Кун-Суук Шин - Я буду рядом
– Всякий человек в душе одновременно и Кристофер, и ребенок, которого он несет на себе. Каждый идет вперед, борясь с трудностями и лишениями этого непростого мира в пути на другой берег реки. Я рассказал вам эту историю вовсе не потому, что хотел поговорить о религии. Мы все путешественники, переходящие реку с одного берега на другой, из этого мира в нирвану. Но бурные воды жизни таят в себе опасность, и мы не можем просто спокойно перейти реку. Мы должны обязательно на что-то опираться. И этим «что-то» могут стать искусство или литература, то, что будет давать нам силы для достижения цели. Вы станете полагать, что вами выбранное послужит лодкой или плотом, с помощью которых можно добраться до другого берега. Но если глубоко задуматься, то можно понять: опора – не то, что перевозит вас на другой берег, а то, что вы тащите на себе. Скорее всего, лишь тот, кто в полном смысле поймет этот парадокс, сможет благополучно перебраться на другой берег. Литература и искусство не просто средства, помогающие добраться до другого берега. Это еще и цель, достижению которой можно посвятить жизнь, то, ради чего вы должны неустанно трудиться.
В это мгновение все мы, затаив дыхание, слушали профессора Юна. Его низкий, хриплый голос проникал каждому из нас прямо в глубину души. Никто больше не смотрел в окно. Даже парень в последнем ряду перестал вертеть в руках карандаш. И девушка рядом с ним наконец подняла голову и внимала словам профессора Юна.
– И в каждом из вас живет святой Кристофер. И он дает вам силы перевезти ребенка через реку. Вам судьбой предначертано вступить в бурные воды реки. И хотя вода может подниматься, вы не должны останавливаться, пока благополучно не перенесете ребенка на другой берег. Итак, как же лучше всего перейти реку?
В его словах сквозила задумчивость. Теперь голос профессора Юна стал тише и сильнее.
– Идеальный путь – стать святыми Кристоферами друг для друга. Вместе переносить ребенка через реку. И это еще не все. Нет различия между переходящим реку человеком и тем, кто помогает другому переходить. Вы не просто повторяете путь святого Кристофера с шестом в бушующих водах реки. Вы, каждый из вас – это мир и его создатели. Порой вы начинаете свой путь как Кристофер и вдруг превращаетесь в ребенка, а иногда вы те, кто помогают друг другу преодолеть реку. И потому вы должны ценить и беречь друг друга.
В тот момент доверие вдруг переполнило нас и доверху затопило аудиторию. И если тогда разбилось бы окно, то этот звук не смог бы нарушить наше доброе спокойствие.
– Итак, мои юные Кристоферы! На сегодня это все. О, и еще, может ли кто-нибудь из вас напечатать мне список литературы? Я плохо печатаю.
Никто не ответил.
– Есть желающие?
Святой Кристофер, ребенок, река, шест, судьба, мы… Сначала я записывала, но в какой-то момент бросила и полностью растворилась в повествовании профессора Юна. Я подняла руку, ведь я даже не задумывалась о том, что делаю. Несколько мгновений профессор Юн молча смотрел на меня.
– Как вас зовут?
– Чон Юн.
– Чон Юн. – Он громко повторил мое имя. – Спасибо. Зайдите ко мне после лекции.
И даже когда профессор Юн вышел из аудитории, все еще некоторое время оставались на своих местах. Я встала, чтобы отправиться в его кабинет, и со скрипом отодвинула стул. Этот звук отчетливо прозвучал в тишине аудитории и оказался сигналом для других: пора собираться и уходить.
Кабинет профессора Юна находился в другом здании. Я направилась туда и почему-то обернулась. Мен Сё и его девушка шли следом за мной в тени раскидистого дерева дзельквы.
У этой девушки была особенная походка. Одного взгляда было достаточно, чтобы запомнить ее навсегда. Я остановилась, ощущая ласковое тепло сентябрьского солнца. Под деревом собралось много студентов. Они разбивались на пары или небольшие группы, а затем разбредались в разные стороны или оставались под деревом, в ожидании кого-то. Но даже среди всего этого шумного скопления людей, хаотично перемещающихся в разные стороны, только та девушка привлекала меня. Именно на нее я обратила внимание в первую очередь, а не на идущего рядом юношу.
