Алексей Олин - Машина памяти

Алексей Олин

Машина памяти

Она читала мир, как роман,

а он оказался повестью…

0

— Время не подскажешь?

— Московское время: восемь часов сорок две минуты пятьдесят пять секунд, первое апреля, вторник.

— Спасибо. У тебя спина белая.

— Московское время: восемь часов сорок три минуты, первое апреля, вторник… московское время…

Напрасно я его раздразнил.

Человек-Часы раскачивается из стороны в сторону.

На голове у него шлем из картона и фольги: экранирует излучение инопланетного регенератора. Руки по швам, плечи расправлены. Осанка безупречна. Халат распахнулся, видна хилая, в редких волосках, грудь. Засаленный полосатый халат, как у Ходжи Насреддина. На ногах трогательные тапочки-собачки. Породу тапочек выяснить не удается.

Подвесьте этого парня вниз головой — и будет вам трогательный маятник.

Занятных личностей тут хватает…

— Московское время: восемь часов сорок четыре минуты, первое апреля, вторник!

Как летит время…

Санитары выводят Человека-Часы из столовой. Нервный персонал.

Попав в психушку, я заявил Мистеру Сычу:

— Доктор, я нормальный. Я здесь по ошибке.

И сам отчетливо понял в этот момент: зря заявил…

— Мы разберемся, — ответил он. — Не волнуйтесь.

Мистер Сыч он по причине характерного носа и очков.

Фигура у него, как у сома. И усы такие же. Типичный психиатр: плотный, ухоженный, спокойный. В костюме и при галстуке. В начищенных до блеска туфлях.

Упекли меня сюда собственные пращуры. Для моей же пользы. Ага.

На завтрак дают овсяную кашу, липкую и холодную, бутерброд с маслом и тоненьким пластиком сыра, компот из сухофруктов. Паршивая жрачка. Еще подкармливают таблетками и порошочками, от которых организм форматируется, от которых аппетит пропадает напрочь. В учебных комнатах висят плакаты с названиями препаратов и спектром их действия. Эти плакаты, словно карты наступления немецких войск…

Галоперидоловые маневры.

Психушка — это закрытые двери. Группа «The Doors» не приветствуется. Олдос Хаксли — запрещенная литература!

Знаете, в кабинете у Мистера Сыча на полочке — лежит на подставке квадратная бутылка, а внутри нее — кораблик.

Горлышко запечатано пробкой. Красивый кораблик: черный с золотой полосой по борту; лакированная палуба; будто бы надутые ветром паруса; аккуратные пушечки; древнегреческая богиня на носу…

Вот только в открытом море этот фрегат и минуты не выдержит. Кораблик и Мистер Сыч по-моему похожи. Последний тоже красив и самоуверен лишь до тех пор, пока находится на территории больницы.

Для позитива — хомяки в безводном аквариуме. Гляньте, они в коридоре. Над аквариумом, на стене, масляно-красные буквы складываются во фразу: «Красота спасет мир!»

Хомяки — усердные ребята. Они без устали крутят колеса.

Они практически живут на колесах. Как мы.

Процент сумасшедших в мире выше, чем вам кажется.

А началось все с того…

1

А началось все с того, что в марте меня бросила девушка. Ушла к капитану институтской баскетбольной команды. Напоследок она сказала:

— Давай останемся друзьями.

Абсолютный хит на конкурсе идиотских фраз-прощаний.

Представьте обратную штуку: руководители стран подписывают мирное соглашение, пожимают руки, обнимаются, хлопают друг друга по спине и говорят: а может быть, останемся врагами?

— Нет.

— Ты такой же, как все, — сказала она. — И вообще, я не люблю журналистов.

После этой фразы я до вечера гулял по городу и пил пиво.

— Вообще-то, я — врач, — говорил я себе.

Город был словно банка просроченных шпрот. Ненавижу шпроты.

Небо по цвету: мокрота курильщика, заметны прожилки крови. Ночью — снег, днем — дождь. И после дождя пахнет не озоном, а дешевым табаком. В общем, вы в курсе: дрянь погода, нормальный человек из дома не высунется. Поход в продуктовый магазин через дорогу приравнивается к подвигу.

…Но журналист обязан собирать материал.

Я, в основном, собирал его в ночных клубах.

Позвонил Игоряну в десять и спросил, не занят ли он. Он сказал, что не занят и с удовольствием составит мне компанию. Забились у входа в «Ковчег».

Я снимаю однокомнатную квартиру на окраине, за лодочной станцией, где часто отключают электричество и воду. Зато жилье дешевое, да и родителям не так легко добираться до меня с противоположного конца города.

Типа независимость.

