Петр Павленко - Собрание сочинений. Том 5
Англичане, хозяева сектора, вынуждены были ликвидировать «черный рынок» и заодно воспользовались этим поводом, чтобы прекратить доступ в рейхстаг многочисленным экскурсиям.
Все же в рейхстаге нам удалось побывать. Во двор здания пришлось влезать на четвереньках. Стены вестибюля и зала заседаний рейхстага, иссеченные пулями, еще сохраняли в полной неприкосновенности десятки тысяч подписей и надписей, сделанных советскими бойцами. Мозаика имен и изречений покрывала стены сверху донизу. Это был своеобразный памятник, сооруженный победителями в ходе самого сражения. Много взволнованных мыслей вызвал в нас мрачный вид покоренного рейхстага и надписи на его стенах.
Старый Берлин напоминал огромную казарму, выстроенную в дворцовом стиле. Однообразно-серые, точно в одну форму наряженные, здания, четкие, одна на другую похожие улицы и многочисленные милитаристские памятники, не отличающиеся, кстати, большим разнообразием, придавали городу вид бюрократический, чиновничий. Здесь почти не было домов светлых, веселых, радующих глаз, — все здания стояли как на часах, вытянувшись в струнку, со строгим выражением на своих фронтонах с гербами.
Особенно мрачен по своему виду был самый центр города — квартал дворцов, министерств и музеев. Все здесь выглядело необыкновенно пышно; невообразимое количество человеческих, звериных и птичьих фигур вырисовывалось на фоне тусклого берлинского неба. То и дело внимание привлекали неподвижные каменные силуэты, горячие кони, вставшие на дыбы, черные и позолоченные крылья чугунных «гениев», «побед» и в особенности орлов, готовых любого растерзать в клочья.
В 1947 году мы увидели старый дворец прусских королей, ключи от которого с 1760 года (когда русские войска в ходе Семилетней войны заняли Берлин) хранятся в нашей стране. Дворец полусожжен и напоминает крепостной каземат, покинутый его обитателями.
Памятник Фридриху-Вильгельму, полуразрушенный авиабомбами, с гигантским бронзовым Марсом — богом войны, съехавшим на заду к подножию памятника, возвышался в те дни против дворцовых ворот. Скульптор наставил вокруг памятника массу статуй, нагромоздил камень и бронзу, окружил его львами — не памятник, а цирковая группа! Это был скульптурный гимн прусской военщине.
Теперь это бронзово-гранитное хвастовство, по решению правительства Германской демократической республики, снесено. Перед бывшим дворцом Гогенцоллернов встанет памятник Эрнсту Тельману, вождю немецких коммунистов, зверски замученному гитлеровцами.
Берлин 1947 года, с опустевшими императорскими дворцами, с разрушенными гитлеровскими штабами, без полицейщины вильгельмовского и гитлеровского режимов, выглядел гораздо уютнее старого Берлина, хотя «уютный», пожалуй, не то слово, которое можно применить, когда говоришь о развалинах.
Но в конце дождливого мая 1950 года Берлин стал совершенно неузнаваем. Развалины перестали бросаться в глаза, хотя множество зданий еще не восстановлено. И потом — развалин, оказывается, не так уж много.
Вместо них — либо чистые, напоминающие спортивные площадки пустыри, либо новые скверы и новые стройки.
Демократический Берлин строится в каждом квартале, да как еще строится! Известковая пыль, не опадая, стоит над улицами, грохочут подъемные краны, пахнет сырым цементом и лесом. Возводятся жилые дома для рабочих, целые улицы домов. Многокилометровая аллея имени Сталина сейчас создана почти заново.
Резко изменился и внешний вид самих улиц. Витрины многочисленных магазинов нарядны и заполнены товарами. На подоконниках жилых домов — ящики и полочки с цветами. Из квартир доносятся звуки радио, патефонов, роялей, скрипок. Девушки-полицейские с завитыми волосами весьма предупредительны.
К чему же сегодня приготовился Берлин — к празднику троицы или к Общегерманскому слету молодежи?
Но раньше, чем ответить на этот вопрос, нужно установить, кто эта молодежь, заполнившая столицу, откуда она.
2Пять лет назад в Германии не было и не могло быть этой молодежи.
