Алексей Антонов - Гады

Алексей Антонов

Гады

Заметки на полях романа Ака Вельсапара «Кобра» с привлечением в соавторы Аристотеля

В 1-м номере «Дня и Ночи» 2008-го года мы опубликовали рассказ талантливого туркменского прозаика Ака Вельсапара, пишущего на русском и волею известных обстоятельств оказавшегося в эмиграции в Стокгольме. Название рассказа — «У оврага, за последними домами.» И, хотя речь в нём шла о сначала повзрослевших, а потом и заматеревших щенках, «вскормленных молоком Большой белой суки», подготовленный читатель понимал, что это повествование — не только о собаках, но и о людях, а если шире — об огромной, расколовшейся на куски Империи, где действуют разные механизмы выживания. Один — на службе у Хозяина, на сытом поводке, другой — в постоянном поиске пищи, но без ошейника, на свободе. В результате эти два, когда-то родственных, мира встречаются в кровавой схватке. Вельсапару вообще свойственно мыслить метафорами и аллегориями и через них исследовать социум. Его панорамный роман «Кобра», вышедший в 2005-м году в России, — свидетельство такого исследования. Нам думается, что публикуемые ниже заметки выходят за оценочные рамки собственно романа и касаются устройства жизни вообще, её вечного перетекания из тирании в демократию и обратно, и будут интересны не только тем, кто уже познакомился с произведениями нашего автора, но и размышляет, помимо них, о социальных моделях человеческого существования.

Редакция «ДиН»

1

«Кобра» — десятая по счёту книга известного туркменского писателя Ака Вельсапара. Неудивительно, что зрелая рука мастера угадывается сразу же с первых строк.

Вот в сумерках едет за свежей травой для скота Какабай Нелюдимый — мимо сельского кладбища Чарвы, куда обычного человека и днём калачами не заманишь: «Скрип кое-как смазанных колёс заглушает стрекот насекомых в траве, но отнюдь не шакальи голоса. Их хохот доносится со стороны могил. Уж не проделки ли это мертвецов? Опять его подвела собственная жадность! Зачем дотемна косил траву? Да ещё ишак, лентяй проклятый, едва плетётся! Тревога в душе прямо прёт через край… Сердце чует недоброе…» (стр. 8)

И точно. Из темноты вдруг появляется зловещий белый ягнёнок и начинает разговаривать человеческим голосом. Чудеса подстерегают читателя и в следующей главе. Каждую ночь сторожа на полевом стане — Овеза — навещает человек в чёрной одежде; таинственный белобородый дервиш, бормоча угрозы, преследует жену Овеза — Марал.

Кажется, что мистика с восточным колоритом будет сопровождать нас и в дальнейшем. Однако вскоре выясняется, что мы ошибаемся в этом предположении. Несмотря на то, что автор выказывает себя явным мастером занимательной прозы, она его в данном случае вовсе не устраивает. В романе «Кобра» живущий с некоторых пор в Стокгольме Ак Вельсапар ставит перед собой задачу — ни много, ни мало — вскрыть анатомию всего постсоветского или «евразийского», как он его называет, типа общества, в большинстве случаев утвердившегося на обломках некогда могущественной «Красной империи». Вот почему писателя интересуют, скорее, не личности, а типы и явления. Это своего рода социологическое исследование в стиле «Зияющих высот» Александра Зиновьева. Во всяком случае, выражение «зияющие высоты» едва ли случайно встречается в тексте романа на странице 127 («Пусть коллективная нравственность людей поднимется на зияющие высоты, чтобы никто не посмел покушаться на неё»).

Правда, издательство «Селена» (г. Тула), напечатавшее в 2005 году книгу «Кобра», характеризует её как «роман-притчу». Однако, в действительности, роман оказывается более многоплановым. Значительное место в нём отводится теме взаимоотношений человека и природы. Ведь главный герой романа — обыкновенная пустынная кобра, непостижимым образом обернувшаяся человеком — Мусой Чоли — вторгается в мир людей именно для того, чтобы защитить мир пустыни. И, хотя противостоящие Кобре руководители пустынной страны (в которой, без труда, угадывается Туркмения), — господин товарищ Президент и его правая рука, — Ларин — тоже, в конце концов, оказываются злыми демонами пустыни — Вараном и Богомолом — всё-таки в жанровом отношении роман «Кобра», скорее, можно охарактеризовать как антиутопию. В нём анализируется такой тип тоталитарного общества, который — в интересах людей — никогда бы не должен появиться на земле. Описание этого режима доводится автором до таких крайностей, такого гротеска, что порой изображаемое выглядит прямо-таки театром абсурда. Ведь очевидно, что каким бы реакционным ни был любой существующий на земле режим, всё-таки трудно представить себе, чтобы Президент страны на приёме иностранных гостей стал бы палить по собственным гражданам из «Калашникова», или чтобы людей на улице сгребали бульдозером.

