Михаил Барщевский - Командовать парадом буду я!

Михаил Барщевский

Командовать парадом буду я!

Глава 1

УКРАИНСКИЙ БОРЩ

Вадим сидел в своей комнате и долбил историю. «Своей» комната стала совсем недавно, после смерти тети Мутки. До этого в «трешке» хрущевской пятиэтажки мама с папой занимали одну комнату, Вадим с бабушкой Эльзой – вторую, а в самой большой царствовали цветочные горшки и их хозяйка Мутка.

В какой-то мере это было справедливо, ведь Мутка до обмена имела две комнаты в коммуналке на «Динамо», а семья Осиповых – одну комнату, правда, целых 27 метров и на Арбате.

Вообще, надо сказать, когда Михаил Леонидович в 1966 году пришел в городское бюро обмена со своим вариантом, на него посмотрели как на сумасшедшего. Он просил сменять комнату на Арбате и две комнаты на «Динамо» на трехкомнатную квартиру! Ну не наглость ли?! Илона в принципе была против этой затеи. Нет, она, конечно, хотела жить в человеческих условиях, но трехкомнатная квартира – это откровенно нескромно. И друзья могут позавидовать и обидеться, и, хуже того, мало что случится – придут и скажут: «Буржуазные замашки!»

Михаил Леонидович успокаивал: на пятерых по нормам полагается до 60 метров – по 12 на нос. Илона не уступала – это теория. Ведь в очередь на улучшение жилищных условий ставят, если на человека меньше 5 метров, даже в кооператив за свои деньги можно вступать, только если меньше 8. Значит, норма, в смысле не по закону, а по мнению власти, где-то не больше 9-10 метров. Больше – опасно.

В бюро обмена на эту тему заморачиваться не стали. Там просто решили, что стоящий перед ними товарищ, хоть и солидный с виду, но немного «того». На что он рассчитывает? «Трешку» выменивали за двухкомнатную и комнату. Но никак не за две площади в коммуналках.

Михаил же Леонидович твердо стоял на своем – примите документы, и точка! Он-то знал, юрист все-таки, что бумажка должна быть. Нет бумажки – нет вопроса. Есть бумажка – надо с ней что-то делать.

И ведь оказался прав! Через неделю позвонили из бюро обмена и сказали – есть вариант. Оказалось, что там выстраивали цепочку 16-кратного обмена и нужны были квадратные метры. Неважно где. Вот вариант Осиповых и сработал. Они-то имели 27 плюс 32, то есть 59 метров, а трехкомнатная квартира, задействованная в цепочке, была всего 48. Таким образом, бюро обмена оставляло себе 11 метров.

Дальше Вадим уже не вникал. Не только во времена обмена, а случилось это в его третьем классе, но и сегодня, когда свеженький аттестат об окончании школы лег в папину железную шкатулку с важнейшими семейными документами.

Помнил только, что в последний момент Мутка, как давно прозвал ее Михаил Леонидович, вдруг меняться отказалась. Кто ее накрутил, так и осталось тайной, но факт тот, что согласилась она после долгих уговоров. И только при условии, что займет самую большую комнату. У нее цветов, видите ли, много.

Вот и прожил Вадим до 9 класса в одной комнате с бабушкой Эльзой. Хорошо еще, что Мутка по утрам спала часов до 10-11 и все успевали воспользоваться удобствами совмещенного санузла до ее пробуждения. Она-то туда забиралась на полчаса минимум.

Первым умываться шел Вадим – в школу надо было поспеть к половине девятого, на метро – двадцать минут, плюс дойти. Ну, и сорок минут на сборы. Получалось – в 7 вставать. Родители уходили на работу получасом позже. После них шла принимать свой холодный душ бабушка Эльза. У Вадима в голове не укладывалось – это ж надо, с самых гимназических времен, каждое утро, даже во время войны, она то ли обливалась, то ли обтиралась ледяной водой. Иногда смотрел на нее и поражался – 75 лет, а спина прямая, как у балерины. Может, от холода?..

Мутка, хотя и была врачом, на такие подвиги не шла. Соглашалась, что надо бы, Эльзу хвалила, но сама ленилась.

Она вообще была тетка неприятная. Но ей все прощалось по одной причине. Когда Михаилу Леонидовичу еще 14 не исполнилось, его родителей арестовали. Шел 1936 год. Мутка, его тетка по отцовской линии, последствий для себя не испугалась и забрала Мишу в свой дом. Хотя муж ее был категорически против. Михаил Леонидович так трусости той ему никогда и не простил. Именно поэтому после его смерти и зашла речь об обмене. Михаил Леонидович не улучшения жилищных условий страждал, а долг перед Муткой выполнял. Она его взяла к себе, когда он один остался? Теперь его очередь!

