Владимир Буковский - Московский процесс (Часть 1)

Буковский Владимир

Московский процесс

Часть первая

НА ВОСТОКЕ

А вокруг шумела Иудея

И о мертвых помнить не хотела.

Глава первая

СТРАННАЯ ВОЙНА

1. Кому это нужно?

У меня на столе груда бумаг, тысячи три страниц с пометками «совершенно секретно», «особая папка», «особой важности», «лично». С виду они все одинаковы: наверху справа, как бы в насмешку, лозунг «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!». Слева — суровое предупреждение: Подлежит возврату в течение 24-х часов в ЦК КПСС (Общий отдел, 1-ый сектор). Иногда требование помягче — вернуть можно через три или семь дней, реже — через два месяца. Ниже — крупными буквами через всю страницу: КОММУНИСТИЧЕСКАЯ ПАРТИЯ СОВЕТСКОГО СОЮЗА. ЦЕНТРАЛЬНЫЙ КОМИТЕТ. Далее — шифры, коды, число, список тех, кто принял решение, «голосовал вкруговую», поставив свою закорючку, и тех, кому решение направлено на исполнение. Но даже они, исполнявшие эти решения, права видеть весь документ не удостаивались. Они получали «выписку из протокола», о содержании которой не могли поведать миру ни устно, ни письменно. Напоминание об этом печаталось мелким шрифтом слева, вдоль полей страницы:

1. Снимать копии, делать выписки из протоколов Секретариата ЦК КПСС, а также ссылаться на них устно или письменно в выступлениях, в открытой печати или других открытых документах категорически запрещается. Не разрешается перепечатывать постановления Секретариата ЦК пли ссылаться на них в ведомственных приказах, инструкциях, наставлениях и других каких бы то ни было служебных изданиях.

2. С секретными и сов. секретными постановлениями (выписками из протоколов) Секретариата ЦК КПСС, посланными в партийные комитеты, министерства, ведомства и другие организации, знакомятся только лица, непосредственно имеющие отношение к работе по выполнению данного постановления.

Товарищи, ознакомившиеся с выписками из протоколов Секретариата ЦК, не имеют права разглашать их содержание.

Утверждены постановлением ЦК КПСС от 17 июня 1976 г., пр. № 12, п.4с.

Правила обращения с документами политбюро еще строже:

Товарищ, получающий совершенно секретные документы ЦК КПСС, не может ни передавать, ни знакомить с ними кого бы то ни было, если нет на то специального разрешения ЦК.

Снимать копии с указанных документов, делать выписки из них категорически воспрещается.

Товарищ, которому адресован документ, после ознакомления с ним ставит на документе личную подпись и дату.

Так правила КПСС: тайно, не оставляя следов, а часто и свидетелей, рассчитывая на века, как Третий Рейх. Да и цели были схожими. Более того, в отличие от Рейха, она почти их достигла, но произошло не предвиденное ни Марксом, ни Лениным, ни подавляющим большинством людей на земле. Эти документы мне не адресовались, отношения к их исполнению, по крайней мере, непосредственного, я не имею и возвращать их «в Общий отдел, 1-ый сектор» не собираюсь. Бесстыдно пользуясь чужими привилегиями, я разглядываю подписи Брежнева, Черненко, Андропова, Горбачева, Устинова, Громыко, Пономарева, читаю их рукописные пометки на полях, их глубокомысленные решения, касавшиеся абсолютно всего на свете, от арестов и высылок неугодных до финансирования международного терроризма, от кампаний дезинформации до подготовки агрессии против соседних стран. Здесь, в этих бумагах, можно найти все начала и концы трагедий нашего кровавого века, а точнее, его последних тридцати лет. Мне стоило больших усилий достать их, более года работы ушло на их приобретение. Быть может, никто не увидал бы многие из них еще долгие годы, а то и никогда, если бы не мои старания. Однако заклятие, наложенное на них постановлением ЦК КПСС от 17 июня 1976 г., пр.№ 12, п.4с мистическим образом продолжает действовать, ибо никто не решается разглашать эти секреты.

Каких-нибудь три-четыре года назад за любую из этих бумаг заплатили бы сотни тысяч долларов. Сегодня я предлагаю их бесплатно самым влиятельным газетам и журналам мира, но никто не хочет их публиковать. Редакторы устало пожимают плечами: «Зачем? Кому это нужно?»

