Девочка, Которая Выжила - Панюшкин Валерий Валерьевич

Annotation

Главный герой повести, «Девочка, Которая Выжила» узнаёт о самоубийстве подруги своей дочери-студентки. Кто виноват в случившемся? Кураторы из зловещей «группы смерти»? А может, его собственная дочь?..

В книгу также вошли четыре новеллы о людях, верящих в чудо. Эти истории заставят пристальнее посмотреть на тех, на кого так часто не обращают внимания.

Содержит нецензурную брань!

Валерий Панюшкин

Девочка, Которая Выжила

Часть первая

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Часть вторая

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 15

Глава 16

Часть третья

Глава 17

Глава 18

Глава 19

Глава 20

Глава 21

Часть четвертая

Глава 22

Глава 23

Глава 24

Скрипка в верблюжьем пледе

Безумие

Зеленый источник

Скрипка в верблюжьем пледе

Слепая и Немой

notes

1

2

3

4

5

6

7

8

9

10

Валерий Панюшкин

Девочка, Которая Выжила

Девочка, Которая Выжила

Часть первая

Глава 1

«Привет»

Елисей Карпин ненавидел эту манеру писать в ватсап. У Елисея в руках дымилась кастрюля с разведенным водою молоком. На Елисее был красный фартук с надписью Dear Santa, I can explain[1]. Перед Елисеем в мойке стоял дуршлаг, куда следовало немедленно откинуть сваренный в молоке узбекский рис «лазер». А рядом на столе лежал телефон, и в нем сообщение от бывшей жены – «Привет».

– Какой, к черту, «привет»! Какого хрена надо писать «привет», а не изложить сразу! Какого хрена я должен…

– Милый, ты сейчас с айфоном разговариваешь, – хихикнула за спиной Оксана. – У него ушек нет, он тебя не слышит.

– Он, между прочим, слышит меня четырнадцатью разными способами, даже когда выключен.

Елисей откинул рис и все еще с кастрюлей в руках обернулся посмотреть на Оксану сквозь пар. Оксана сидела с ногами в кресле. Ее позу следовало, видимо, описывать словами «уютно устроилась». На ней была короткая джинсовая юбка, чтобы наблюдались идеально эпилированные ноги. Короткий белый топ, чтобы манифестировался тренированный живот и просвечивали твердые соски, которые, видимо, следовало описывать словами «темные, как вишни». Только вот эта поза… лучший способ показать, какие у тебя толстые щиколотки, подумал Елисей и перевел взгляд с Оксаниных ног на лицо.

Лицо было хорошее. Глаза были зеленые. Зубы были белые. Светлые волосы были убраны в пучок на затылке, чтобы демонстрировать шею, проходящую под грифом «лебяжья». Чем ты, идиот, недоволен? Красивая женщина. Елисей повернулся к столу и ответил бывшей жене в ватсапе: «Привет».

Эта Оксана, которая теперь сверлила Елисею спину глазами, рассчитанными на термин «лучистые», была довольно важным менеджером в большой фармакологической компании. У Елисея с этой компанией был миллионный контракт. Елисей, вернее, сотрудники принадлежавшего ему маленького агентства создавали пациентские сообщества, чтобы те требовали лечения именно препаратом N. Затевали в медицинских чатах споры о преимуществах препарата N компании X над аналогичным M компании Y. Устраивали в журнале «Вадемекум» публикации о клинических исследованиях препарата N, как действительно имевших место, так и выдуманных. Возили медицинских чиновников на конференции о препарате N, происходившие по большей части на Мальдивах. Запустили даже на одном исламском сайте, довольно фундаменталистском, дискуссию о том, почему препарат N халяльный, а препарат M – нет. Одним словом – продвигали.

Когда Елисей развелся, четыре года потратив на выяснение отношений и сохранение дружеских уз с бывшей женой и, главное, с дочерью, старинный товарищ, а с недавних пор и его кардиолог, профессор Хитаров велел не грустить: «Жахай менеджмент фармкомпаний, Елёся. Их специально набирают, чтобы моим пациентам было кого жахать для кардионагрузки». Разговор происходил после сердечного приступа, которым увенчался развод, убедив Елисея и его бывшую прекратить разборки и просто остаться друзьями. А профессор прописал Елисею бетаблокаторы, статины, спортивные тренировки не менее четырех раз в неделю и – здоровый секс: «Уж как хочешь выкручивайся, но минимум каждый уикенд».

