Надежда Майская - Разбитая ваза
— Где ты искала документы?
Стас закурил. Он барабанил по столу длинными пальцами, получалось «Тореадор, смелее в бой». Девушка внимательно за ним наблюдала.
— В кабинете твоем, где же еще.
— Все правильно, где же еще им храниться. Кто тебя нанял, кому должна передать, когда?
— Обычно мне звонят по телефону, затем перечисляют на счет гонорар за выполненную работу, а я отправляю посылку почтой на абонентский ящик.
— Шпионские страсти какие-то.
— Так безопасней, — пожала плечами Машка Распутина.
— Как же ты доложишь, что прокололась?
— Вечером позвонят, спросят.
Стас постучал по столу пальцами, выбивая «Не верьте пехоте, когда она бравые песни поет», поднялся, подошел вплотную к Машке, взял ее за плечики, и, глядя сверху вниз, сказал.
— Ты дождешься меня здесь, я кое-что сделаю, а позже ты поступишь по инструкции, поняла?
— Э-э, ты меня хоть в туалет отпусти, я же живая.
Стас открыл дверь.
— Вадим, пригласи Веру Иосифовну.
Машка никогда в жизни не видела таких женщин! Она восхищенно взирала на огромную ростом и весом молодую женщину лет тридцати.
— Верочка, проводите даму в туалет, не спускайте с нее глаз, после передайте ее Вадиму с рук на руки. Можно напоить чаем, можно одолжить ей любовный роман…
— Я не читаю любовных романов, — возмущенно, в голос произнесли Машка и Верочка. Стас на секунду от этого сбился.
— Ну, тогда Мэгре или «Спидинфо», мне все равно. И самое главное, не выпускать из вида, не давать звонить и не слушать ее сказки о том, как тетя умирает, ребенок голодный, аппендицит воспалился. Понятно?
— Сделаем, Вячеслав Михайлович, не беспокойтесь, — с восхищением глядя на шефа, сказала Вера Иосифовна, и, переведя взгляд на Машку, с тем же восхищением и дружелюбием сказала, — пойдем, что ли, узница.
Катерина пришла в себя. Над ней хлопотал какой-то мужик. Она сфокусировала взгляд. Мужик был похож на медведя. Да что это такое? Все мужское население города по очереди решило ее спасать?
— Прохожий, — скромно ответил мужик, и Катерина захохотала. Один прохожий отвез ее в травму, держал у себя как заложницу. Второй прохожий уложил ее на ее собственный диван. Не шестой этаж, а Невский проспект какой-то.
Катерина села. Мужик сидел напротив нее на изредка поскрипывающей табуретке. Он слышал этот скрип, и старался не шевелиться.
— Я вас слушаю.
— Я поднимался на девятый этаж, смотрю, квартира открыта, вы валяетесь, я решил, что непорядок это, даже если вы и пьяная. Хотя еще утро, рановато для пьянки, но может со вчерашнего дня? Позвал, есть ли кто, поднял вас и положил. Поискал нашатырь, не нашел, а тут и вы очнулись. Я, когда нес вас, понял, что вы не пьяная.
Катерина слушала с подозрением. Пешком на девятый? Когда работает лифт?
— Долго я без сознания пробыла?
— При мне, минуты две, до этого сколько, не знаю. Может вам чайку сделать? Вы бы полежали, вдруг плохо станет.
— Вы что, в службе спасения работаете? Как вас звать? — агрессивно спросила Катерина. Ее раздражал этот мужик. От его присутствия, комната вдруг стала выглядеть маленькой и убогой. — И почему вы шли пешком на девятый, лифт же работает? И к кому вы шли? Я вас ни разу здесь не видела.
— Вы не волнуйтесь, я на все вопросы отвечу, вот только чаем вас напою, — сказал он и поднялся. Лучше бы сидел. Рост у него был большой, вес большой, руки большие, ноги большие. Где таких выращивают? Катерина рядом с ним чувствовала себя миниатюрной.
Он прошел в кухню, поставил чайник на огонь и все звуки пропали.
Катерина прислушалась. Только в чайнике начинала закипать вода. Он, что в форточку вылетел? Не должен человек сидеть так тихо. Или стоять. Может, это ей все приснилось? Мозг, после встряски, выдает галлюцинации? Звякнула посуда. Катерина перевела дух. Медведь был все еще на кухне, не вылетел в форточку, не привиделся.
— Семен меня зовут, Семен Иванович Кора, ударение на «о», пешком хожу всегда, на любой этаж. И спускаюсь пешком. Я большой, вы заметили? Большой, а лифтов боюсь. Боязнь замкнутого пространства. Называется «клаустрофобия». Вы меня видеть раньше здесь не могли, я первый раз пришел. Клиентка у меня живет на девятом. Пришел получить расчет. Закончил я с ней все дела.