По крайней мере, Вадиму именно так все объяснили. Может, из воспитательных соображений, а может, и вправду так оно и было.

Однако смерти Мутки никто не желал и не ждал. Правда, и переживать особо, когда она умерла, не переживали. Все-таки возраст почтенный – за 80. Вадим, если честно, только после похорон сообразил, что у него теперь будет своя комната. А Эльза расстроилась – ей хорошо жилось с Вадимом, она ведь его, фактически, вырастила. Родители, как и все, работали. До недавнего времени по 6 дней в неделю, и только последние несколько лет, когда суббота стала выходным, смогли какое-то время уделять сыну. А так – все на ней: и хозяйство, и внук.

…Вадим дошел до раздела «Гражданская война» и сразу вспомнил семейную историю, которая для него стала конкретной иллюстрацией школьной программы по истории. Одно дело слышать «брат пошел на брата», а другое – точно знать, кто эти «братья» были…

Случился этот эпизод несколько лет назад.

За столом на тесной терраске дачи в Кратово собралась почти традиционная компания. Родители Вадима Осипова, его бабушка Эльза – мамина мама, бабушка Аня – папина мама, та, которую в 36-м посадили, и Елена Осиповна – хозяйка дачи. «Почти традиционная», потому что бабушка Аня жила отдельно от семьи сына и весьма редко приезжала к ним в гости. Елена Осиповна давно уже похоронила мужа, профессора-химика, кавалера ордена Ленина, баловня советской власти, похоронила дочь, съездившую с делегацией в Африку и заболевшую там экзотической болезнью, от которой у нас лечить не умели. Теперь она жила на даче, а ее двадцатилетний внук в выходные наведывался на природу выпить с друзьями. Вообще, ситуация была любопытная – Осиповы снимали дачу за совсем не маленькую по меркам зарплаты Вадимовых родителей плату и все лето кормили хозяйку, поскольку денег на еду ей не хватало. Вся пенсия за ее заслуженного мужа и ее грошовая собственная полностью откладывались для внука, и с сентября по май она жила впроголодь. Зато летом – отъедалась. Самое забавное для дачников заключалось в том, что она наивно подворовывала их продукты, чтобы сохранить на выходные, когда ее Сашенька приедет. Мальчику и его друзьям нужна хорошая закуска…

Бабушка Эльза прекрасно готовила. Она никогда не работала, поэтому домашнее хозяйство стало для нее и привычным занятием, и средством самовыражения. Лишь повзрослев, Вадим начал осознавать, какая редкая ей выпала судьба. Его прадед, тайный советник Его Императорского Величества, был попечителем учебных заведений Балтии. Немец, потомок тевтонских рыцарей, разумеется, дворянин. Эльзу, когда ей исполнилось двадцать, отправили с компаньонкой из родной Риги на отдых в Крым. Но случилась война – шел 1914 год, – и вернуться к родителям оказалось затруднительно. Красавица она была необыкновенная, от кавалеров приходилось отбиваться. Особенно усердствовали офицеры, приезжавшие в Крым на лечение после ранений. Семейная легенда гласила, что из-за бабушки Эльзы дважды стрелялись на дуэли. В конце 1916 года она вышла замуж за офицера, который из ревности, возможно не совсем безосновательной, через год повесился.

Вадим всегда с интересом слушал истории из ее удивительной жизни. Но не менее занимала его и судьба другой бабушки – Анны.

Его прадед с этой стороны – процветающий харьковский адвокат. Все его предки – 13 поколений – раввины. Легко дофантазировать, какие морально-нравственные наставления Анна получала в детстве. Закономерным результатом всего этого стало ее вступление в РКП(б) уже в шестнадцать лет, что, соответственно, произошло в том же 1916-м. Полиция ее схватила на какой-то маевке, но отец ее выкупил, дав нужному человеку взятку, а затем выгнал из дома.

Так вот, бабушка Эльза прекрасно готовила. А отец Вадима очень любил ее подкалывать.

Надо сказать, что чувство юмора у него было получше, чем у бабушки Эльзы, а другого способа сводить счеты с любимой тещей он не признавал. Сейчас, став, наконец, обладателем собственной комнаты, Вадим понял, что для отца, вынужденного жить в течение многих лет не просто рядом с тещей, но вместе с нею в одной комнате, перегороженной занавеской (вчетвером, считая жену и сына), – это был еще гуманный способ…

Разговор начал отец:

– Да, теща, хорошо вы готовите. Но украинский борщ не ваше коронное блюдо!

– Почему это? Я прекрасно знаю, как готовить украинский борщ. Я училась этому у моей украинской кухарки!

– Впервые слышу, чтобы дамы чему-то учились у своих кухарок!

– Уж точно не управлять государством, тогда бы не было революции, – решил блеснуть остроумием и самый младший участник застолья.