто дать ей возможность переполниться любовью и желанием.
Шанс был неприятно удивлен тем, что он — совсем не американец. Почему Йе-Йе это сказала? В телевизоре он часто видел грязных, волосатых и шумных мужчин и женщин, которые громко заявляли о том, что они — антиамериканцы, или же это говорили о них представители полиции, хорошо одетые чиновники и бизнесмены, короче говоря — люди, которые называли себя американцами. В телевизоре столкновения между первыми и вторыми часто выливались в кровопролитие, насилие и приносили смерть.
Йе-Йе встала и поправила одежду. Она посмотрела на Шанса без всякой враждебности.
— Я должна признаться тебе, Шэнси, — сказала она, — я люблю тебя и хочу тебя. И я знаю, что ты знаешь об этом, и я признательна тебе, что ты решил ждать, пока… пока…
Она не смогла найти нужное слово. Когда Йе-Йе вышла из комнаты. Шанс встал, пригладил волосы и включил телевизор. На экране тут же появилось изображение.
5
Проснувшись в четверг, Шанс сразу же включил телевизор и позвонил на кухню.
Горничная принесла на подносе красиво сервированный завтрак. Она сказала, что у мистера Ренда прошедшей ночью снова был приступ и пришлось вызвать еще двух врачей, которые дежурили у постели больного до самого утра. Она также принесла Шансу свежие газеты и напечатанное на машинке письмо. От кого письмо, Шанс, разумеется, прочитать не мог.
Он уже доедал завтрак, когда позвонила Йе-Йе.
— Шэнси, милый, ты получил мое письмо? Ты видел, что пишут в утренних газетах? — спросила она. — Похоже, тебя считают главным вдохновителем речи президента. А твои комментарии во время телепередачи напечатаны прямо под этой речью! О Шэнси, какой же ты молодец! Даже президент от тебя без ума!
— Мне нравится президент, — сказал Шанс.
— Мне сказали, что по телевизору ты выглядел просто блестяще! Все мои подруги мечтают с тобой познакомиться. Шэнси, ты не передумал идти на прием в ООН сегодня вечером?
— Нет, я буду очень рад.
— Ты — прелесть! Надеюсь, ты не заскучаешь. Там, конечно, шумно, но мы не станем долго задерживаться. После приема мы можем, если хочешь, пойти в гости к моим друзьям. У них как раз намечается вечеринка.
— Мне будет очень приятно пойти с тобой на вечеринку
— О, я так счастлива! — воскликнула Йе-Йе. Затем она спросила дрогнувшим голосом: — Можно зайти к тебе? Я так соскучилась…
— Да, Йе-Йе, ко мне можно зайти.
Йе-Йе вошла в комнату. Смущаясь и краснея, она сказала:
— Мне нужно, чтобы ты знал нечто очень для меня важное, и я хочу сказать это глядя тебе прямо в глаза. — Тут Йе-Йе перевела дух; было видно, что она мучительно подыскивает слова: — Шэнси, останься, пожалуйста, с нами еще на некоторое время. Это не только мое желание — Бен тоже просит… — И, не дожидаясь ответа, она продолжила: — Ты только подумай! Ты можешь жить вместе с нами в этом доме! Шэнси, прошу тебя, не возражай! Бенджамин так болен; он говорит, что ему гораздо спокойнее, когда ты рядом.
Она порывисто обняла Шанса и прижалась к нему.
— Шэнси, милый, ты должен, должен! — прошептала она. Голос ее дрожал, и она даже не пыталась это скрыть.
Шанс согласился остаться.
Йе-Йе еще раз обняла его и поцеловала в щеку, затем встала и принялась кружить по комнате.
— Я знаю! Тебе нужно завести секретаря! Теперь, когда ты в центре общественного внимания, потребуется человек, который мог бы помогать тебе с делами, сортировать звонки, ограждать тебя от людей, с которыми ты не хочешь встречаться и говорить. Может быть, у тебя уже кто-нибудь есть на примете? Кто-нибудь, кто работал с тобой в прошлом?