Катерина прихлебывала чай. Внимательный Семен Иванович Кора с ударением на «о» не забыл положить в чай лимон. Голос его был густым, тягучим. Он наверно тугодум, решила Катерина, пока грелся чайник, готовил речь.
Семен Иванович присел на табуретку и замер. Он внимательно глядел на Катерину, не шевелился, не вздыхал. Просто сидел, глядел, как она пьет чай, и молчал.
Молчание не мешало, не напрягало, было естественным.
Катерина спохватилась.
— Вы бы себе налили, что же вы?
— Не хочу, спасибо. С вами все в порядке? Могу я идти?
— Конечно, я провожу вас.
— Дверь заприте. Замок у вас хлипкий. Да и дверь картонная, кулаком пробить ничего не стоит. Вы бы металлическую дверь себе поставили, — говорил Семен Иванович, надевая ботинки. Катерина умилилась. Надо же, какой заботливый, о двери беспокоится, о том, чтоб пол не затоптать.
— Дверь поставить не проблема, проблема, как всегда, в деньгах, — ответила Катерина, — спасибо за помощь.
— Вы поаккуратней, — как-то туманно сказал Семен Иванович, пожал осторожно Катерине руку и вышел. Катерина вернулась в комнату.
Семен продолжил восхождение по лестнице.
Задание клиентки он выполнил и даже перевыполнил. Она поручила ему следить за Агаповым, он следил. Поручила следить за любой девушкой, что привезет к себе Агапов, он следил. Только за девушкой следить было сложно, она трое суток не выходила из квартиры Агапова. По поведению Агапова Семен догадался, что она еще у него. Утром Агапов привез девушку к подъезду клиентки. Семен озадачился. От Агапова он не ожидал такой прыти. Под носом одной любовницы, завел вторую.
Он продолжал методично подниматься, когда обнаружил открытую дверь. Девушка лежала в прихожей без сознания, привалившись боком к обувной полке. Семен внес ее в квартиру, уложил на диван, открыл форточку, пока искал нашатырь, проверил документы. Екатерина Ивановна Лобанова действительно проживала по этому адресу. У девушки он обнаружил рану, когда ухаживал за ней. Неужели Агапов склонен к дракам?
Катерина очнулась, не закричала, не испугалась его, что ему очень понравилось.
Семен решил, что клиентке необязательно знать о том, что подружка Агапова живет рядом. Прибьет девушку, не дай Бог, с нее станется. Иногда Семен ненавидел работу филера, но надо было на что-то жить, и эта работа была ничем не хуже другой.
В звании майора Семена комиссовали по ранению. Он больше не мог служить. Ему предлагали работу в штабе, но когда он представил, как своими ручищами перебирает бумажки, отказался. Сказал, что едет домой, к матери. Провожали его всей заставой. Ранение в позвоночник, как калекой не остался, удивительно. Если б остался калекой, застрелился бы. Кто такое тело станет ворочать? Женой и детьми не обзавелся, мать пожилая.
Месяц отдыхал, читал объявления. Встретил как-то бывшую соседку, Иринку Зореву, разговорились. Оказалось, она открыла агентство «Русский сыск», следить за неверными мужьями, женами, никакого криминала, никаких трупов. Семен предложил свои услуги, Зорева согласилась.
Иногда работа вызывала брезгливость. Семену трудно было приспособиться к гражданской жизни, еще труднее было наблюдать за человеческими мерзостями. На заставе бывало всякое, но там Семен не вникал в склоки. Служил, охранял границу, ездил к матери в отпуск.
Зорева вначале сомневалась, что у него получится, слишком он заметный, но Семен уверил ее, что умеет быть невидимым и, для примера, рассказал, как она провела весь предыдущий день, не обнаружив его слежки. Иринка восхитилась его навыками и приняла в штат.
Человек редко когда может заметить слежку, если он ненастороже, если ничего не подозревает.
Людмила Васильевна Зуева отсчитала деньги, расписалась в квитанции, выслушала отчет и поблагодарила. Вежливая дамочка. И красива, глаз не оторвать.
Семен спустился на шестой этаж, постоял возле двери Екатерины, послушал как она фальшиво, но от души поет, и пошел вниз. Катерина ему понравилась, но он староват для нее, ей всего двадцать семь, а ему почти сорок.
Такой увалень не может иметь семью. Мать пристала, когда он жениться, да когда. Никогда. Но расстраивать мать не хочется, поэтому отговаривается, что никто замуж не идет. Мать соседку Нину привечать начала. Сорок три года, вдова, женщина интересная, но душа не лежит. Лучше холостяком побыть.
Семен вышел из подъезда, сел в «Ниву», что выделило ему агентство и поехал в офис сдавать деньги. Ирина уважала финансовую дисциплину, все поступления проходили через бухгалтера, а Семен был настолько щепетилен в денежном вопросе, что ему даже не приходило в голову, что можно часть гонорара оставлять себе. Зарплата у него была хорошая, за два года работы он накопил на машину, но не покупал, обходился «Нивой», им с матерью было надо немного.