Как тот несчастный советский человек из старого анекдота, который искал специалиста одновременно по глазным и ушным болезням, потому что все время слышал одно, а видел другое, я перестаю верить своим глазам, своим ушам, своей памяти. По ночам мне снятся кошмары. Решительные молодые люди с правильными лицами преследуют меня по всему миру, требуя незамедлительно вернуть документы в Общий отдел, 1-й сектор. И правда, прошло уже больше трех дней, даже больше двух месяцев с тех пор, как они попали мне в руки, а я все еще не нашел, что с ними сделать. Ну, как тут отличишь кошмар от реальности? Ведь всего несколько лет назад все, написанное в этих бумагах, с негодованием отвергалось, в лучшем случае — как антикоммунистическая паранойя, в худшем — как клевета. Любой из нас, кто решался говорить о «руке Москвы» в те не столь далекие годы, немедленно подвергался травле в печати, обвинялся в «маккартизме», становился парией. Даже склонные нам поверить разводили руками ведь это только догадки, домыслы, а доказательств нет. Но вот они, доказательства, со всеми подписями и номерами, доступные теперь для анализа, экспертизы, обсуждения. Нате, берите, проверяйте, печатайте! И слышу в ответ: «Зачем? Кому это нужно?»

Как водится, возникли уже целые теории для объяснения этой загадки. «Люди устали от напряжения „холодной войны“, — говорят мне, — они больше не хотят слышать об этом. Они хотят просто жить, работать, отдыхать и забыть обо всем этом кошмаре». «Слишком много коммунистических тайн появилось на рынке одновременно», — говорят другие. «Нужно подождать, пока это станет историей. Сейчас это еще политика», — объясняют третьи. Не знаю, меня эти теории не убеждают. Надо полагать, к 1945 году люди устали и от Второй Мировой войны, и от нацизма не меньше, но это ничуть не помешало потоку книг, статей, кинофильмов. Напротив, возникла целая индустрия антифашистских произведений, что вполне понятно: потребность разобраться в своей недавней истории гораздо острее, нежели в истории отдаленной. Людям нужно понять смысл событий, участниками которых им пришлось быть, оценить оправданность своих жертв и усилий, сделать выводы в назидание потомкам. Это и попытка предотвратить повторение прошлых ошибок, и одновременно своего рода групповая терапия, помогающая залечить травмы пережитого.

Верно, вскрытие правды о недавних событиях — процесс всегда болезненный, часто приобретающий скандальный характер, поскольку действующие лица вчерашней драмы, как правило, еще живы, а иногда продолжают играть заметную роль в жизни своей страны. Но разве это соображение когда-либо удерживало прессу? Напротив, политический скандал, для кого-то смертельный, для прессы — всего лишь продукт питания, как змея для мангуста. Так почему же наш мангуст стал вдруг таким осторожным?

В самом деле, вот передо мной документ о человеке, которого я никогда не встречал, о котором никогда ничего раньше не слышал, но который, оказывается, хорошо известен и в своей стране, и в мировой политике. Более того, он вполне мог стать очередным президентом Финляндии. Я набрел на этот документ совершенно случайно и вполне готов был, перелистнув страницу, двигаться дальше ни этот человек, ни Финляндия меня не интересовали, тем более что и сам документ не содержал ничего сенсационного. Назывался он вполне прозаически:

О мероприятиях в связи с пятидесятилетием председателя Социал-демократической партии Финляндии К.Сорса

Да и текст решения секретариата ЦК от 16 декабря 1980 г. ничего интересного не содержал: советскому послу в Хельсинки поручалось посетить К. Сорса и поздравить его с пятидесятилетием, а также вручить ему от имени ЦК КПСС памятный подарок. Быть может, оттого и получил я эту бумагу в архиве ЦК так легко, без особых хлопот и препирательств, что она казалась вполне невинной. Но вот загадка: документ имел гриф «совершенно секретно». Мне стало любопытно, почему решение поздравить лидера крупнейшей партии соседней нейтральной страны, бывшего премьер-министра, должно быть окутано такой тайной?

Стал я копать дальше, добиваться получения дополнительных документов к этому решению ЦК — ведь любое решение принималось у них на основании каких-то докладов, рекомендаций. Просто так у них ничего не делалось. И, правда, после долгих усилий и ухищрений — не стану сейчас описывать, чего это стоило, — я таки получил эти материалы, а вернее, интересовавший меня доклад международного отдела ЦК. Вот он в полном виде.