Фумико Энти - Пологий склон

Фумико Энти

Пологий склон

Часть первая

Глава 1

Первое цветение

Стоял тихий солнечный день. Лето только-только вступило в свои права. Дом семьи Кусуми располагался в богатом квартале Ханакавадо на берегу реки Сумиды в красивейшем районе Токио, в Асакусе.

Кин, мать Тоси, принесла из сада белые клематисы и поставила их на полку токономы[1] в одной из комнат на втором этаже.

С самого раннего утра Кин наводила чистоту в доме. Она постояла, подбоченившись, критическим взором обвела помещение, удовлетворенно вздохнула и медленно сошла вниз по скрипучей деревянной лестнице, прижимая к груди листы темной вощеной бумаги, на которой остались капли росы и несколько лепестков. Заглянула в гостиную: дочь сидела у окна и шила. Через деревянную решетку в комнату лился яркий свет, отраженный от поверхности реки.

Тоси вдела нитку в иголку и подняла глаза на мать:

– Часы пробили три. Что-то гости задерживаются, да, матушка?

– О боги, неужели уже столько времени?! Да, так и есть… Но ведь в Уцуномии им придется нанять рикшу. Хоть они и написали, что прибудут днем, я думаю, раньше вечера не появятся. – Кин присела к жаровне-хибати и раскурила длинную тонкую трубку с черенком из бамбука.

– Вы все утро хлопотали по хозяйству, матушка, устали, наверное, – сказала Тоси, ласково улыбаясь. Она сделала еще несколько стежков, перекусила нить и решительно воткнула иголку в красную подушечку. Затем аккуратно сложила тонкий крепдешин, пристроила его на оберточной бумаге, встала и, прихрамывая, подошла к матери. Бледная, осунувшаяся, девушка тоже нуждалась в отдыхе.

– Не понимаю, откуда взялось столько грязи? Я ведь каждый день убираюсь, – недоуменно проговорила Кин, развязывая тесемки, которыми были прихвачены широкие рукава кимоно. Она расправила складки и старательно отряхнула черный шелковый воротник своего наряда. Рачительная хозяйка испытывала удовольствие оттого, что теперь дом сверкал чистотой. Нигде не было ни пылинки. Она даже сёдзи[2] привела в порядок, протерла все рамы.

– Странно… Что госпоже Сиракаве понадобилось в Токио? – задумчиво спросила Тоси, потирая пальцами утомленные глаза.

– А что тут странного? – Кин нахмурилась, внимательно посмотрев на дочь.

Годы пощадили госпожу Кусуми: она была моложава и все еще миловидна. Тоси повезло меньше. Болезнь и возраст наложили неизгладимый отпечаток на ее внешность. Она давно уже потеряла все надежды выйти замуж. Мать и дочь можно было принять за родных сестер. Они и общались на равных, и нередко Тоси высказывала более трезвые и зрелые мысли, чем ее мать.

– Она ведь упомянула в своем письме, что хочет осмотреть Токио, не так ли?

– Может быть, может быть, – протянула Тоси, склонив голову набок. – Все равно это странно: молодая замужняя женщина приезжает издалека, чтобы полюбоваться видами Токио и окрестностей. Если не ошибаюсь, господин Сиракава занимает руководящий пост в префектуре, по значимости равный посту губернатора?

– Да, ты права. Говорят, он очень влиятельный человек, – заметила Кин, постучав трубкой по краю хибати. – Да, этот господин, можно сказать, преуспел, завоевал свое место под солнцем. Никогда бы не подумала, что он так далеко пойдет. А начинал-то с маленькой должности в Токийском муниципалитете! Они и жили по соседству с нами. Правда, он и тогда уже был ловким, сообразительным честолюбцем. Дни проводил в хлопотах…

– Вот-вот, матушка, именно это я и имела в виду, – подхватила Тоси и внимательно посмотрела на мать. – Со стороны его супруги это как-то безответственно: все бросить и уехать на месяц или два осматривать достопримечательности, оставив мужа одного, без помощи, без поддержки. А ведь он так загружен делами!.. Дочку и служанку она прихватила с собой. Наверно, вещей будет гора… Жена господина Сиракавы не местная, да?

– Да, правильно. Она из Кумамото, как и господин Сиракава… Гм, действительно непонятная история… – Кин помедлила, напряженно вглядываясь в лицо дочери. Внезапно ее поразила неприятная мысль. – Неужели они хотят развестись? Но в письме господина Сиракавы и намека на это не было.

– Конечно, не было, – проговорила Тоси. Она облокотилась на край хибати и подперла рукой щеку. Ее глаза заволокло мечтательной пеленой, она смотрела в одну точку, словно пыталась увидеть будущее.

