Ночной Сторож - Синяя Птица для одинокого Волка

Ночной Сторож

Синяя Птица для одинокого Волка

В некотором царстве, в некотором государстве жил-был одинокий Волк. Не то, чтобы он был совсем уж один-одинешенек всю свою жизнь. Как раз наоборот — проблем с более-менее подходящими спутницами жизни у Волка обычно не было. Пару раз Волк даже женат был, совершенно официально, со штампом в паспорте, все, как положено. Но каждый раз не очень долго. Оба раза жены ему попадались такие хищницы, что никакого душевного единения не возникало. Какое там душевное единение! Хищницы, настоящие хищницы. А у Волка была тонкая душевная организация и неплохой бизнес, так что, естественно, оба эти обстоятельства заставляли держаться от хищниц подальше. Оба раза Волк разводился с этими хищницами с некоторыми финансовыми потерями и с чувством глубокого разочарования. А Волк всю жизнь ждал Синюю Птицу и до встречи с ней решил оставаться одиноким. Но тонкая душевная организация плевать хотела на это его волевое решение. Тонкая душевная организация жаждала большой любви немедленно. Или хотя бы романтических встреч без нежелательных последствий.

Волк подумал, подумал, посоветовался со знающими людьми и со своим внутренним голосом — и решил перебороть свою тонкую душевную организацию работой. Сначала хотел расширять свой неплохой бизнес, но бизнес и так был неплохим, хватало на хлеб с маслом и на коньяк с лимоном. По правде говоря, Волку хватало на все, чего ему хотелось в данный момент. Даже на романтические встречи без нежелательных последствий, хотя это стоило довольно дорого, а морального удовлетворения не приносило. А Синюю Птицу, как известно, ни за какие деньги не купишь. Путем таких строго логических рассуждений Волк пришел к выводу, что расширять бизнес не нужно, а нужно найти какое-нибудь благородное хобби и уходить с головой именно в него.

Волк ведь не догадывался, что на такой вывод его натолкнула именно его тонкая душевная организация. Казалось бы, совершенно эфемерная вещь, даже строго научного определения не имеет, а вон на какие интриги способна!

В общем, Волк ударился в благотворительность. Не надо думать, что он продал свой неплохой бизнес и раздал деньги сирым и убогим. Нет, Волк иногда достаточно трезво мыслил, он понимал, что денег от продажи его неплохого бизнеса все равно не хватит, чтобы сделать всех сирых и убогих не то, чтобы умными и талантливыми, а хотя бы не такими убогими. Волк пошел другим путем: он стал санитаром соседнего сказочного леса. Бесплатно. Тонкая душевная организация, не надо про нее забывать.

Соседний сказочный лес остро нуждался в санитарах. Там было страшное количество беспорядков, а имеющиеся в наличии санитары просто изнемогали под тяжестью непосильного труда. Со временем Волк пригляделся — и понял, что всяческие беспорядки учиняют, как правило, сирые и убогие, и в глубине души порадовался, что не разбазарил свой неплохой бизнес ради вспомоществования этим козлам.

Волку нравилась его благотворительная работа. Она приносила моральное удовлетворение, авторитет и занимала все свободное от неплохого бизнеса время, так что думать об одиночестве и мечтать о Синей Птице было просто некогда.

И вот тут следует вспомнить о его тонкой душевной организации. Она никуда не делать, хоть немножко и огрубела под воздействием тяжелой и, что уж так скрывать, порой жестокой работы санитара. Но работа работой, а новые знакомые-то появились! И друзья появились, и, что особенно опасно, подруги. И одинокий Волк стал все чаще вспоминать о своем одиночестве, все внимательнее оглядываться вокруг в надежде увидеть Синюю Птицу, все ласковее заговаривать с жительницами и просто посетительницами сказочного леса. И все чаще разочаровываться. Они не были Синими Птицами. Большинство жительниц и посетительниц были откровенными блондинками, а одинокий Волк блондинок не любил. Может, он не был джентльменом, кто его знает. А может, просто такое генетическое отклонение. Игра природы.