Узкая асфальтовая дорожка выписывает крендели, петляет между обшарпанными пятиэтажками. Вот на стене красными кирпичами выложено: «СЛАВА МОСКОВСКОЙ ОЛИМПИАДЕ 80!». Изображен олимпийский мишка. Шагаю мимо заброшенной игровой площадки, мимо руин сказочного городка. Была мода, строили их в 90-х. Не руины, а городки. Из высокой горницы, где воняло мочой, надо было бежать по деревянному настилу, попадать в горницу поменьше, — и по крутой горке скатываться прямо в объятия улыбающегося, покрытого лаком крокодила. И вынимать из жопы занозы.

Срезая углы, двадцать минут спустя я на набережной Волати.

Волать — это река в небольшом славянском городе Алексееве.

Я в нем родился и живу.

Вдоль набережной одинаковые тополя, культи ветвей прижгли зеленкой; на расставленных в шахматном порядке лавочках вырезаны любовные признания, номера телефонов, непотребные слова.

Дождевые капли скатываются за шиворот, я натягиваю капюшон — ветер усиливается. Вжимаю голову в плечи и продолжаю путь. Свинцовые волны накатывают на гранитные плиты, с того берега — пялится черными провалами окон запущенная гостиница «Россия». У пешеходного («горбатого») моста дремлют прогулочные катера.

Кремль мрачен и суров. Вдалеке застыл на коне, с поднятым мечом, воин.

Памятник Русскому богатырю. У выпускников исторического факультета традиция: получив диплом, расписываться на огромных чугунных яйцах богатырского коня.

Перехожу мост.

Тут мы с ней познакомились…

Я такой же, как все.

Я просто один из многих.

2

— Доброй ночи.

— Привет. Как дела?

— Лучше всех.

Это Игорян.

Он, как и я, второкурсник медицинского (Игорян на стоматологическом отделении, я — на лечебном). Он, как и я, «черный санитар», труповоз. Мы напарники. Зимнюю сессию он почти завалил. Играет в малоизвестной рок-группе на гитаре, живет в общаге. Крепкий коротко стриженый парень, мастер спорта по дзюдо. Альбинос, даже ресницы белые. Бороду отращивает, а-ля БГ. В нашем институте нет военной кафедры, учится Игорян из рук вон плохо и переживает, что военкомат скоро будет слать весточки.

— Кит, — говорит Игорян. — Как откосить от армии?

Кит — это я.

— Есть способ.

— Излагай!

— Суешь на полчаса голову в бочку с концентрированной серной кислотой, а потом — бегом в военкомат. Отсрочку по-любому дадут. Пока башка-дубль не проклюнется!

— Да иди ты знаешь куда со своими приколами! Тебе-то повезло, в армию не надо!

Я пожимаю плечами.

— Врожденный порок сердца, по-твоему, удача?

— Извини, не подумал…

— Пошли.

— Пошли.

Название клуба символическое, обстановка соответствует: словно в корабельный трюм попадаешь. Отсеки разделены переборками, канаты удавами свисают, лампы защищены стальными намордниками, бокалы над стойкой — на гигантских рыболовных крючках. Пистоли под противоударным стеклом.

В гигантском аквариуме курсируют скалярии (словно живые наконечники стрел); за порчу аквариума назначен штраф в двести тысяч рублей.

Заведение модное.

Впихиваем в окошечко деньги, кассирша протягивает билеты, мы входим внутрь. Здесь, как в легенде, каждой твари гарантирована пара…

— Оружие, наркотики, — спрашивает охранник, водя странной металлической штуковиной в области моих чресл. Или чресел?

— Благодарствуйте!

Куртки сдаем в гардероб. Я следую за Игоряном в «нижний» бар.

Девочки-малолетки в блестках отжигают под «нирвановские» ремиксы.

Курт Кобейн, наверное, в гробу переворачивается.

Разноцветные лучи прошивают застоявшийся воздух: смесь табака, туалетной воды и алкогольных выхлопов. По стенам мечутся причудливые, изломанные тени. Современный кислотный шабаш. На меня налетает девица: зрачки не шире булавочной головки, на скулах нездоровый румянец:

— Пойдем? Недорого.

— Не сегодня.

Она не расстраивается, в пять секунд уламывает другого парня. Мы с Игоряном занимаем столик в углу, лицом к входу. Компания за соседним столиком увлеченно мастерит коктейль «Подводная лодка».

«Подводная лодка» — это высокохудожественный «Ерш». В пивной бокал ставишь стопку водки, заливаешь светлым пивом и, предварительно накрыв ладонью сосуд, энергично встряхиваешь — символизирует великую стихию. Употребляешь. И позитивное настроение не покидает тебя весь вечер. Главное, систематически его поддерживать!