Анна Коростелева - Ловушка для снов
— Что же касается той девушки, что сопровождает Фланна Мак Фиаха, — добавил энк, склоняя голову набок, — то сдаётся мне, неплохо было бы, если бы она сама встретилась наконец со своим Файтви и высказала бы прямо ему всё, что она о нём думает. А то тут вся Ирландия скоро треснет от её любви к нему. По всему видно, он крепко запал ей в сердце.
* * *— Ну что, — Мак Фиах идёт на север самой короткой дорогой. Он думает пройти королевство энков насквозь, — подытожил Файтви, когда они вернулись на свою стоянку, церемонно распрощавшись с энками. Тут он, нимало не медля, сунул два пальца в рот, чтобы распрощаться с тухлой рыбой и предать этот эпизод забвению, после чего примостился под кустом шиповника, подстелив плед, и вскоре уже спал крепким сном, да и Нэнквисс с Рори тоже стали укладываться. Файтви же тем временем у себя во сне, соскребая с камней очага убежавшую кашу, раздумывал, не принять ли ему, в самом деле, предложение Ингьяльда, сына Хёгни, и Бьярни, сына Сёльмунда, и не отплыть ли вместе с викингами в те края, где, как говорят, на серебряных ветвях растут золотые яблоки, в ручьях прыгают жирные ирландские лососи, и где, по словам самых что ни на есть достойных и уважаемых людей, есть много чего пограбить.
Клятва Гиппократа
— Вот скука-то, даже подраться не с кем! — пожаловался Рори, проснувшись с утра и потягиваясь. — Полгода всё никак не подвернётся настоящего дела!
При этих словах в щит, стоявший у него в изголовье, со свистом вонзилось несколько стрел.
— Э! — подскочил Рори и огляделся. Он сгоряча принял было это за шутку Нэнквисса, но когда с десяток каких-то одноглазых тварей, с виду пострашнее смерти, вооружённых чем попало, вылетел на него из-за ближайших деревьев, Рори как-то сразу вдруг понял, что Нэнквисс тут ни при чём.
— Это фоморы! — ахнул Файтви.
С этими словами он упал и крепко заснул. Нэнквисс, завидев врага, занялся своей боевой раскраской. Когда фоморы были уже в десятке шагов, Нэнквисс как раз успел развести сок ягод до нужного цвета, а Файтви-ап-Родри спал как убитый, поэтому один только Рори схватился за свой меч и приготовился защищаться.
Следующие четверть часа Рори, обливаясь потом, в одиночку отбивался от фоморов. И нету саги с описанием этой схватки, ибо настолько яростными и блистательными были атаки Рори, и настолько опасным и быстрым — сверкание его меча, что никакой язык и ничьё перо не в состоянии грамотно описать его боевые приёмы, за исключением удара с разворота в три четверти ногой в зубы. В тот день Рори раз и навсегда доказал, что воины Финна Мак Кумалла умеют быстро поворачиваться не только когда ухлёстывают за девушками.
Тем временем Нэнквисс во всём следовал обычаю. Он покрыл своё лицо красной краской и затем провёл поверх неё белые полосы, стоя на одной ноге и обернувшись лицом к востоку. Потом он подумал и добавил чёрные крапинки.
— Ну, скоро ты там? — окликнул его Рори, улучив мгновенье и тяжело переводя дыхание.
— Сейчас, сейчас, — спокойно сказал Нэнквисс, обводя чёрной краской глаза, затем втыкая в волосы орлиное перо и укрепляя его, чтобы получше сидело. После этого он не спеша расправил бахрому по всей одежде, сверху донизу. А потом он взял томагавк и раскидал всех не сходя с места, так что когда Файтви проснулся, кругом было так чисто, словно метлой подмели.
И всё бы ничего, но, на беду, Файтви попался на глаза единственный фомор, который не успел унести ноги и корчился в отдалении на земле с обломком меча Рори в ране.
— А это ещё что такое? — спросил Файтви у своих спутников, с трудом переводивших дух после сражения.
— Сейчас добьём, — пообещал Рори и направился к фомору, поигрывая мечом с обломанным концом клинка и загадочно улыбаясь.
У фоморов, как известно, только один глаз, на лбу, и в этом глазу при виде Рори отразилось сожаление о том, что он, фомор, всё-таки как-нибудь не уполз.
— Отойди, не видишь, — он тебя боится? — раздражённо сказал Файтви, усаживаясь на корточки возле фомора.
— И правильно делает, — сказал Рори, несколько сбитый с толку.
— Фоморы — это же совсем маленький народ. Вымирающий. Может быть, эти даже последние. Ты хоть понимаешь, что обломал свой меч об одного из последних фоморов, а, Рори? — скорбно спросил Файтви.
— Какая мне разница, об кого, если факт, что он теперь обломан? — пожал плечами Рори.
Файтви сплюнул и некоторое время молчал, прощупывая пальцами участок вокруг раны. Фомор жалко моргал своим единственным глазом, уставившись на Файтви, но терпел.
— Пора исчезать отсюда, — торопил Рори. — А то они сейчас вернутся и ещё не так нам насажают. Слышь, Файтви? — он потряс Файтви за плечо. — Хорошенького понемножку. Я тебе потом ещё парочку поймаю.