Но хотя она была уже совсем близко и я видела сумку на ее плече и книгу в руке, но по-прежнему не могла разглядеть лица – ее голова была опущена вниз. Девушка сильно горбилась, и оттого ее круглые плечи казались еще более искривленными, словно она смотрела на собственные ступни. Но все-таки она выглядела потрясающе. Бросалась в глаза ее широкая юбка с белыми мелкими цветочками на темно-синем фоне и белоснежный пиджак. Яркость этих крошечных цветов на ее юбке никак не вязалась с ее внешностью и откровенно ей противоречила. Когда она проходила мимо дзельквы, юбка вздулась на ветру, как парус, а затем снова опустилась вниз. Именно эта юбка сильно отличала ее от других студенток. Наши ровесницы редко носят такие юбки. Большинство вообще предпочитает джинсы или брюки. И даже если кто-то надевает юбку, она не вздувается на ветру, как парус.
У юноши была не менее удивительная походка. Казалось, он не привык ходить по земле, а перемещался исключительно по воздуху. Когда он шел, казалось, будто одна нога поднималась в воздух прежде, чем он успевал опустить на землю другую ногу. Если девушка выглядела так, будто тонет в земле, то он готов был раствориться в воздухе при первом сильном порыве ветра. Я еще некоторое время наблюдала за ними, а затем отправилась своей дорогой.
Я нашла кабинет профессора Юна, уже собиралась постучать, но тут заметила, что дверь слегка приоткрыта, и распахнула ее. Профессор Юн поднял голову и взглянул на меня. Мне показалось, что его письменный стол отделен от всех какой-то перегородкой, но, приглядевшись, поняла – это лежат стопки книг. Стол профессора Юна располагался за этими книжными стопками.
– Входите.
Когда я вошла в кабинет, профессор Юн встал из-за стола. Верхняя часть его тела показалась над книжной перегородкой. Я увидела у него в руке пачку листов бумаги.
– Посидите здесь.
Судя по всему, в этот момент профессор Юн был занят какими-то важными делами, потому что он снова уселся за стол и до меня донеслось шуршание бумаг. Вместо того чтобы усесться на диван, я продолжала стоять и разглядывала кабинет. Здесь не было ни растений, ни картин на стенах. Повсюду виднелись книги, втиснутые в книжные полки, и ни одного календаря или даже зеркала на стене. Такие старые книги, которые, казалось, рассыплются в прах, если к ним прикоснуться, виднелись на полках корешками к стене, и потому нельзя было прочесть их названия. Из любопытства я потянулась к одной из книг, но как раз в этот момент раздался стук в дверь. Мы с профессором Юном одновременно обернулись. Дверь распахнулась, и в кабинет вошли те двое молодых людей, за которыми я наблюдала под дзельквой. Тогда они, похоже, тоже направлялись в кабинет профессора Юна. Профессор Юн взглянул на них, а затем встал и направился к дивану. В руках он держал пачку бумаг.
– Вы еще не устали от меня? Нам пора бы перестать постоянно встречаться, – заметил профессор Юн, но при этом приветливо улыбнулся юноше.
И точно так же, как на лекции, тот почесал голову и тоже улыбнулся.
– Я хотел познакомить вас со своей подругой, – сказал он.
– Ты думал, что тебя одного мне недостаточно, и решил привести еще и подругу? Присаживайтесь.
Я по-прежнему стояла перед книжными полками, тут профессор Юн перевел взгляд на меня. Порой в нашей жизни бывают мгновения, когда мы будто заново переживаем какую-то ситуацию, хотя прежде такого с нами не случалось. Профессор Юн сел рядом со мной, а юноша и его подруга устроились напротив. Мне было неловко сидеть рядом с профессором Юном, но сесть рядом с девушкой я тоже постеснялась. Юноша и девушка были словно тени друг друга, и потому никто не мог сидеть между ними. Это казалось очень странным. Меня захлестнуло ощущение дежавю – когда-то мы уже вот так сидели. Юноша и я впервые посмотрели друг другу в глаза. У него были черные-черные брови, словно их натерли углем. Это тот глубокий черный цвет, который будто полностью впитывает вас в себя. Когда его лицо меняло выражение, первыми шевелились брови. Его близкие родственники наверняка научились определять по его бровям, в каком настроении он пребывает в данный момент. А под бровями задумчивые глаза, казалось, на мгновение улыбнулись и тут же скользнули мимо меня. Его нос остро выдавался вперед между выступающими скулами.
Она же не удостоила меня взглядом и в этот раз. И она по-прежнему держала руки в карманах.
– Мы дружим с детства, – сказал он. – Она учится в Университете К., сейчас в академическом отпуске и хотела бы посещать ваши лекции. Мы пришли попросить вашего разрешения.
Когда я услышала, что они друзья детства, в памяти немедленно всплыло лицо Дэна.
– Ты хочешь сказать, что она взяла академический отпуск в своем учебном заведении?
