Григорий Чхартишвили - ОН. Новая японская проза
Рисовая каша сегодня неприятно припахивала. Папа, что-то пробурчав, побросал в нее маринованных слив и ел, перемешав все это. Тетя Кавамото пришла промокшая до костей и прокричала несколько раз: «Дайте ведро! Дайте ведро!» Но ни папа, ни мама ведра ей не дали.
24 июня. Сегодня утром увидела, что на дороге перед домом образовался огромный провал. Дорога заворачивает в сторону торгового квартала в Сакасите, спускаясь вниз по пологому склону. Раньше я часто скатывалась по ней на велосипеде, но с таким провалом об этом нечего и мечтать. Только и думаю — побыстрей бы кончился дождь!
26 июня. Дотронулась до монашка[9], висящего у меня в комнате, а он насквозь промок! Не понимая, в чем дело, сказала папе, и он объяснил, что с потолка вниз по нитке понемногу просачивается дождевая вода. Мама дала мне лоскут от старой папиной рубашки, из которого я сделала нового монашка. Весной этого года мы должны были идти на экскурсии в горный зоопарк Сиро и в Атлетический парк, но из-за дождей ничего не состоялось, и вместо этого мы всем классом делали монашков, каждый сделал по три штуки, так что всего получилось около ста. Учитель Узда сложил их в картонную коробку и отнес в храм Якуо, но пока что ничего не помогло.
27 июня. Прошлой ночью, когда уже укладывались спать, вновь отключили электричество. Из-за этого мама легла в постель рядом со мной. Уже лежа, я спросила у нее, отчего это все время идет дождь. «Потерпи, Мэгуми, еще немного, и дождь обязательно кончится, спи!» — ответила она. Но я все равно никак не могла уснуть.
28 июня. Проснувшись утром, выглянула в окно. Нотагава разлилась так широко, как никогда прежде, кажется, что на том месте, где находился магазин «Фудзи», теперь самая середина реки. Если приглядеться, можно увидеть множество вещей, плывущих по течению. Доски, столы и разная другая мебель, иногда течение проносит животных. Раз заметила человека, сидящего на чем-то вроде плота. Опять целый день шел дождь, а потом я увидела, что уже и в моей комнате по стене журча потекла вода.
29 июня. Вчера вечером электричество так и не включили. Мы зажгли свечи и, слушая надоедливый шум дождя, ели не слишком вкусную стряпню из пшеничной муки. От всего этого на душе такая тоска! Ночью кто-то начал ужасно громко колотить в дверь прихожей. Папа вышел, оказалось — тетя Кавамото. Она сразу стала вопить на весь дом: «Ведро, ведро, дайте ведро!» И при этом колотила по плоскому барабану — бум-бум! бум-бум! бум-бум! «Убирайся!» — закричал на нее папа. Мне почему-то прямо жутко стало. Из-за того что вечером нет электричества, с сегодняшнего дня решила писать дневник по утрам.
30 июня. Из дома, где живет тетя Кавамото, поднимается дым. Папа бросился туда, даже не надев плаща. Но, кажется, пожара не было. Папа вернулся оттуда какой-то хмурый. «Молока для Юдзи больше нет», — сказала мне мама печально.
1 июля. Сегодня наступил июль, по этому случаю сорвала с календаря июньский листок. В комнате у меня висит календарь, какой банки дарят своим клиентам, и на оторванной странице — фотография женщины, немного похожей на маму, она пьет сок в какой-то горной хижине. За ней виднеются вершины гор и ясное-ясное голубое небо. Но так как у нас все еще сплошные дожди, видеть это неприятно. Опять смотрела из окна второго этажа на реку Нотагава, испугалась, когда мимо проплыла крыша маленького домика. В комнате ужасно жарко, но особенно плохо, что нельзя открыть окно.
2 июля. Сказала папе, что из окна второго этажа видно, как река Нотагава быстро поднимается вверх по склону и все ближе подступает к нашему дому. «Все будет хорошо, все будет хорошо!» — сказал папа и легонько похлопал меня по голове. Юдзи совсем выздоровел и весело колотил кулачками по столу.
3 июля. Провал, который видно из окна, стал еще больше, протянулся во всю ширину дороги. В него со всех сторон множеством ручейков стекает дождевая вода. Видимо, поэтому края размываются, оползают и провал становится шире. А при сильном дожде в провале скапливается вода, образуя поток, который впадает в подступившую совсем близко реку. В какой-то момент исчезло трехэтажное здание Кредитного банка Дзёхоку, находившееся в торговом квартале. Река Нотагава, должно быть, увеличилась уже раз в сто. Поскольку дядя с семьей так и не приехал, я спросила у папы, что случилось. Папа сказал: «Потом расскажу». Но эти дни папа все время сидит, прижав радиоприемник к уху и уставившись в одну точку, так что мне делается страшно.