Кин вздохнула. Бедная, бедная девочка! За что она так обижена судьбой? Хромая, болезненная, немного странная… Часто, очень часто она поражала мать удивительными пророчествами, которые сбывались. Кин не сводила глаз с лица Тоси, будто ждала, когда же ее прорицательница что-нибудь изречет.

Тоси вскоре очнулась, отодвинулась от жаровни и медленно произнесла:

– Гм, даже не знаю, что сказать.

Прошел час. У ворот дома остановились рикши. Из первой коляски вышла Томо Сиракава в сопровождении дочери и служанки. Для гостей была уже давно приготовлена горячая вода, и они поспешили в ванную, чтобы смыть с себя следы длительного путешествия.

Вскоре Томо вернулась в гостиную и преподнесла хозяйке дома подарки: сушеную хурму, лакированную утварь из Айдзу[3]. Она объяснила, что это традиционные ремесленные изделия мастеров Фукусимы. Еще Кин и Тоси получили отрезы прекрасной ткани.

Томо была в кимоно, поверх которого красовалась черная шелковая хаори[4], расшитая фамильными гербами. Изысканная ткань мягко обхватывала фигуру молодой женщины, подчеркивая плавную линию плеч и спины. Гостья сидела, высоко подняв голову, немного откинувшись назад, и всем своим видом являла образец супруги важного чиновника. Она держалась с невероятным достоинством. Такой Кин ее не помнила. Видимо, эту горделивую надменность и чопорную сдержанность Томо приобрела за те пять лет, что они не виделись.

Чистый высокий лоб, смелый размах бровей, широко расставленные глаза, четко очерченные губы и нос – удивительное, необычное лицо, лишенное даже капли чувственности, мягкой женственности. В узких ярких глазах, полуприкрытых веками, порой мелькало трудноуловимое выражение. Что это было: отчаяние, равнодушие, безысходность? Невольно напрашивался вопрос: что стоит за деланным спокойствием этой молодой женщины? Матовые, безупречной формы веки, как ширмы, надежно скрывали все тайны ее души и сердца.

Именно этот загадочный, отрешенный взгляд Томо, скупость в словах и движениях всегда вызывали внутренний отпор в Кин. Тем не менее, обеих женщин связывали теплые отношения, установившиеся еще в те годы, когда они жили в Токио по соседству друг с другом.

Кин продолжала наблюдать за Томо. Нет, в гостье не было ни надменности, ни скрытой неприязни. Подумав, Кин сделала такой вывод: «Томо вся в себе».

Не надо забывать, что господин Сиракава занимал очень высокий пост и его супруга должна была выглядеть и держаться в соответствии со своим положением. Отстраненность стала ее отличительной чертой, подтверждавшей причастность к кругу избранных.

Эцуко еще не простилась с детством. Ее блестящие, не очень длинные волосы были уложены в простой пучок. Ей пока ни разу не делали сложную прическу, какую обычно носят девушки.

Девочку потрясло перламутровое сияние реки Сумиды, она глаз не могла оторвать от великолепного зрелища.

– О, да она становится настоящей красавицей! – искренне восхитилась Кин, разглядывая Эцуко, ее точеный носик и алые губы.

– Вся в отца, – заметила Томо.

Это было правдой: изящные черты достались девочке от господина Сиракавы.

Дочка постоянно боялась чем-нибудь огорчить свою строгую мать. Стоило той тихим голосом произнести «Эцуко!», как девочка, вздрогнув, виновато втягивала голову в плечи и послушно садилась возле Томо.

– Как мило, что вы вот так просто собрались и приехали к нам в Токио, – улыбнулась Кин, угощая гостей чаем и сладостями. – Я слышала, ваш муж сделал блестящую карьеру, стал важной персоной. По рангу его пост равен губернаторскому! Какая ответственность лежит на нем! Думаю, вам тоже нелегко.

– О нет, его служебные дела меня теперь почти не касаются, – равнодушно ответила Томо. В ее голосе не чувствовалось ни высокомерия, ни самодовольного бахвальства, хотя и то и другое было бы вполне естественно для дамы из высшего общества.

Кин не раз слышала, что господин Сиракава времени даром не теряет, живет в роскоши и правит в своей резиденции, как настоящий даймё[5].

За чаем поговорили о том о сем, обсудили модные женские прически, суматошную жизнь Токио, новые постановки в театре «Синтоми».

– Думаю, мы сможем как следует отдохнуть и развлечься. Нам ведь некуда спешить… Хотя должна признаться, кое-что мне тут надо сделать. – Томо медленно повернулась к дочери и поправила красный гребень в ее волосах.

Ровный голос, обычные фразы. Кин ничего подозрительного не заметила, но Тоси мгновенно напряглась. Ее сомнения подтвердились: Томо не развлекаться приехала в Токио, у нее есть какое-то важное дело.