Дмитрий Глуховский - Причастие

Дмитрий Глуховский

Причастие

Президент поднялся и постучал гербовой серебряной ложечкой по гербовому с золотом бокалу принципиально со швейцарской минералкой.

— Господа!

Зал угодливо и с некоторой опаской стих.

А ведь каждый из сидевших за столами и сам мог таким же вот вкрадчивым звоном серебра о хрусталь заставить смолкнуть не только любой шумный банкет, а даже и бушующий стадион! Но все эти в высшей степени непростые люди знали: с Президентом, несмотря на его некоторую внешнюю субтильность, всегда надо быть начеку. Случалось, что тихое серебряное позвякивание на таком вот не предвещающем никакого кадрового гильотинирования торжественном ужине оборачивалось для части присутствующих колокольным набатом. Чего же ждать на сей раз? По ком звонит ложечка?

Вилки опустились — не на тарелки, а на скатерти, чтобы не произвести ни малейшего звука, ни привлечь случайно внимания.

Президент помолчал, интригуя.

У знающих за собой грешки разогнался пульс. Вспомнив об огульной и острой нелюбви Президента к алкоголю,

попросившие было шампанского незаметно убирали фужеры под стол. Кто-то чуть слышно боролся с собой, пытаясь через нервный спазм проглотить-таки икру. Остальные, казалось, на всякий случай даже перестали дышать.

Осетрина заветривалась, молочные поросята коченели, и поволока затягивала бешамель.

— Господа! Я знаю, что спасет Россию!

Президент значительно и несколько даже кокетливо оглядел собравшихся.

В зале явственно выдохнули, а кто-то даже украдкой и срыгнул. Драматическую паузу заполнило возобновившееся тихое чавканье.

Однако был в этом зале стол, за которым после новых слов Президента воцарилась куда более плотная, напряженная тишина. Толстые сильные пальцы забарабанили по дереву. Три взгляда — серых, колючих и жестких, как «ежик» полковника ВДВ — встретились, и холодная искра проскочила между ними. Тарелки перед сидящими за этим столом были чистыми, как намерения лейтенанта кремлевской роты почетного караула, и блестящими — как его пуговицы. И еще пустыми, как его глаза. Стол, за которым они сидели, был уныл: вместо блюд с явствами на белоснежной скатерти лежали, прикрытые ладонями, всего два предмета: офицерская фляжка и портсигар.

Эти люди однозначно пришли сюда не пожрать.

Президент запустил руку во внутренний карман своего темно-синего приталенного пиджака и, выудив из него блестящий черный прямоугольник, продемонстрировал собравшимся.

В зале заинтригованно икнули.

— Позвольте представить вам Айфон-Четыре! — победно произнес Президент.

По столам полетел уважительный шепоток.

Президент нажатием кнопки включил на удивительном аппарате видеокамеру и поймал в объектив сидевших в зале, вроде бы как Сталин — делегатов XVII съезда — в прицел подаренной снайперской винтовки, но как бы и без задней мысли. Однако некоторые из особенно жевавших — перестали, а кое-кто, склонный к историческим аллюзиям, и поперхнулся.

Произвел чудо-телефон впечатление и на троих, сидящих с пустыми тарелками.

— Душа болит, — одними губами произнес первый, красномордый плотно сбитый человек, похожий на отставного в лучшем случае военного.

— Что с Отечеством делают! — горько прошептал второй, недвусмысленно румяный мужчина с синеватыми прожилками на бульдожьих щеках, держащийся прямо, будто на кол посаженный.

— Пора, господа, — мрачно подытожил третий, на котором даже вальяжная итальянская тройка смотрелась закостеневшим генеральским кителем.

Довольный произведенными эффектом, Президент улыбнулся широко, хорошо, искренне, по-детски как-то, и заговорил:

— Как вы знаете, я только что вернулся из Силиконовой долины. То, что я увидел там, поразило меня и заставило снова задуматься о том, что строить экономику на газе, продолжать делать деньги из воздуха — тупиковый путь. Нашей стране нужны инновации! Передовые технологии! Хай-тек! Именно поэтому я поднимаю этот бокал негазированной минеральной воды за город-сад, который мы собираемся разбить в Сколково…

Сотни взглядов были устремлены на него — любопытных, осоловелых, внимательных, подобострастных, вежливо-сомневающихся, одобрительных… И еще три — цепких, холодных, плотоядных.

Толстые пальцы отвинтили крышку на цепочке, и офицерская фляжка пошла по окружности стола. Каждый из сидевших за столом приложился к горлышку и мужественно крякнул. Но пили эти люди однозначно не за скорейшую приемку Сколкова госкомиссией.

