Сергей Мартьянов - Дозоры слушают тишину
Умурзаков сообщил о дворнике, подметавшем лестницу.
— Так… Вопрос к товарищу Павлюку: слышал ли кто-нибудь в санатории телефонный разговор с заставой?
Нет, ответил Юрий, разговора никто не слышал, но дежурной сестре он сказал о шляпе.
— Вот как? — нахмурил брови Чижов.
— Виноват, товарищ капитан, — смутился Павлюк.
На пляже стали появляться отдыхающие. Некоторые с любопытством посматривали на пограничников. Никто не подходил за шляпой.
— Слушайте меня внимательно, — заговорил Чижов. — Сейчас мы заберем шляпу и демонстративно, чтобы все видели, уйдем отсюда. Рядовой Павлюк последует на заставу и передаст мое распоряжение лейтенанту Зубрицкому: перекрыть все дороги и перекрестки, организовать проверку документов. Я займусь санаторием «Абхазия». А вы, товарищ Умурзаков, скрытно вернетесь сюда, замаскируетесь вон в тех кустах наверху и будете тщательно наблюдать за морем и пляжем. Особое внимание обращайте на то место, где лежала шляпа.
— Слушаюсь! — козырнул Умурзаков.
5
Через некоторое время Касым уже лежал в кустах и наблюдал за морем и пляжем. Вокруг кипела обычная курортная жизнь.
Играла музыка. Иногда она замолкала, и раздавался наставительный голос дежурной сестры: посетителям нельзя курить на лежаках, нельзя купаться и загорать без трусов, нельзя приносить с собой фрукты, дабы не засорять огрызками территорию. И снова музыка.
Красивые девушки, бронзовые от загара, позировали бродячим фотографам. Молодые люди делали на руках стойки, а потом с разбегу бросались в море. Целые выводки детей копошились возле мамаш и папаш, обосновавшихся на берегу всерьез и надолго.
И над всем этим сиял и плавился жаркий день. Легкие облака, набегающие на солнце, не приносили прохлады. Море сверкало и казалось чешуйчатым, разноцветным от света и теней.
Никто не приходил за шляпой, никто не искал ее. Шли часы, день перевалил на вторую половину, а Касым не заметил ничего, что бы могло вызвать хоть малейшее подозрение. Но он был терпелив и не чувствовал ни голода, ни усталости. Раз приказано следить за морем и пляжем, значит, нужно следить. Какие могут быть разговоры? Касым никак не мог понять людей вроде Юрия Павлюка. Они вызывали в нем раздражение, злость, презрение, и если бы не природная застенчивость и замкнутость, Касым давно бы отчитал этого болтливого парня. Правда, он и сам не раз думал о том, что вряд ли здесь может быть серьезное нарушение границы. Но ведь командованию виднее! И все, что приказывали ему, он делал старательно, с сознанием, что так и нужно.
…Между тем капитан Чижов побывал в санатории «Абхазия» и поговорил с дворником: не заметил ли он кого-нибудь рано утром в своих владениях? Да, заметил, ответил дворник, одну влюбленную парочку.
— Когда это было?
Это было в пятом часу.
— А откуда они шли?
Они шли со стороны моря. Да, точно, со стороны моря, по песчаной дорожке.
— А как они выглядели, не помните?
Еще только светало, но можно было разглядеть, что молодая особа — блондинка, а ее ухажер в клетчатой рубашке. Да, точно, в клетчатой.
— А была ли на нем шляпа?
Нет, шляпы не было, это дворник заметил точно.
— Ну, а куда они пошли, не заметили?
Они пошли к санаторию. Да, точно, к санаторию.
У дворника был наметанный глаз, но какое отношение имели его наблюдения к шляпе? Пока никакого.
Однако капитан отыскал на песчаной дорожке свежие следы, оставленные влюбленной парочкой, тщательно осмотрел и запомнил их.
Он поговорил и с дежурной сестрой по фамилии Белоусова.
— Все ли отдыхающие сегодня ночью были на месте, не пришел ли кто-нибудь после отбоя?
— Да пришла тут одна гулена из девятой палаты, — смущенно ответила Белоусова.
— Когда?
— Да в пятом часу утра…
— А какая она собой?
— Да блондинка такая, симпатичная…
— Я могу ее увидеть сейчас?
— Да как же вы ее увидите? Она уже выписалась и час назад уехала к поезду. Потому и гуляла всю ночь.
— Так… А вот у вас отдыхает некий Наугольников из Ростова. Он не обращался к вам насчет шляпы?
— Наугольников тоже уехал. Еще три дня назад. Да что случилось-то? — настороженно спросила Белоусова.