Долго ли, коротко ли, шло время, и однажды одинокий Волк услышал среди привычного лесного многоголосья незнакомое чириканье. Неужели Синяя Птица? Остановился Волк и стал прислушиваться. Чириканье становилось все громче, все звонче, все оригинальнее, и Волк вдруг заметил, что к этому чириканью прислушивается не он один. Это подтверждало его догадку, что к этому чириканью следует прислушаться, а также наводило на размышления о том, что кто-нибудь сейчас начнет первым привлекать внимание Синей Птицы, и этим первым будет не он. Этого Волк допустить не мог. Просто органически не мог. Он родился альфа-самцом, всю жизнь жил альфа-самцом, никогда не имел соперников ни в чем, и впредь не собирался их иметь. В хорошем смысле слова. И вот эта его харизма альфа-самца, а также, наверное, тонкая душевная организация толкнули его на решительный поступок. Он смахнул с дороги случайного грибника, который прислушивался к чириканью Синей Птицы, оттер плечом Камышового Кота, который хищно шевелил ушами и глядел в кусты тяжелым немигающим взглядом, мимоходом цыкнул на компанию ежиков, принюхивающихся к кустам, где чирикала Синяя Птица, и веско сказал:

— Я вообще-то птиц не люблю, но ты поешь хорошо. Мне нравится.

— А ты кто такой, чтобы Синих Птиц любить или не любить? — ответили из кустов. — Так что не по адресу, ага.

Волк так удивился, что даже не обиделся на такую неслыханную грубость. Он просто повернулся и ушел. Молча. И весь день ходил задумчивый. А думал Волк одну-единственную думу: не, ну как это — кто такой? Он, может, всю жизнь ее искал, а она: «кто такой»!

Эта мысль так занимала и тревожила Волка, что он, придя домой из соседнего сказочного леса после работы, поделился своим недоумением с молоденькой Ланью, которая как раз на тот момент была его случайной спутницей жизни без особых претензий. Ну, так получилось. Волк ее в ночном клубе подцепил. Или она его. Дело не в этом, дело в том, что с тех пор Лань жила у него в доме, готовила обеды, стирала Волку носки, под ногами не путалась, никаких козлов в отсутствие Волка в дом не водила… На штамп в паспорте, опять же, не намекала. Вполне себе спутница жизни на данный момент. Волк к ней хорошо относился, когда вспоминал. И тут вот вспомнил, и от общего хорошего отношения поделился с Ланью недоумением по поводу невосторженного образа мыслей незнакомой Синей Птицы.

— Вот дура, — сказала Лань. — Нет, ну вот же дура какая! Ты лучше всех, а она сцуко, а никакая не Синяя Птица.

Волку очень понравились слова Лани. Оказывается, его Лань была не такой дурой, какой казалась.

Но на следующий день Волк опять пошел в лес, и вот ведь оказия — опять услышал чириканье Синей Птицы. Он потихоньку подкрался к ветке, где вовсю распевала Синяя Птица, уставился на нее чарующим взглядом и нежно сказал:

— Ну, иди уже ко мне, не ломайся.

— Зачем? — нахально спросила Синяя Птица и при этом нахально же ухмыльнулась.

— Э… без всяких обязательств, — уточнил Волк.

— Ага, все вы так сначала говорите, — саркастически заметила Синяя Птица. — А чуть чего, так сразу: как честная женщина ты должна выйти за меня замуж! Знаем, знаем…

— Не, я ничего такого не буду, — пообещал Волк. — Телефончик дай, а? Скорей.

— Скорей? — удивилась Синяя Птица. — Горит, что ли?

— Горит, — признался Волк и покраснел.

— В случае пожара звоните по телефону 01, — совершенно не по теме заявила Синяя Птица и исчезла среди веток.

В этот день Волк вернулся домой в некотором даже ошеломлении. Вот так вот — с ним? Было во всем этом что-то ненормальное.

— Конечно, ненормальная, — подтвердила Лань его догадку. — Да за тобой любая — на край света! То есть, если нормальная, конечно. А эта ворона просто феминистка, так и знай.

Волк посмотрел на Лань одобрительно, ласково шлепнул по крупу и пообещал купить ей шубу.

На следующий день он специально искал Синюю Птицу на всех ветках, чтобы сказать ей всю правду прямо в глаза. Нашел — и сказал.

— А что такое феминистка? — испугалась Синяя Птица. — Это заразно? Здесь что, эпидемия? Почему меня никто не предупредил? А! Я поняла! Это ты разносчик феминизма!

Ну, и что на такое обвинение можно ответить? Естественно, Волк ничего и не ответил.

Вечером его молодая Лань очень ему сочувствовала, попутно возмущаясь поведением наглой Синей Птицы.

— Она просто старая курица, — говорила Лань и нежно гладила Волка по шерсти. — Она же не захотела тебе телефон давать? И портрет свой не захотела дарить. А потому что просто старая курица без перьев, вот и все! Вот ведь я сразу и телефон, и фотокарточку — пожалуйста! Мне скрывать нечего!

Волк подумал, подумал, и согласился. Действительно, чего ломаться-то, если на это нет веских причин? Наверняка старая курица, да еще и блондинка, да еще и феминистка, да еще и… Ну, наверняка там еще масса каких-нибудь скрытых пороков.