Туве Янссон - Главная роль

Туве Янссон

Главная роль

Это была ее самая большая роль, но она ей не подходила, ничего не говорила ей. Роль заурядной беспокойной пожилой женщины, безликого существа, лишенного индивидуальности! В третьем акте была короткая яркая сцена, но все остальное! Играть тень, просто тень, когда впервые получила главную роль! Она позвонила Сандерсону и сказала:

— Это Мария. Я прочла роль, и мне она кажется ужасно пресной. С этой женщиной не происходит ровно ничего. Возможно, это и литература, но только не театр.

— Я знал, что ты это скажешь, — ответил Сандерсон, — ждал этого. А теперь послушай меня. Это твой шанс, и ты не упустишь его. К тому же это театр, первоклассный театр.

— Вот как! — возмутилась она. — Интересно, ничего не скажешь! Это одна из его новелл, он печет их одну за другой. Он не умеет писать пьесы.

— Предоставь нам судить, — отрезал Сандерсон.

Он решил занять твердую позицию в отношении Марии. Она знала свое дело и легко усваивала замечания режиссера, но не более, и должна была понимать это.

— Ты можешь положиться на режиссуру. Проштудируй роль и позвони мне. Мы должны решить все на этой неделе, чтобы определить осенний репертуар.

Два дня спустя Мария Микельсон позвонила и сказала, что согласна на эту роль.

Было начало лета, и она поехала на дачу, чтобы привести там все в порядок. Погода стояла отвратительная, ледяной туман казался таким же серым и непроницаемым, как роль Эллен. Камыши возле лодочного причала растворялись в белой мгле, и ели были черными от влаги. Туман проник в дом. Дрова не хотели гореть. Она оставила попытку истопить печь, налила стакан вина, набросила пальто на плечи и села на диван. Этот дом был сплошной неудачей: слишком большой и старомодный и находился слишком далеко от города. Но Хансу он нравился — дом его детства и все, что связано с ним. Ловля рыбы по выходным, ужин и сауна с приятелями по работе. Дружеская болтовня с лоцманами и рыбаками. «Ну и как прошла зима? Попадается рыба в сети? Я слышал, подальше к юго-западу ловится удачнее».

Она говорила ему:

— Разве ты не понимаешь, как мне здесь одиноко. Ни рыбная ловля, ни сад меня не интересуют. Соседей здесь нет, общаться не с кем.

— А почему бы не пригласить сюда кого-нибудь из твоих друзей? — спрашивал он. — Кого-нибудь из театра? Или твоих родственников? У тебя ведь столько знакомых!

Он был прав. Но ей вовсе не хотелось приглашать их сюда. С ними было приятно иногда встречаться в городе, но не сажать их себе на голову в загородном доме. Она уже несколько раз пробовала принимать здесь гостей. И каждый аз после их отъезда испытывала облегчение. А о родственниках и говорить не стоило! Примитивные безликие мещане! «Наверно, просто замечательно быть артисткой!» «У артистов, поди, жутко интересная жизнь, не правда ли?» «А вот я так ни за что не могла бы выступать». «Надо же, и как только они могут так много выучить наизусть?..»

Одна только кузина Фрида была молчаливая. Молчаливо обожающая. Серая мышка с пугливыми глазами.

Мария плотнее укутала плечи и подняла стакан. И тут ее словно осенило. Ну конечно, и как это раньше не пришло ей в голову? Она поставила стакан на стол и застыла на месте. Кузина Фрида! Кузина Фрида — идеальный образ для роли Эллен. Она — воплощенная Эллен. Жесты, манера ходить, осанка, голос — абсолютно все! Мария Микельсон засмеялась, осушила стакан и встала. Она подошла к зеркалу и поглядела на свое лицо, холеное, с правильными чертами, на котором грядущая старость уже начала чертить тоненькую сетку вокруг глаз и рта. «Другие волосы, — подумала она, — русые с проседью, безобразная стрижка, как у Фриды… Приподнятые плечи, беспомощные движения рук… Надо вспомнить, как двигаются руки Фриды… Робко, автоматически подносит руку ко рту. А как она держит стакан? Как садится на стул?

Пожалуй, скажу ей: милая кузина Фрида, мы так давно не виделись с тобой. Время идет, и нам надо чаще общаться, не правда ли? Знаешь, мне пришла в голову хорошая идея, надеюсь, ты ее одобришь. Не можешь ли ты освободиться ненадолго и пожить у меня на даче недельку? Здесь скоро все зацветет, будет тепло…»

Но теплее не становилось. Когда приехала Фрида, дом был по-прежнему окутан туманом. Мария увидела, как кузина осторожно выходит из автобуса, излишне усердно благодарит шофера, подавшего ей чемодан. Одета она была так, как и представляла себе Мария. Наряд полностью подходил ее облику — тщетная попытка проявить скромную элегантность.