— Ничего особенного. Если кто-нибудь спросит у вас, не нашлась ли на пляже его соломенная шляпа с черной лентой, то скажите, что ее подобрали пограничники. Кстати, как зовут блондинку?
Блондинку звали Марией Ивановной Трапезниковой, ей двадцать шесть лет, она замужем и живет в Куйбышеве.
Была ли это та самая блондинка, которую видел дворник, а если была она, то имела ли отношение к забытой шляпе, — все это осталось неясным. Но капитан записал ее фамилию, адрес и другие данные.
6
К исходу дня ничего существенного не дали ни наблюдение за морем и пляжем, ни проверка документов на дорогах. Но капитан не прекращал и этих мероприятий.
Почему вторая шляпа потеряна на том же самом месте, где и первая? Конечно, это могло быть чистой случайностью. Ну, а что, если… Ведь был же пять лет назад здесь такой случай. На берегу нашли брюки, рубашку, тапочки и полотенце. Утонул человек — и все. И, действительно, сначала все свое внимание пограничники направили в сторону моря. А потом на дне бухты нашли затопленную надувную лодку. Нарушитель высадился из нее и специально положил на берегу одежду. Пускай, дескать, ищут утопленника.
Разумеется, враг был задержан, но из-за потери времени задержан далеко в тылу и с большим трудом.
Вот почему сегодня на всех дорогах и перекрестках вокруг города стали заслоны.
Но к концу дня поиски не дали ничего нового.
Тогда Чижов вынул шляпу из сейфа и снова тщательно осмотрел ее. Может быть, удастся наткнуться на что-нибудь интересное?
Крупная желтая соломка. Черная муаровая лента с бантиком. Коричневая узкая прокладка из клеенки. На клеенке полустертое фабричное клеймо. На нем можно различить лишь несколько слов: «1-й сорт», «размер 58». В слове «размер» совершенно стерлись буквы «а» и «м», о них можно только догадываться. Поля состоят из девятнадцати рядов соломки. В двух местах соломинки порваны — сзади и спереди. Шляпа как шляпа, со своими приметами, но Чижов хорошенько запомнил их.
Он был не только офицером-пограничциком, но и филателистом, а коллекционирование марок развивает особую наблюдательность. Марки нужно не только покупать на почте, собирать у друзей и знакомых, выменивать у своего брата-филателиста, их нужно еще уметь классифицировать на серии, отличать по степени окраски, по мельчайшим деталям в изображениях, по черточкам и точечкам, которые не заметны обыкновенному смертному и многое говорят коллекционеру.
Николай Викторович Чижов был страстным филателистом. Он имел специальные каталоги и несколько десятков альбомов с двадцатью тысячами марок. Все свободное время он просиживал за наклеиванием их в альбомы, не видел в этом ничего зазорного и с улыбкой переносил ядовитые насмешки начальников, если им удавалось застать его за этим занятием.
Сидение за марками, кроме всего прочего, успокаивало нервы и помогало размышлять. Спрятав шляпу, Чижов вынул свои альбомы. За открытым окном звенели цикады, далеко внизу, во мраке, вздыхало и шевелилось море.
Вошел Зубрицкий. Весь день он провел на дорогах и перекрестках; сапоги его запылились, гимнастерка была темной от пота. Но держался он по-прежнему браво.
— Разрешите доложить, товарищ капитан?
— Что нового? — Чижов отодвинул марки.
— Ничего существенного не замечено, товарищ капитан.
— Так… — Чижов снова принялся за марки, думая о сообщении лейтенанта. Он предчувствовал, что Зубрицкий начнет сейчас спорить с ним, и это было самым неприятным.
— Разрешите быть откровенным, — продолжал Зубрицкий, распаляясь от одного вида марок, которые он презирал. — Не кажется ли вам, что мы напрасно затеяли весь этот аврал из-за какой-то шляпы. Я уверен, что завтра хозяин придет за ней, как пришел и тот Угольников за первой шляпой.
— Во-первых, не Угольников, а Наугольников, — спокойно сказал Чижов, наклеивая какую-то нарядную марку. — А во-вторых, если никто не придет?
— Значит, не очень она нужна хозяину!
Зубрицкий все еще стоял, напряженно вытянувшись, хотя давно мог бы сесть. Чижов посмотрел на него усталыми добрыми глазами.
— А вы садитесь, Станислав Борисович.
Зубрицкий присел — прямой, настороженный и непримиримый.
— Почему вы называете «авралом» самое элементарное выполнение требований пограничной инструкции?
— Инструкция — не мертвая буква, товарищ капитан. Она предусматривает действовать согласно обстановке. А тут дело не стоит и выеденного яйца!
