Зигфрид Ленц - Перспективная работа

Зигфрид Ленц

Перспективная работа

Рассказ

После восьмой попытки устроиться на работу ему пришел ответ, где без всяких выражений сожаления говорилось: документы получены, их с интересом прочитали и приглашают его, Арно Андерсена, в фирму на собеседование. Он так привык к отказам, что перечитывал это письмо снова и снова. Не веря своим глазам, он спрашивал себя, что в его анкете могло вызвать интерес, почему с ним решили познакомиться и проверить в устной беседе. Но письмо было написано скупо, и все эти вопросы остались без ответа.

Не слишком рассчитывая на постоянное место, он решил ничего не говорить Кристиане о неожиданном отклике на его восьмое письмо — она так переживала из-за каждого отказа, что не стоило ее лишний раз разочаровывать. Несколько дней он прятал от нее письмо, а затем, так ничего и не сказав, отправился на собеседование. Сославшись на то, что ему нужно в университетскую библиотеку, он вышел из дома на улицу, где шел мягкий снег. Посмотрел наверх и, как обычно, увидел в окне Кристиану. Серьезная, в черном свитере с высоким воротником, она не помахала ему рукой, а прижала обе ладони к стеклу. Первый раз он видел в Гамбурге такой тихий снегопад: снег падал совершенно бесшумно, ветер не гнал снежные хлопья в шахту подземки, и даже на мосту через канал, где обычно мело и вьюжило, снег лишь беззвучно ложился на землю. Остановившись перед только что отремонтированным офисным зданием, он убедился, что письмо при нем, и невольно подумал о Кристиане, о ее унынии, постепенно перерастающем, по мере того как он получал все новые отказы, в едва сдерживаемую ярость. Ее слова, с которыми она встретила пятый отказ, не только расстроили его, но и заставили растеряться. Не глядя на него, она заявила:

— Если человеку удается или не удается чего-то достигнуть, то причиной тому не обязательно кто-то другой, а, возможно, он сам.

Хотя потом она извинилась, он никак не мог этого забыть.

Сейчас он вспомнил эти слова, когда подходил к массивной стеклянной стене здания, отливающей голубым. Наскоро стряхнув снег с пальто, Арно Андерсен вошел внутрь. Ему не пришлось ничего спрашивать у администратора — на доске со слегка потускневшими названиями ему сразу же бросилась в глаза светлая латунная табличка: «Издательская компания „Тритон“, пятый этаж». Глядя мимо худого нелюдимого мужчины, вошедшего вместе с ним в лифт, Арно увидел свое лицо в узком зеркале, над которым красовалась реклама. Рекламный призыв обещал знания, вселяющие уверенность благодаря энциклопедическому словарю «Тритон» в трех томах. Выходя из лифта, Андерсен поблагодарил незнакомца-лифтера и направился по запутанным переходам, следуя направлению красных стрелок, к главному офису издательской компании.

Пожилая секретарша приняла у него пальто. Она улыбнулась, обнажив при этом зубы, на которых виднелись следы губной помады. От нее не ускользнули робость и неуверенность посетителя, который прятал глаза в пол и был явно озабочен тем, что его ботинки оставляют грязные следы на бежевом ковровом покрытии. Коротким жестом она показала на окно, на падающий за стеклом снег, и приветливо сказала:

— Чай уже готов.

Затем без стука открыла дверь и громко объявила:

— Господин доктор Андерсен.

Из-за стола поднялся коренастый человек с редкими белокурыми волосами, на нем была джинсовая куртка и очень узкий кожаный галстук.

— Моя фамилия Кунхардт, — сообщил он. — Спасибо, что пришли.

Предложив Андерсену стул у бело-серого большого стола, он налил себе и посетителю чаю, а затем придвинул заранее приготовленные бумаги, в которых Андерсен узнал свои документы. Было ясно, что их читали или хотя бы пролистали, поскольку из прозрачной папки они были вынуты. Как-то, когда Андерсену в седьмой раз отказали, Кристиана высказала подозрение, что его анкету никто не читал. Желая доказать мужу, что такое часто бывает, она в шутку предложила в следующий раз склеить отдельные листы медом. Но сейчас сразу стало понятно, что Кунхардт тщательно все изучил — он даже знал, что Андерсен претендовал на место в газете «Абендблатт». Тем не менее, хотя Кунхардт был знаком с биографией посетителя, он не избавил его от необходимости рассказывать о себе также и устно. И Арно Андерсен, который в свои двадцать шесть лет походил на робкого абитуриента, с готовностью отвечал на все его вопросы.

— Человеку вроде вас следовало избрать университетскую карьеру, — сказал Кунхардт.

— Я пытался, — ответил Андерсен. — Но на философском факультете нет свободных мест.

— Но вас наградили престижной премией для молодых ученых.

— Я всего лишь получил вторую премию в области гуманитарных наук.

— Еще вы работали экскурсоводом.

— Всего лишь ассистентом экскурсовода.

Кунхардт опустил глаза, еще раз пробежал несколько фраз из биографии Андерсена и проговорил:

— Значит, Флоренция… как только я оказываюсь в этом городе, сердце мое начинает биться сильнее.