А поскольку роман «Кобра» является антиутопией, то неудивительно, что и населён он в основном антигероями. И главное место среди них, разумеется, по праву занимает господин товарищ Президент, который, действуя по принципу «кто чем руководил, тот то и поимел», умудрился при развале СССР «приватизировать» целую союзную республику, сосредоточив тем самым в своих руках всю полноту и политической, и экономической власти. Но абсолютная власть, как известно, и развращает абсолютно. Именно это и произошло с господином товарищем Президентом — некогда не самым плохим советским чиновником. Возведённые в абсолют, все его маленькие, часто простительные слабости, вдруг обернулись омерзительными пороками, а сам он в конце концов превратился в отвратительного и кровожадного монстра (господину товарищу Президенту, например, доставляет удовольствие наблюдать, как на его глазах пытают его личных врагов).

Кажется, что может быть плохого в любви господина товарища Президента к матери?! А между тем, возведённая в абсолют, и она становится частью подавляющей человека тоталитарной идеологии. Ведь любимая мать господина товарища Президента — святая Гурсултан — возвеличивается чуть ли не до Богородицы. Чего греха таить, господин товарищ Президент и раньше питал слабость к женщинам. Теперь же его можно сравнить разве что с фараоном, который официально был мужем всех женщин Египта. Вышедшая из-под пера господина товарища Президента книга «Ру» становится книгой книг — равновеликой Корану и Библии. А чего стоит его страсть к пословицам и поговоркам?! История и раньше знавала попытки использовать в политической пропаганде цитируемые политиками вековые «мудрости» («Хлеб — всему голова», например). Однако теперь, «.. когда народная поговорка дорастает до мудрости господина товарища Президента, она принимает силу закона, и её исполнение становится обязательным для всех». (стр. 70)

Да, отложилось: и в советские времена многие руководители были неравнодушны к наградам. Возведённая же в абсолют, эта страсть господина товарища Президента становится поистине отвратительной. «В связи с поступлением в […] страну первого компьютера, господин товарищ Президент удостоен […] звания академика компьютерных наук, из-за чего он в третий раз удостоился единственной награды, носящей его собственное имя — «Ордена господина товарища Президента». Он был также награждён в девяносто девятый раз орденом «Народный Герой», столько же раз — орденом «Ум, Честь и Совесть нации». (стр. 83). Лесть и фимиам господину товарищу Президенту превосходят уже всякие мыслимые пределы. И вот мы видим, что «Общее собрание крестьян Чарвы постановляет: «Присвоить Иисусу Христу имя господина товарища Президента!» (стр. 84). Словом, в изображении Ака Вельсапара господин товарищ Президент представляет собой средоточие всех политических и человеческих пороков, это, говоря словами поэта — «ужас мира», «стыд природы» и «упрёк Богу на Земле».

Не менее отвратителен и другой выведенный в романе человеческий тип — секретарь Бюро по идеологии — Тал Таган. Умный, циничный прагматик, он давно уже понял, что «в нашей стране здоровье и продолжительность жизни каждого гражданина определяется уровнем его любви к господину товарищу Президенту. Чем ярче полыхает эта любовь, тем дольше живёт человек» (стр. 186).

Именно демагогия Тал Тагана служит источником неиссякаемого казённого энтузиазма: «Вскоре у нас официально поменяют местами лето и осень. На днях об этом выйдет специальный Указ. <…пить к сбору высокого урожая там, где только что закончили сев. […] Таким образом, наступление всеобщего благоденствия в нашей стране неизбежно! Мы вступаем в поистине Золотой век! В какой ещё стране созданы такие условия для трудящихся? Ни в какой. Где ещё, кроме нашей страны, объявлен Золотой век? Нигде!» (стр. 82).

Ловкий царедворец, превосходно приспособившийся к существующему режиму, Тал Таган, не стесняясь, использует все выгоды своего положения. Это — неглупый («.даже я, Тал Таган, член всесильного Бюро, что, в сущности, могу изменить в этом мире? Ровным счётом ничего!» (стр. 216), по-своему талантливый человек. Но миссия его омерзительна. А потому омерзителен и он сам, даже в мелочах: «Ел он смачно, с аппетитом, не обращая внимания на присутствующих. Насытившись, погладил живот, и тихо рыгнув в кулак, отодвинулся от стола» (стр. 58)…