Одни из этих девушек и юношей, что, взявшись за руки, танцуют сейчас в небольшом сквере, в точке скрещения пяти шумных улиц, были тогда еще так малы, что говорить о них как о сознательных гражданах не приходилось.
Другие, постарше, только недавно сбросили форму союза гитлеровской молодежи и, растерянные, испуганные крахом гитлеризма, не знали, что им сулит завтрашний день. Родители твердили им, что «Германия уничтожена и немцам надолго придется стать рабами своих победителей». Дети верили этому, и будущее казалось им невеселым.
Были, наконец, третьи — дети узников гестапо, сироты, чьи отцы и матери погибли в лагерях смерти, дети подпольщиков, борцов движения Сопротивления, всех тех, кто ненавидел фашизм и боролся с ним. Но этих было не так уж много.
Пять с лишним лет назад в Потсдаме собралась Конференция трех держав. Потсдам расположен километрах в шестидесяти от Берлина. Он в свое время являлся резиденцией германских императоров, в нем много удобных, хорошо обставленных дворцов, почти не пострадавших от войны. В одном из них и собрались представители СССР, США и Англии.
Судьба послевоенной Германии интересовала не только немецкий народ. Миролюбивые народы, во главе с Советским Союзом, были озабочены созданием условий, которые обеспечили бы длительный и прочный мир в Европе.
Товарищ Сталин еще в разгар Великой Отечественной войны, в 1942 году, предсказывая неизбежное поражение нацистской Германии и разгром фашизма, указывал:
«Но было бы смешно отождествлять клику Гитлера с германским народом, с германским государством. Опыт истории говорит, что гитлеры приходят и уходят, а народ германский, а государство германское — остается».
И вот в Потсдаме товарищ Сталин от имени Советского Союза внес на рассмотрение конференции предложения о демократическом устройстве Германии. Конференция приняла эти предложения. Был решен вопрос о разоружении Германии, об уничтожении ее военного потенциала, чтобы Германия никогда больше не угрожала своим соседям. По решению конференции, в Германии должны были быть искоренены все остатки фашистского режима, военные преступники арестованы и преданы суду, активные фашисты устранены с занимаемых ими должностей. Вся жизнь страны должна была строиться на демократических началах.
Германская территория разделена была на четыре зоны оккупации: советскую, американскую, английскую и французскую.
С первых же дней после окончания войны советские оккупационные власти начали осуществлять демократизацию Германии.
В Восточной Германии и в советской зоне оккупации Берлина были созданы местные самоуправления, куда вошли представители демократических партий и общественных организаций. В Восточной Германии они осуществили земельную реформу.
Земли крупных помещиков были конфискованы и розданы безземельным и малоземельным крестьянам. Более трех миллионов двухсот пятидесяти тысяч гектаров земли, около полумиллиона лошадей, рогатого скота и овец и до двухсот семидесяти тысяч различных сельскохозяйственных машин поступили в пользование крестьян. Более ста замков и крупных имений, принадлежавших титулованным феодалам — князьям, графам и баронам, превратились в народные здравницы, а сотни других помещичьих владений стали народными имениями.
Фабрики и заводы, принадлежавшие гитлеровцам или тем, кто поддерживал гитлеровцев, были у них отняты, переданы в собственность народа и превратились в народные предприятия! Государство стало хозяином банков, железных дорог, угольной, сталелитейной промышленности, крупных электростанций.
Проведена была денацификация страны. Бывших крупных нацистов привлекли к суду, а на работу в государственные учреждения и на предприятия выдвинули новых, честных людей, не запятнанных близостью к гитлеризму.
Была произведена чистка учебных заведений и научных институтов от тех, кто проповедовал национальную рознь и восхвалял безумные гитлеровские планы о мировом владычестве, о покорении мира. Школы и высшие учебные заведения начали работать по новым программам и новым учебникам.
Немцы получили возможность издавать демократические газеты, журналы и книги; на экранах появились первые советские фильмы, а на сценах театров — первые советские пьесы.
Учение великих вождей трудящихся Ленина и Сталина, книги советских писателей, фильмы советских режиссеров, пьесы советских драматургов, картины советских художников, открытия и достижения советской промышленности, сельского хозяйства, культуры — весь огромный опыт советского народа стал первой школой немецких трудящихся и молодежи в Германской демократической республике, и, может быть, впервые за свою историю немецкий народ узнал правду о своем великом соседе.