— Да, это чудесный город, — подтвердил Андерсен, но сразу умолк, поскольку тут же вспомнил, что во Флоренции его сестра попала под автобус.

Внезапно по красноватому лицу Кунхардта пробежала улыбка, он медленно произнес:

— Так значит, вы писали диссертацию о Сенеке.

— Да, — ответил Андерсен. — Правда, в своей работе я рассматривал только трактат Сенеки «О милосердии».

— Разве сегодня это не звучит немного странно?

— Странно — что?

— Само название: «О милосердии».

— В этом трактате Сенека обращается к Нерону, — тихо сказал Андерсен. — Он говорит об опасностях, подстерегающих самовластного правителя.

Кунхардт собрал все бумаги, вложил их в папку и встал, и в этот момент Андерсен вспомнил, как закончилось его собеседование в судоходной компании. После непринужденной беседы седовласый представитель фирмы вдруг убрал все его документы в папку, встал и сообщил, что вскоре с ним свяжутся, и, уже идя к двери, Андерсен знал, что компания не станет поручать ему комплектацию библиотек на своих новых судах.

Но вместо того чтобы распрощаться с Андерсеном, пообещав ему скоро ответить, Кунхардт уважительно кивнул и сказал:

— А мне пришлось прервать учебу незадолго перед защитой диссертации, мои карты легли иначе.

Затем он подвел Андерсена к книжному стеллажу высотой в человеческий рост с книгами издательства «Тритон». Это были исключительно справочные издания: словарь профессий, словарь по психологии, словарь иностранных слов и краткий философский словарь. Особняком стоял главный продукт компании: трехтомный энциклопедический словарь «Тритон», выполненный в темно-синем цвете, с белой надписью на обложке.

Кунхардт взял один том, с хрустом пролистал несколько страниц и передал Андерсену, а тот, не спеша, прочитал все, что сообщалось в статье на слово «Губан».

— Полезная вещь, — сказал Андерсен.

— Исключительно полезная, — подхватил Кунхардт. — Но, к сожалению, сбыт оставляет желать лучшего. Возможно, дело в том, что о нас еще недостаточно знают на рынке.

В задумчивости он вернулся к столу, жестом предложил Андерсену сесть и с минуту смотрел на него сверху вниз, молча и озабоченно, будто подбирая щадящие слова, перед тем как проститься. И когда Андерсен подумал «Ну вот и все», Кунхардт пожал плечами и сказал:

— Я бы очень хотел взять вас к нам, и мой компаньон — тоже, но в редакции вакансий нет, а для другой работы ваша квалификация слишком высока.

— Что вы хотите этим сказать? — спросил Андерсен.

И Кунхардт, проведя рукой по документам, ответил:

— Мы не можем вам предложить ничего подходящего, ничего такого, что соответствовало бы вашему образованию.

Как-то раз Андерсен сам забрал свое заявление, когда на радиостанции для него оказалось только место в фонотеке. Кристиана была совершенно уверена, что на этот раз он принесет домой договор, и очень расстроилась. «Бывают времена, — сказала она, — когда приходится поступиться правом выбора».

Андерсен невольно вспомнил об этом, он повернулся к Кунхардту, который выжидательно его разглядывал, и сказал:

— А я вовсе не настаиваю на редакции.

Кунхардт налил ему чаю, сел напротив и начал выковыривать из тяжелой трубки пепел и крошки табака, вытряхивая их в большую пепельницу. Затем принялся старательно набивать трубку, попутно сообщив Андерсену, что в данный момент свободно только одно место. Правда, довольно выгодное, с оплатой в виде процентных отчислений. Нужно ходить по домам и продавать трехтомный словарь «Тритон». И если испытательный срок в три месяца будет пройден успешно, можно будет говорить о получении постоянного места, а позднее — даже о переходе на другую, более высокую, позицию в самом издательстве. Недолго думая, исполненный оптимизма и благодарности, Андерсен согласился, неожиданно он почувствовал себя уверенно, сомнения отступили. Для подготовки к непривычной для него деятельности по его же инициативе был назначен следующий день. Андерсен испытал странное удовлетворение, когда на прощание Кунхардт нагрузил его всеми тремя томами словаря, чтобы дома он мог сам убедиться в его надежности и ценности. Когда Кунхардт открыл перед ним дверь в приемную, со стула для посетителей поднялся мужчина приятной внешности в костюме из серой фланели, напомнивший Андерсену итальянского актера из какого-то старого фильма. И пока он пытался вспомнить название этого фильма, до него донесся голос секретарши: «Господин Штюббс, проходите, пожалуйста». Он узнал Кристиану еще издали. Она сметала щеточкой снег с ветрового стекла и капота своего старенького «фольксвагена», припаркованного под фонарем, затем стала протирать зеркало заднего вида и окна, все это она делала с такой поспешностью и ожесточением, что не услышала его свиста и не заметила знаков, которые он ей подавал. Андерсен побежал ей навстречу, и, когда машина подъехала ближе, он спрыгнул с тротуара на мостовую, поднял свободную руку и спокойно ждал, пока Кристиана не остановилась прямо перед ним. Он сел в машину, положил ладонь ей на руку и с улыбкой посмотрел на нее, но не успел он раскрыть рот, как Кристиана заторопила: