Вечные хлопоты. Книга первая - Евгений Васильевич Кутузов
* * *
Наутро в дом Матвеевых пожаловал председатель колхоза. Он вежливо побеседовал о погоде, о видах на будущий урожай, который обещает быть неплохим, посетовал на то, что спустили очень большие госпоставки, выполнять, дескать, нечем...
— А с другой стороны, ежели, например, смотреть на этот вопрос с государственной точки зрения, — говорил председатель, словно оспаривал чьи-то возражения, — как не спускать, когда почти полстраны в разрухе пребывает! Люди-то в городах изголодались. — Он вздохнул глубоко и покосился на Татьяну. — А чтоб поднять страну из разрухи, какая силища нужна!..
— Это верно, — сказал Матвеев, не прерывая работы: он чинил хомут.
Иван Матвеевич числился в колхозе шорником, сторожем при конюшне и еще бог знает кем, работая чуть ли не круглые сутки.
Председатель свернул «козью ножку», закурил и неожиданно обратился к Татьяне, которая помогала Полине Осиповне собирать на стол:
— А что, Татьяна Васильевна, поработали бы у нас фельдшером.
— Что вы, Федор Игнатьевич! — она смутилась.
— А и в самом деле, — вступил в разговор Матвеев. На фронте же ты санинструктором была!
— То на фронте. И я была здорова.
— Ну! — сказал председатель. — Ты со своей раненой ногой, даром что с палочкой, ходишь потверже, чем, к примеру, Колька Ромашов со здоровыми ногами!
Он засмеялся, за ним и Матвеев тоже, и Татьяна, потому что Колька Ромашов — колхозный счетовод — редкий день не бывал пьяным и ходил по деревне, держась за изгороди.
— Помещение выделим, — продолжал председатель, — а насчет официального оформления я сам договорюсь в райздраве, не думай. Мы уж сколько годов просим, чтоб фельдшера нам прислали. А ты тут, у нас проживаешь!..
— Не знаю, — сказала Татьяна неуверенно. — Справлюсь ли, Федор Игнатьевич?
— Справишься! — убежденно заявил Матвеев, откладывая в сторону хомут. — Раз людям, народу то есть, нужна, значит, справишься. Не имеешь права не справиться. А иначе какая же ты фронтовичка, солдат?..
— Кому помощь понадобится, и так помогу.
— Помочь ты, может, и поможешь, никто не сомневается в тебе, — возразил председатель, — а где лекарства и прочие разные медикаменты возьмешь? А мы для тебя все выхлопочем, хоть даже и докторские наушники эти, которыми грудь слушают.
— Стетоскоп, — сказала Татьяна улыбаясь. — Его можно купить в любом магазине, где продаются медицинские товары.
— В магазине можно, только вот магазина нету!
— Действительно, я не подумала как-то...
— Ну ладно, одним словом, — сказал председатель, поднимаясь. — Бывайте здоровы все. Время позднее, а я собираюсь сегодня на Воробьево поле съездить.
— Горох там посеяли? — спросил Матвеев, снова берясь за хомут.
— Да, горох. Потрава большая, посмотреть самому надо. — Председатель пошел к выходу.
— Постойте! — задержала его Татьяна. — Вдруг в райздраве не согласятся?.. Все-таки я инвалид.
— Райздрав, Татьяна Васильевна, моя забота и сельсовета. Вот завтра, если ты не против того, можно и съездить в райздрав. Там сразу и договоримся про все.
— А чего ей против иметь? — сказал Матвеев. — Завтра и поезжайте с богом. Глядишь, и в наших Гореликах свой доктор будет.
В райздраве ждали ее, и заведующий — тоже вчерашний фронтовик, без руки, — не скрывал этого.
Председатель завел разговор издалека, исподволь, а он замахал на него культей.
— Знаю, все знаю! Мне в больнице уши прожужжали. Сам собирался к вам в гости, да ты, старый лис, опередил меня.
— Тебя не опереди, — усмехнулся председатель, — вмиг к себе в райцентр человека сманишь.
— У тебя, пожалуй, сманишь!
В тот же день и оформили Татьяну на работу, и заведующий взялся лично уладить дела в военкомате, чтобы она могла получать пенсию: трудность заключалась в том, что Татьяна приехала не по назначению, указанному в предписании.
— Лошадку бы надо выделить, — сказал председатель, хитро прищуриваясь. — Небось, и в Заполье, и в Пудощи Татьяне Васильевне придется ездить. — Конечно, он имел в виду использовать лошадку и для колхозных нужд, потому что знал: люди в деревнях привыкли обходиться без врача, лишний раз звать не станут, да и телефонной связи между деревнями нет.
— Лошадку выделим, — сказал заведующий. — И возницу можем оформить, штаты есть. А вот с кормами худо.
— Прокормим, чего там! Для народного здоровья и всеобщего благосостояния не пожалеет колхоз лишнюю охапку сена. А возницей Троху поставим.
— Ох хитер, ну и хитер же ты, Федор Игнатьич! Знаю твои замашечки, не думай.
— В чем же это хитрость моя?
— Да чтобы ты без выгоды для себя дал что-нибудь?.. — И опять погрозил культей. — Вы, Татьяна Васильевна, не очень-то позволяйте ему гонять лошадку. Это специальный, медицинский транспорт. Что еще?.. Медикаментами, какие имеются в наличии, обеспечим. Инструментарий также дадим. У нас кое-что имеется. Здесь немецкий госпиталь располагался, оборудование у них чертовски хорошее! А вывезти не успели, спешили драпать. Даром что «Мертвая голова» под боком оборонялась.
— Партизаны хорошо помогли, — не удержался председатель. Он сам партизанил и потому не мог упустить случая вставить словцо.
— И партизаны, — подтвердил заведующий.
Так и сделалась Татьяна местным доктором. По штатному расписанию числилась-то она фельдшером, но люди иначе как доктором ее не звали. Поначалу она боялась, что не справится, — знаний и опыта маловато, а в деревне надо уметь лечить все, — но как-то быстро освоилась с новым для себя положением. Судьба как бы сама, без участия Татьяны, показала дорогу. А главное, что она оказалась нужной людям. Значит, еще не все пропало. Человек не погибает, не растворяется в своих горестях и несчастьях, покуда он кому-то необходим, покуда может помочь другому.
Она с удовольствием, как истосковавшаяся по собственному дому хозяйка, взялась за оборудование медпункта — для него выделили две комнаты в большом и полупустом доме сельского Совета. Ей помогал Троха, в свободную минутку приходил и Матвеев. Деревенские бабы, жалея ее, вымыли, выскоблили полы и стены, на окнах появились марлевые занавески, Полина Осиповна пожертвовала