«Очки я не надену, это было бы уже слишком. Но этот взгляд поверх очков я должна запомнить». А вслух она сказала:

— Добро пожаловать, в самом деле мы давненько не виделись. Давай я понесу чемодан. Дом совсем близко…

— Нет, нет, я сама донесу. Не выдумывай! — Фрида явно нервничала.

— Очень мило, что ты согласилась приехать, — продолжала Мария. — Ведь у тебя так много приятельниц.

Дорога пролегала через густой ельник.

«Мне надо будет записывать наблюдения. Хотя бы самые незначительные, каждый день. Это очень важно».

А вслух она сказала:

— Посмотрим, понравится ли тебе твоя комната. Окна выходят на море. Там немного прохладно, но я затопила камин.

— Очень мило с твоей стороны, — ответила Фрида, — только напрасно ты хлопотала, я не мерзлячка… Я хочу сказать, что обычно…

«Неоконченные фразы, интонация сводится к нулю…»

— Все будет прекрасно. Я искренне рада твоему приезду.

Дом был довольно высокий, но узкий, выбеленный, с черной крышей. Крутая лестница вела наверх к длинной веранде. В плохую погоду этот, огороженный стеной елей, дом казался мрачным. Из окон веранды открывался вид на море и лодочную пристань.

— Это в самом деле море? — спросила кузина Фрида, вглядываясь в туман. — Я никогда не жила у настоящего моря.

— Настоящее море начинается дальше. Но здесь довольно большой залив. Наша лодка в ремонте, когда станет теплее, Ханс поставит ее на воду.

— Но сейчас, в тумане, кажется, будто мы у открытого моря, — сказала Фрида и улыбнулась.

Ее улыбка изменила лицо, превратило его в символ большой, открытой доброжелательности. Она повернулась и стала рассматривать дом, держа перед собой чемодан двумя руками.

— Дом сейчас не в лучшем виде, — сказала Мария, внезапно раздражаясь. — Он словно бы специально построен для больших приемов, ты бы видела его, когда у нас много гостей: свет во всех окнах, фонари повсюду — от веранды вниз к пристани! Шум, веселье!!! Лодки причаливают и отплывают, иногда даже лодки из Швеции.

Фрида понимающе кивнула, вид у нее был почти испуганный.

«Что это со мной? Никак я пытаюсь произвести на нее впечатление? Как глупо…»

— Здесь холодно, — сказала Мария. — Пойдем в дом. Ты, наверное, устала с дороги.

«Разумеется, можно было бы привезти ее в машине. Только к чему это? Она бы только смутилась».

В камине горел огонь. Начало темнеть, и в комнате было зажжено несколько ламп с абажурами, круги света делали цвета комнаты мягче и теплее. Перед камином стоял низенький столик с бутылками и рюмками. Фрида остановилась у двери и молча огляделась. Потом она сделала несколько осторожных шагов и остановилась перед вазой с желтыми розами.

— Цветы, — сказала она, — мне нужно было бы привезти цветы. Я думала об этом, но так получилось…

Ее голос понизился и растворился в молчании.

Мария смотрела на нее с восторгом.

— Я покажу тебе твою комнату, — сказала она. — Ты, поди, хочешь развесить свою одежду. А потом мы с тобой выпьем перед обедом.

Мария Микельсон была хорошей хозяйкой и во время беседы умела заполнять паузы. Она делала это автоматически, без малейшего труда. Ее гостья ела очень мало, она слушала, не отводя глаз от лица Марии, а когда улыбалась, ее застывшая поза становилась естественнее, мягче. Она больше не походила на Эллен. Мария заметила это и замолчала, это было вежливое и настойчивое молчание. «Помолчу, пусть она сама выходит из положения. Я слишком много болтаю».

Пошел дождь, капли застучали по железной крыше. Мария выжидала. Она видела, как Фрида съежилась, испуганно ковыряла вилкой еду, отчаянно пыталась придумать тему для разговора и под конец слишком громко сказала:

— Я видела тебя в последней пьесе.

— Вот как?

— Ты была хороша. Играла так… естественно.

— Тебе так кажется?

— Да.

— Приятно слышать.

Мария снова замолчала.

Фрида покраснела, она взяла рюмку и сделала большой глоток, ее рука дрожала.

«Нужно запомнить: спина прямая, хотя плечи немного приподняты и выдаются вперед. И еще это Движение шеи, будто воротник душит ее. Отлично». И, сжалясь над гостьей, она спросила:

— А ты часто ходишь в театр?

— Да, — ответила Фрида, — но главным образом, когда ты играешь.