Рена Юзбаши - Целая вечность и на минуту больше-2

Рена Юзбаши

Целая вечность и на минуту больше

Книга 2

Любые совпадения с реальными

людьми, фактами, событиями,

датами считаются случайными.

И сюжет, и персонажи романа –

плод все еще богатой

фантазии автора

Пролог. 29 февраля 2016 года

Уже четыре года как я Чрезвычайный и Полномочный посол. Первые три года я отпахал в Бельгии, потом год провел дома и вот сегодня начинается мой второй срок в качестве посла. На этот раз вручаю верительные грамоты президенту Швейцарии в качестве посла нашей страны здесь, помимо этого я глава постоянного представительства при ООН в Женеве, а это значит, что я еще несколько лет проведу в Европе прежде чем отправлюсь восвояси. Честно говоря, мне все настолько опротивело и осточертело, что я с удовольствием сейчас вместо того, чтобы отвесить поклон президенту, отвесил бы хорошего пинка церемониймейстеру и как персона нон грата отправился бы домой.

За те несколько лет, что провел в Бельгии, я успел возненавидеть и Европу, и свою работу. Ну а себя я ненавижу так давно и стабильно, что это чувство для меня не ново.

Передо мной верительные грамоты должен вручать новый глава Красного Креста, поговаривают, что это какая–то женщина из моей страны. Ее такой плотной толпой окружила свита, что я никак не могу разглядеть кто это. В принципе, у нас страна как одна большая деревня — все друг друга знают. Так что не удивлюсь, что это кто–то, кого я очень хорошо и давно знаю.

Ну вот, сейчас она подойдет вручать грамоты, и я разгляжу, что это за цаца такая. Со спины очень ничего — ножки что надо. Молодец, протокол прекрасно освоила: руку тянет так, что непонятно, то ли для поцелуя, то ли для рукопожатия, оставляя это на усмотрение президентствующей особы. Вручила грамоты и с легким полупоклоном стала отходить. Снимаю шляпу, молодец баба, спину гнуть не стала, но и королеву дипломатии протокол не оскорбила. Наконец она повернулась.

Земля ушла у меня из–под ног — на меня в упор смотрели глаза Марьям. На какое–то мгновение я услышал стук собственного сердца. Марьям отвела взгляд, легонько кивнула мне и прошла мимо, я почувствовал запах лаванды — ее запах. В следующую секунду я услышал, как произнесли мое имя, мой ранг, и не смог заставить себя сдвинуться с места. Искандер, мой советник, удивленно посмотрел на меня и дотронулся до края моего пиджака, я стряхнул наваждение и сделал шаг вперед. Начинался мой второй срок.

ГЛАВА I. Март 2016

Телефон настойчиво трезвонил. Стоя в приемной, воровато оглянувшись, я схватил трубку. Тут послу самому отвечать на телефонные звонки западло, уважать не будут. Изменив голос, я прогнусавил:

— Слушаю, — и замолк. На другом конце линии глубоко вздохнули.

— Здравствуйте, я звоню вам уже третий день и настолько счастлив, что наконец кто–то ответил, что из головы вылетело зачем звоню, — трубка засмеялась.

Еще бы ты не был счастлив, если штат моего посольства насчитывает десять человек вместо нужных мне двадцати и тут никогда никого не бывает:

— Я хотел бы поговорить с господином послом.

— А по какому вопросу? — я еще более загнусавил, понимая, что скорее всего сейчас буду говорить с ним как посол.

— Я вновь избранный глава диаспоры и хочу представиться господину послу. А заодно и по поводу организации праздника Весны поговорить, — голос был исполнен осознания собственной значимости.

«Черт! У них опять были перевыборы», — подумал я, а вслух сказал:

— Ждите на линии, соединяю.

Мне хватило нескольких мгновений, чтобы, перепрыгивая через две ступеньки, подняться на свой этаж, вломиться в свой кабинет и схватить трубку:

— Слушаю, — теперь я говорил, как золотая рыбка из сказки Пушкина человеческим голосом.

— Господин посол, я счастлив слышать вас, — он выговорил это с придыханием, призванным убедить меня в его почтении.

«Ну еще бы! Ты и трех минут в качестве главы диаспоры не продержишься, если посольство откажется с тобой работать», — все это вихрем пронеслось у меня в голове.

— Слушаю, — я повторил еще более основательно, обычно это внушало собеседникам трепет.

Так было и на этот раз. «Трубка», заволновавшись, проблеяла:

— Мне жаль, что я отнимаю ваше драгоценное время, но праздник Весны буквально через двадцать дней, и я хотел бы с вами обсудить его проведение.