— Нет, — ответил Шанс, — у меня никого нет.
— Тогда я кого-нибудь подберу, — с готовностью воскликнула Йе-Йе.
Перед обедом, когда Шанс смотрел телевизор, снова позвонила Йе-Йе.
— Шэнси, надеюсь, я тебе не помешала? — сказала она. — Я хочу познакомить тебя с миссис Обри. Она здесь, со мной, в библиотеке. Она согласна временно поработать твоим секретарем, пока мы кого-нибудь не найдем. Можешь спуститься к нам прямо сейчас?
— Да, могу, — сказал Шанс.
Когда Шанс вошел в библиотеку, он увидел седую женщину, сидевшую рядом с Йе-Йе на диване.
Йе-Йе представила Шанса и секретаршу друг другу.
Пожав ей руку, Шанс сел. Миссис Обри смотрела на него так пристально, что Шанс от волнения начал барабанить пальцами по столу.
— Миссис Обри долгие годы была доверенным секретарем мистера Ренда в Первой американской финансовой корпорации, — воскликнула Йе-Йе.
— Я понимаю, — сказал Шанс.
— Миссис Обри не хочет уходить на покой — это не по ней.
Шанс не знал, что он должен сказать. Он потер щеку пальцем. Йе-Йе поправила часы на руке.
— Если хочешь, Шэнси, — продолжала Йе-Йе, — миссис Обри может приступить к работе немедленно…
— Хорошо, — промолвил наконец Шанс. — Надеюсь, миссис Обри понравится работать здесь. Это очень хороший дом.
Йе-Йе бросила на него быстрый взгляд через стол.
— Тогда, — сказала она, — можно считать, что мы договорились. Я спешу — мне нужно одеться для приема. С тобой, Шэнси, я поговорю позже.
Шанс посмотрел на миссис Обри, которая сидела с задумчивым видом, склонив голову набок. Она была очень похожа на одинокий одуванчик.
Миссис Обри понравилась Шансу. Он не знал, что сказать, и поэтому ждал, чтобы миссис Обри заговорила первой. Наконец та заметила обращенный на нее взгляд и осторожно предложила:
— Может быть, начнем? Расскажите, пожалуйста, об общем направлении вашей деловой и общественной деятельности…
— Об этом вы можете спросить у миссис Ренд, — сказал Шанс, поднимаясь с места.
Миссис Обри тоже поспешно встала.
— Мне кажется, я понимаю, — сказала она. — В любом случае, я всегда в вашем распоряжении, сэр. Мой кабинет рядом с кабинетом личного секретаря мистера Ренда.
Шанс еще раз поблагодарил миссис Обри и вышел из библиотеки.
На приеме в ООН Шанса и Йе-Йе встречали члены Комитета по организации приемов. Они провели их к одному из самых почетных столов. Затем появился генеральный секретарь ООН. Он поцеловал руку Йе-Йе и поинтересовался, как здоровье мистера Ренда. Шанс не мог припомнить, чтобы этого человека показывали по телевизору.
— А это, — сказала Йе-Йе генеральному секретарю, — мистер Шэнси Сэдовник, близкий друг Бенджамина.
Мужчины обменялись рукопожатием.
— Я знаю этого джентльмена, — сказал с улыбкой генеральный секретарь. Мне необычайно понравилось вчерашнее телевизионное выступление мистера Сэдовника. Вы оказываете нам честь своим присутствием здесь, сэр.
Все уселись за стол. Официанты принесли канапе с икрой, лососиной и яйцами и бокалы с шампанским. Фотографы кружили у стола и снимали всех подряд. Высокий мужчина цветущей наружности приблизился к столу; завидев его, генеральный секретарь стремительно вскочил с места.
— Господин посол, — воскликнул он, — как я рад вас видеть!