Юрий Хвалев - Кузнечик сын кузнеца (рассказы)

ХВАЛЕВ Юрий Александрович

КУЗНЕЧИК СЫН КУЗНЕЦА

рассказы

КУЗНЕЧИК СЫН КУЗНЕЦА

Дружба двух женщин – всегда заговор против третьей.

- Следующая остановка «Солнечный круг», - сказала водитель троллейбуса с каким-то облегчением. – Конечная…

Солнечный зайчик, притаившийся у выхода, возможно, предвкушая встречу с солнечным кругом, где проводили время его собратья-попрыгунчики, весело запрыгал по опустевшему салону.

«Солнечный круг» – это новый малоэтажный городок с продвинутой инфраструктурой, где я, собственно, обитаю. Современный, такой чистенький и ухоженный, с красивой зеленью, в общем, городок-конфетка, сумевший ускользнуть от гигантских лап ненасытных урбанистов, которые расползаются повсюду, словно щупальцы спрута.

Чтобы душевно подвести себя к предстоящей любовной встрече, я собиралась просто побездельничать, например, поиграть на фортепьяно и что-нибудь спеть.

«Я знаю пароль, я вижу ориентир, лала-лала-лала, любовь спасёт мир».

- Ваш билет?

- Что? – едва опомнившись, спросила я.

- Я контролёр. – Передо мной вырос седовласый мужичок-сморчок. - Вот моё удостоверение. Предъявите билет.

«Предъявите билет, что могу сказать в ответ. Вот билет на балет, на сохатого билета нет».

Я осмотрела сумочку, запустила руку в карман брюк. Билета нигде не было.

- М-м-м, ну не знаю. – Я пожала плечами. – У меня был билет.

- Платите штраф. – Сморчок уже начинал облизываться. – Тысяча рублей.

- Женщина, выходите! Конечная…

К седовласому сморчку прибавился водитель троллейбуса, такой же сморчок только лысый, издалека похожий на бледную поганку. Оказывается, это он управлялся с троллейбусом, а милый женский голос был записан на плёнку.

- Послушайте, я же у вас покупала билет. – Обратилась я к лысому сморчку. – Вспомните.

- Если бы вы у меня купили, он бы был. – Логически гнул свою линию лысый сморчок. – Билета нет, значит, вы его не покупали.

- Придётся отвести её в отделение. – Седовласый сморчок угрожающе свёл брови. – А там протокол… письмо на работу… штраф…

- Да, потом неприятностей не оберёшься. – Поддакнул лысый сморчок. – Стыдоба…

Они смотрели на мою сумочку, надеясь, что я уже сдалась и вот-вот отворю сезам, где хранилась честно заработанная ими премия в тысячу рублей.

- Ну что ж, ничего не поделаешь. – Сдалась я. – В отделение… так в отделение. Только вы идите сзади. – От этих слов седой сморчок скривился. – Хорошо?

Контролёр обречённо кивнул.

Пока мы шагали, я, естественно, размышляла. Сморчок же семенил сзади, наверно, от нечего делать восхищался моей утончённой фигурой.

Во-первых, отделение, в которое мы шли, находилось в одном шаге от моего дома. Следовательно, по времени я ничего не теряла. Во-вторых, посещая курсы психологов, я надеялась немного поупражняться. Хотелось задвинуть сморчка ниже плинтуса. И главное, прогулки на свежем воздухе даже в компании такого лузера возбуждают, потому что ты чувствуешь неоспоримое превосходство.

- Дама, подождите, - сказал сморчок с волнением.

«Дама. Это уже интересно, - подумала я. – Сейчас будет делать свой маленький бизнес».

Я повернулась. Смотреть небрежно, свысока - это мой конёк, после таких взглядов мужчины обычно потупляют взгляд и изучают свои нечищеные ботинки.

- М-м-м, вы знаете… - промычал он. – Давайте пятьсот и по рукам.

«Сейчас, разбежалась… пятьсот. Держи карман шире».

- Сколько? – возмутилась я.

- М-м-м. – Сморчок мычал как телёнок. - Зачем вам это надо? Протокол… письмо на работу… штраф…

- Это мне надо! – восстала я. – Своими подозрениями вы меня унизили…

- Хорошо, триста рублей.

«Дырку от бублика не хочешь? Сто рублей и ты пойдешь по рукам. Ха-ха».

- Хотите сто рублей? – спросила я.

Если бы контролёр сейчас стоял на паперти ему, безусловно, дали бы больше, потому что на него было жалко смотреть.

- Ладно, давайте… - простонал он.

Достав из сумочки кошелёк, я листала крупные купюры, надеясь всё-таки найти сто рублей.

«На худой конец нагружу мелочью», - подумала я.

- А вот и билетик нашёлся! – Обрадовалась я. – Пожалуйста, возьмите. Документ строгой отчетности.

Противник ощутил всеми клеточками своего прыщавого эпидермиса: как ему (в моём лице) улыбнулось счастье.

Сморчок качнулся в сторону и замотал головой, будто в маленьком билете он вычитал приказ: «Казнить, нельзя помиловать». Причём запятая стояла после слова «казнить».