4 июля. И на втором, и на первом этаже все отсырело от воды, теперь мы даже дома вынуждены надевать обувь. До сих пор мама и папа ходили в тапочках, а теперь сменили их на сапоги. Очень чудно ходить по дому в сапогах. Стена на кухне разбухла, стала мягкой, так что, когда папа ткнул в нее пальцем, обшивка сразу же вся обвалилась. За ней густо наросла плесень тошнотворного цвета и расплодились какие-то красные слизняки. Папа забил все это фанерой.
5 июля. Из окна туалета видела, как тетя Кавамото, несмотря на дождь, распахнула окна и яростно лупила по своему плоскому барабану. Я сказала маме. Но она не произнесла ни слова, только печально покачала головой. Сегодня уже и моя комната оказалась затопленной, все перебрались в комнату с телевизором. Но и там матрасы отсырели. «Если бы подали электричество, можно было бы немного подсушить…» — сказала мама. Поскольку сухого в доме уже почти ничего не осталось, Юдзи ходит без подгузников, выставив письку. Но он опять чувствуют себя неважно и все время хнычет.
6 июля. Папа выпил виски и немного опьянел. Он топал сапогами по сырому полу в кухне и все повторял: «А ведь было время, когда в доме можно было ходить без обуви!» Из экономии зажгли только одну свечу, пришлось мне читать книгу «Итальянский кинетоскоп», сидя рядом с пьяненьким папой. Он без конца гладил меня по голове.
7 июля. Сегодня праздник Ткачихи. Начала листать книги про звезды — и так сильно захотелось увидеть звездное небо, что я их поскорее отложила в сторону. Мама сказала, что и в обычные годы на седьмое июля довольно часто идут дожди. А папа — что по срокам уже вот-вот должен кончиться ежегодный сезон дождей, поэтому вполне вероятно, что скоро дожди совсем прекратятся. Было бы хорошо, если так, подумала я.
8 июля. Может быть, потому, что дождь сегодня немного поутих, из кухни было слышно, как в соседнем доме ссорятся тетя и дядя Кавамото. Затем послышался звон разбитого оконного стекла, и папа пошел в туалет, чтобы оттуда посмотреть, что происходит. Но вернувшись, ничего не сказал, и только молча пил чай.
9 июля. Посреди ночи раздался жуткий треск. В ту же минуту дом слегка тряхнуло. Папа в кромешной темноте зажег карманный фонарик и некоторое время сидел неподвижно, прислушиваясь. Но все было тихо, только монотонно шелестел дождь.
10 июля. Поскольку на первом этаже все время стоит вода, папа предложил разломать платяной шкаф, протянуть доски между кроватями и спать на них. Мама вновь выходила из дома и набрала много трав. Днем было душно и жарко, мама не стала надевать плащ и оттого вернулась совершенно мокрая. «Как все-таки хорошо дома!» — сказала она.
11 июля. Мне показалось, что дом немного покачивается. Сказала папе, он закивал: «Да-да», — а у самого на лице испуг. Мама, не снимая висящего у нее на спине Юдзи, раздирала на голове свои спутанные волосы. В последнее время, наверно из-за усталости, лицо у мамы мертвенно-бледное, и вообще она не такая красивая, как раньше.
12 июля. Хотя мама и запрещает, я заглянула украдкой в свою комнату на втором этаже. Ставни закрыты, поэтому хорошенько ничего не разглядела, но из-за сырости пол в комнате вздыбился, а в углу что-то тускло светилось, извиваясь, как змея. Испугавшись, сбежала вниз. Когда дождь кончится, надо будет обязательно сделать в комнате генеральную уборку.
13 июля. Видела из туалета, что тетя Кавамото, раздевшись догола, кружилась во дворе своего дома, простирая руки в сторону дождя. Вокруг нее стояло множество ведер. Не пойму, зачем ей понадобилось столько ведер.
14 июля. Папа в приступе раздражения ударил радиоприемником о дверь кухни и разбил его. Мама, тихонько плача, начала подбирать обломки, но когда я хотела помочь, папа меня удержал, поднял на руки и отнес на кровать. Я поговорила с мамой, затем, лежа на кровати, стала читать книгу. Книга тоже отсырела, и, переворачивая страницы, чувствуешь, какой она стала тяжелой. Когда дождь кончится, надо будет обязательно хорошенько просушить все свои книги. Ночью грохотал гром. Я испугалась и прижалась к маме. Стыдно, ведь я уже в четвертом классе, но честное слово, было ужасно страшно! Мама вложила мне в ладонь деревянную игрушку, которую папа давным-давно привез из Скандинавии. В Скандинавии это амулет, оберегающий детей.