И Елисей действительно принялся искать себе сексуальных партнерш среди менеджмента фармкомпаний. Это было легко. У него был один-единственный прием соблазнения, но безотказный. Он приглашал женщину ужинать или даже (совсем, казалось бы, безобидно) обедать и посреди ни к чему не обязывающей болтовни вдруг серьезно спрашивал: «Можно я вас поцелую?» Женщины часто отвечали «да», и это значило, что секс будет прямо сегодня. Или «нет», и это значило, что за пару дней она себя накрутит и всерьез влюбится. Или – в редких случаях – женщина смеялась, шутила что-нибудь на тему «жених сыскался ей, королевич Елисей», и это означало провал – в данный момент объект Елисеевых ухаживаний люто влюблен в какого-нибудь подонка.

«Можешь говорить?» – пришло в ватсап сообщение от бывшей жены.

«Что случилось?» – ответил Елисей.

Он вытащил из духовки предварительно выскобленную и разогретую небольшую тыкву, сложил в нее обжаренное с луком, зирой, мускатным орехом, копченой паприкой, куркумой и курагой куриное мясо. Сверху, потряхивая шумовкой, напорошил толстый слой отваренного, но не до готовности, риса, написал на нем настоем шафрана букву «О» – Оксана. И вдвинул тыкву в духовку, чтобы минут через сорок содержимое ее превратилось в ханский плов.

Ханский плов был его праздничным блюдом. Оксана, с которой они ужинали уже пару раз, целовались за столиком в ресторане и прогуливались под ручку по Патриаршим, позвонила сегодня и переназначила свидание.

– Давай встречаться не в «Ля Маре», а у меня. Хочу домашний ужин. Приготовишь что-нибудь удивительное?

Про гастрономические способности Елисея в фармакологическом мире ходили легенды. Пока Елисей не развелся, половина медицинской Москвы побывала у него на даче на большом плове. Теперь дача принадлежала бывшей жене. Елисей туда почти никогда не ездил. Для себя ничего вычурного не готовил. Поэтому удивить Оксану гастрономически согласился.

Зашел в супермаркет, купил две бутылки «Пуйи-Фюме» и презервативов. Молоденькая кассирша посмотрела на него с пониманием. Потом завернул на базар. Торговец Зарух Сайфиддинович Б., имя которого Елисей знал, потому что расплачивался всегда через мобильное приложение, вышел из-за прилавка, вскинул приветственно руки, выразил восторг от того, что их скромную лавку посетил Елисей-акя. После поклона и рукопожатия, сочетание которых почти складывалось в целование рук, выбрал для Елисея-акя лучшую пачку риса из дюжины одинаковых, отгрузил лучших специй в пластиковую ванночку, принес – нет-нет, не с витрины, а со склада, свежайших – помидоров, огурцов, белого лука, желтой моркови, серую небольшую тыкву…

– А помидоры, акя, только понюхайте, это не помидоры, это мамидоры!

Елисей слушал Заруха, не спрашивал цен, наслаждался звенящим полутрансом, в который его неизменно погружала болтовня хороших торговцев, – и понимал, что тянет время. Что ему нравилось ухаживать за Оксаной, но не нравится перспектива взять ее. Ему не хотелось этих женщин из фармкомпаний. Ему вообще не хотелось женщин. В двадцать лет хотелось всех, а теперь, в пятьдесят, – никого. Он ухаживал за ними и ждал – особенного поворота головы, особенного узора сосудов на запястье, особенно чувственного вздоха, чтобы вспыхнуть ненадолго и успеть достойно провести соитие, пока интерес не пропал. А когда интерес пропадал, ему бывало жалко их и стыдно перед ними, потому что они ожидали любви, счастья, замужества, и даже те, что болтали про секс без обязательств, ожидали хотя бы восхищения. А он не испытывал ни любви, ни восхищения. Он просто не хотел становиться стариком, которому больше не нужен секс.