— Остается только найти к нему подходы, — проговорил один из выпивших.

— План довольно рискованный… — глухо произнес другой. — Но больше это продолжаться не может.

— У нас нет просто выбора, — веско, будто оглашая приговор тройки, сказал третий.

И впечатал в стол немного помятый с одного из углов серебряный портсигар, при виде которого склонные к историческим аллюзиям люди наверняка поперхнулись бы еще раз.

В тиши кремлевского кабинета слышно было, как на бреющем полете несется в кристально чистые окна муха. Ударилась, свалилась на подоконник, оправилась и пошла на новый заход.

— Ну, что там у нас народ? — Президент оторвался от Айфона-Четыре и почти ласково улыбнулся директору ВЦИОМа. — Поделитесь?

Тот заискивающе меленько закивал и нырнул в кипу принесенных с собой бумаг. Закопался в них и будто забыл о высочайшем вопросе.

— Семен Семеныч, — наугад позвал его Президент. — Народ-то как? Шибко любит?

Директор ВЦИОМа втянул голову в ворот пиджачишки и весь вообще заметно подусох.

— Вот инновации Ваши… Их как люди… Не очень… Оно как бы тут, по опросам… Немного слишком экзотично… Народ, он ведь… У нас, — заключил директор и тягостно вздохнул.

— Инновации! Борьба с сырьевой зависимостью и чрезмерной уязвимостью перед внешнеэкономической конъюнктурой! Что тут экзотичного? — вскинул брови Президент.

Директор ВЦИОМа пожал плечами. За всю встречу он так и не осмелился взглянуть Президенту в глаза и продолжал опасливо жаться к самому краю ковра.

— Допустим! — насупился Президент. — А как им мои меры по укреплению независимости судебной системы?

— Не понимают, — съежился директор.

— А решение обязать чиновников раскрывать свои доходы?

— Не верят, — проблеял директор.

— А перезагрузка отношений с США?

— Не хотят…

— А «Дип Перпл»?..

— Да они «Любэ»…

— А Айфон-Четыре?! — вскричал Президент.

Директор глянул в статистические таблицы и заглотал воздух судорожно, как выхваченный из пруда карп.

— Не понимаю! — Президент вскочил из-за стола.

Айфон-Четыре отлетел, брякнулся на пол, закоротил и начал передавать все в обратную сторону: из динамика послышались переговоры сотрудников американского Агентства Национальной Безопасности. Все-таки его выпустили сырым, черти.

Не обращая внимания даже на предательскую цацку, Президент подошел к окну, уперся лбом в черное холодное стекло и в бессилии заскрипел зубами.

— Такое впечатление, — в его голосе слышалось отчаяние, — что мы с ними говорим на разных языках!

Директор ВЦИОМа нервно кашлянул.

— У меня тут… Анализ… Я принес, — он судорожно оглянулся. — В соседней комнате. Там проектор стоит.

— Поздно уже, Семен Петрович, — устало покачал головой Президент. — Итак мы с вами уже засиделись.

— Нет-нет… — неожиданно возразил директор. — Из него все видно. Прошу Вас, пойдемте взглянем.

— Все-все видно? — Президент вздохнул и доверчиво, мягко посмотрел на вдруг встопорщившегося решительно директора ВЦИОМа.

— Тут совсем рядом по коридору, — зачем-то уточнил тот и даже кривовато улыбнулся.

— Ну, черт с тобой. Посмотрим твои выкладки… А потом — домой, спать. Тяжело, Петр Семеныч, когда тебя не понимают, — как-то совсем по-домашнему, по-свойски жаловался директору Президент, выключая компьютер, с кряхтением подбирая с пола очухавшийся уже Айфон-Четыре и гася номенклатурную зеленую лампу. — Сейчас я, Семеныч, охране скажу только, что задержусь немного.

Они вышли мимо пустой приемной в бесконечно долгий и ломаный коридор с высоченными потолками и стенами, крашенными в державные яично-желтый с белым цвета. Здесь царил полумрак: метрах в двадцати, тлел один только плафон. Караула ФСО у дверей кабинета не оказалось, и лишь где-то на рубеже видимости маячил, наполовину погруженный во тьму, чей-то сгорбленный силуэт.

— Что-то нет совсем никого, — рассеянно сказал Президент. — Пересменок, что ли? Эй там, это кто?

Но силуэт остался нем и через мгновенье, прильнув к стене, слился с ней и исчез, будто никогда и не существовал.

— Пойдемте скорее, — директор ВЦИОМа потянул его за рукав. — Тут рядом!