Я на секунду задумался:

— Насколько я помню, праздник был расписан поминутно, и даже если произошли какие–то незначительные изменения, то вряд ли они могут меня смутить.

— Господин посол, меня как вновь избранного главу диаспоры совершенно не устраивает тот уровень, на котором собирался проводить праздник наш бывший руководитель, — слово «бывший» он усилил настолько, что мои барабанные перепонки едва выдержали.

— Но вы же понимаете, что двадцать дней — это не тот срок, в течение которого вы сможете организовать что–то лучшее. Да и тот сценарий, который я видел, вовсе не так плох, как вы пытаетесь меня уверить.

«Трубка» взгрустнула:

— Времени, конечно, маловато, но все лучше, чем то, что планировалось, — «трубка» вздохнула снова. — Конечно, это не телефонный разговор и я хотел бы просить вас о личной аудиенции…

— То, что вы предлагаете, настолько авантюра, что я даже не представляю, о чем мы будем говорить, — я начинал злиться. Откровенно говоря, я мог особо не стесняться в выборе выражений: если бы он был блатным, меня бы предупредили, а так как мне из министерства не звонили, то скорее всего это какой–нибудь «самородок», непонятно откуда нарисовавшийся в Швейцарии.

— Я просто думаю, что мы все заинтересованы в том, чтобы праздник был как можно более интересным, — «трубка» все еще пыталась меня убедить. — Тем более что бывший глава диаспоры будет проводить альтернативный праздник Весны.

— Именно посольство финансирует это мероприятие, так что не будьте большим католиком, чем папа римский. Во всяком случае, мы будем категорически против каких–либо изменений в программе в течение такого короткого срока. А насчет встречи ничего против не имею, но следующий месяц я занят самым плотным образом, так что мы сможем встретиться как раз на празднике Весны, — я замолк, давая понять, что разговор закончен.

— Спасибо, господин посол, счастлив был говорить с вами, — «трубка» начала потеть, и это было понятно без всякого визуального контакта.

Я положил трубку и задумался: вот только раскола нашей общины мне не хватало. И так все так называемые активисты грызутся, а тут еще какое–то броуновское движение началось. Надо будет разобраться, что у них происходит. Честно говоря, меня меньше всего волновала сейчас диаспора. Я тряхнул головой, вновь прокручивая в голове встречу с Марьям. С тех пор прошло пару дней, и мне казалось, что это был мираж. Я столько лет не думал о ней, что Марьям стала видеться мне чем–то далеким, размытым. Как же меня это все угнетало, как это все было несправедливо, сейчас мне это было совершенно не нужно. Если я сумею этот срок отмотать так же, как предыдущие три года, то вернусь к себе на родину с повышением. А там и до министра рукой подать. Не сказал бы, что моя карьера делает мою жизнь лучше, но мне хоть есть чем заняться. Иногда я вспоминаю слова какого–то умного немца: «есть люди, которые делают карьеру и ничего, кроме нее». Как раз обо мне.

А все остальное по–старому: Миечка растет, ей скоро будет одиннадцать, Асли все так же устраивает скандалы и любит ходить по магазинам, говоря, что это ее успокаивает. Обычно ее успокаивает большая часть моей, все такой же скудной, зарплаты. Просто теперь она у меня скудная по европейским меркам.

Сэнсэй умер год назад, и я до сих пор не могу прийти в себя: он был частичкой моей юности, которой у меня никогда не было.

Мехти за четыре года дорос до второго секретаря, конечно, не без помощи отца Тараны, на которой женился сразу же после судьбоносного Съезда, а я сдержал свое обещание и забрал его с собой сначала в Брюссель, а потом в Женеву. Тарана теперь будет работать третьим секретарем в нашем же посольстве, и Мехти как всегда будет под ее круглосуточным неусыпным контролем. У них уже двое детей, и конечно, мальчик и девочка. Они живут достаточно дружно, во всяком случае, когда он не брыкается, а если брыкается, то его еще крепче перехватывают под уздцы и он забывает про иноходь.

Так что теперь мой отдел практически в полном составе переехал в посольство. Я бы с удовольствием сказал, что нам не хватает Байрама, но его наконец назначили атташе, причем по культурным связям, и отправили в Париж, и теперь он, будучи самобытной фигурой даже по нашим меркам, поражает французов национальной культурой. Пока я был в Брюсселе гостил он у нас часто. Бельгийская кутузка плакала по нему горючими слезами. Хотя надо отдать должное бельгийцам: я бы его уже давно как постоянного клиента полиции выслал бы на историческую родину, а они, испытывая пиетет к его дипломатическому иммунитету во Франции, увидев легитимку каждый раз с извинениями, отпускали его с миром.