— Так, — сказал Файтви.
— Вот что, Нэнквисс, ты не смывай свою краску! — заметил Рори, видя, что Нэнквисс собирается уже сполоснуть лицо. — А то, если что, будешь её потом опять три часа размазывать!
Тем временем Файтви уже развязывал свою сумку.
— Как сказал Гиппократ, жизнь коротка, учёба много дольше, случай мимолётен, эксперимент рискован, судить трудно, — сказал Файтви, закатывая рукава.
— Ты что это собираешься делать? — с подозрением спросил Рори.
— Извлекать обломок меча, конечно, — не задумываясь отвечал Файтви, прокаливая на огне свои медицинские инструменты.
— Да ладно, — польщённо сказал Рори. — Оставь. Обойдусь я без этого обломка. Мне любой кузнец и так перекуёт. Э, — тут только до него начал доходить смысл сказанного. — Ты станешь с ним возиться? Да если мы останемся здесь хоть три минуты, мы покойники!
Но Файтви и ухом не вёл.
— Твой Гиппократ, — сказал Рори в приступе отчаяния, — уже давно улепётывал бы отсюда сломя голову. Если бы он хоть раз в жизни издалека увидел фомора, у него бы его клятва поперёк горла застряла!..
— Подай-ка мне вон тот флакон, — сосредоточенно сказал Файтви и принялся за дело, не выказывая ни малейшей спешки.
— Н* тебе твой обломок меча, — сказал он наконец, подавая Рори зажатый в щипцах кусочек металла. — И чтобы в этом фоморе я его больше не видел!
И он начал зашивать разрез, приговаривая что-то утешительное для фомора.
— Ну что? — с гордостью сказал он, кончив накладывать шов. — Как? Это операция очень высокого класса. Узнай кто-нибудь, что я сумел провести её в таких условиях, и у меня от пациентов отбою не будет.
— Он хочет сказать, — пояснил Рори, — что если они сейчас вернутся с подмогой, нам от них будет уже не отбиться. И это верно, как никогда.
— Меня-то беспокоит другое, — сказал Файтви, с сожалением оглядываясь кругом. — Я вот всё думаю: а вдруг вы ещё кому-нибудь из них что-нибудь повредили?..
Рори так и взвыл.
— Ладно, ладно. Вот теперь я готов бежать, — сказал Файтви, вытирая ланцет о штанину.
— Теперь ты полезешь на дерево, быстро-быстро, — сказал Нэнквисс, подавая Файтви его сумку, — потому что бежать уже некуда.
Действительно, едва они все трое успели забраться на ближайший дуб, фоморы в большом количестве заполонили всю поляну, так что теперь в самом деле только и оставалось, что пересидеть на дереве. Тогда они устроились повыше, в развилках ветвей, и повели мирный разговор.
— Как это тебя угораздило вляпаться в это дерьмо? — спросил Рори у Файтви.
— Где? — обеспокоенно спросил Файтви, оглядывая себя.
— Я имею в виду, как это ты заделался врачом? — пояснил Рори, свешиваясь и глядя вниз на фоморов, снующих по поляне и принюхивающихся.
И поскольку любимцы Файтви рыскали по поляне ещё добрых полчаса, то, чтобы как-то скоротать время, валлиец и в самом деле рассказал, как это вышло, раскачиваясь вместе с веткой, на которой сидел.
* * *Файтви-ап-Родри пришёл поступать в школу в Кармартене, ибо он хотел учиться там, только там и больше нигде. Но прежде чем он протолкался через городской рынок, чтобы позвонить в замысловатый медный колокольчик у дверей школы, которые обычно выходили куда им вздумается и в тот день как раз выходили на рыночную площадь, ему случилось трижды задержаться на этом пути. Первый раз, когда на него налетел горшечник со своей тележкой с криком: «Куда прёшь? Глаза, что ль, дома оставил?», на что Файтви рассеянно отвечал с сильным северным акцентом: «Спасибо, и вам того же, ваша милость». Второй раз он остановился на минутку возле астролога, который за умеренную плату предсказывал какую хочешь судьбу. Бегло оглядев Файтви с ног до головы и подбрасывая на ладони монетку, астролог, особо не чинясь, предсказал, что Файтви суждено стать могущественным друидом. В третий же раз Файтви углядел какие-то ножки в чулочках и повёл за ними глазами, да, на свою беду, ещё и поднял взгляд. После этого не надо было и астролога, чтобы предсказать его судьбу. Файтви ухнул в этот омут немедленно, с головой, и дальше болезнь его протекала в самой острой форме. Пока Гвен, дочь аптекаря, сновала между лотками туда и сюда, Файтви держался в двух шагах и отчаянно размышлял, с чего начать разговор. Он прикинул, что у него есть ровно пять минут на то, чтобы покорить её сердце, всего пять минут и не больше, потому что больше её мамаша никак не проторчит возле вон того лотка с овощами. Файтви успел уже бросить взгляд на эти овощи и убедился, что они все как есть несвежие, и стоит только мамаше протолкаться к лотку сквозь толпу, как она мигом почует тухлятину и повернёт назад.