- М-м-м, мамочка… - вырвалось у него.

После таких последних слов расставания с жизнью следует команда: «Пли!!» И душа (если она у него была) покидает тело.

- Куда же вы?! – крикнула я.

Сморчок удирал изо всей мочи, причём двигался хаотично, словно старался уклониться от виртуальной стрельбы. Одна из пуль, по-видимому, его достала; за явной хромотой последовало волочение ноги. Душераздирающая сцена закончилась банальным падением на асфальт.

После таких маленьких побед получаешь долгоиграющую зарядку и становишься таким положительным энергоносителем. Жизнь вокруг уже кажется ни такой серой и однообразной.

Предвкушая прохладный душ, я размечталась. О чём может мечтать женщина? Естественно, о нескончаемой любви.

Но в мою мечту втёрся тривиальный спор. Переходя улицу, естественно, по пешеходному переходу я увидела сотрудника ДПС, который, по все видимости, обвинив миловидную женщину во всех смертный грехах, собирался изъять у неё водительские права. Женщина с чувством обречённости подпирала красную «Мазду». Сотрудник же ДПС, высокий толстяк, раскормивший себя до размеров одежды магазина «Богатырь», возможно, чтобы иметь там хорошие скидки, краешком губ улыбался.

- Ну не надо… - просила женщина.

- Не надо нарушать… буркнул толстяк.

- Я же чуть-чуть наехала. – Утверждала женщина. – Ну, простите.

Я подходила всё ближе. В осанке и лице женщины стали вырисовываться знакомые мне черты.

- Наташка! – вырвалась у меня. – Мандрыкина, ты?

- Ой, держите меня! – подхватила женщина. – Светка Ковалёва. Подруга!

Я подбежала к ней, и мы обнялись.

- Женщина прекратите. – Обращаясь ко мне, небрежно обронил фразу толстяк. – Не мешайте работать.

- Как ты здесь оказалась? – игнорируя толстяка, спросила я. А в голове уже прокручивался план действий.

- Я уже год в России, - жалобно сказала Наташка. «К большому сожалению» читалось в её глазах.

- За что вы её? – обращаясь скорее не к толстяку, а к Наташке, спросила я.

Толстяк, молча, поджал губы.

- Я выехала на перекрёсток. Вон там. – Наташка показала. – И наехала чуть-чуть на две сплошные линии.

- Это же ерунда, - констатировала я и развела руки… – Товарищ капитан… за такую мелочь забирать права. Может, просто оштрафуете? Сколько заплатить?

- Послушайте, вы куда-то шли. – Резанул толстяк грубо – Вот и … - и затем, обращаясь к Наташке, аргументировано добавил: - Если бы вы на метр заехали, я бы пропустил. Но вы заехали больше, а это нарушение. Здесь думать не надо: всё и так ясно…

«Из какого батальона этот не думающий толстячок? - размышляла я. – По-моему, из первого. Первого… первого. Если я не ошибаюсь «здесь думать не надо» любимый оборот речи их командира».

- А Геннадий Михалыч бы мою подругу отпустил, - сказав это, я посмотрела в глаза толстяка. – Вначале бы как всегда вспылил, но потом, успокоившись, отпустил.

- К… как вы сказали? – толстяк заикнулся и потупил взгляд. – Г… Геннадий М… Михайлович?

- Да, Ермаков Геннадий Михайлович. Ваш непосредственный начальник, если хотите командир. – Для большего воздействия я достала мобильный телефон. – Хотите, я ему позвоню и объясню ситуацию?

- Нет… ни сейчас. М-м-м. Секундочку подождите… - лицо толстяка зарделось румянцем.

«Ну, давай же, мешок с гнилыми потрохами. Здесь думать не надо. Отпускай Наташку – Режиссерские амбиции не давали мне покоя. – Плинтус с тараканами давно поджидал толстяка».

- Вот, возьмите. – Толстяк протянул Наташке её водительское удостоверение. – Можете ехать.

- А извиниться, – сказала я.

Оказавшись под прессом слова «извините» толстяк мельчал на наших глазах. В конце концов, извинившись, толстяк дал дёру, причём передвигался хаотично, как воздушный шар, у которого машинально вырвали надувной клапан.

- Ха-ха-ха. – Мы стояли и смеялись. Как же хорошо всё то, что хорошо кончается.

- Свет, спасибо тебе, - сказала Наташка.

- Пожалуйста, - сказала я. – Может, посидим в кафе, пообщаемся?

- Давай. – Согласилась она.

Кофе давно остыло, а мы всё говорили и говорили, перебивая друг друга многозначительной фразой: «А ты помнишь?» Мы бежали по прожитой жизни, будто два бегуна, поочередно передавая эстафету коротких воспоминаний, где на первом месте стояла наша дружба. Двор, школа, затем институт - мы всегда были рядом. Естественно обязанности по дому нас физически разлучали, но сознание того, что у тебя есть подруга и она сейчас тоже думает о тебе, наполняло сердце заслуженным счастьем.