Антон Макаренко - Том 7. Публицистика. Сценарии
Борис. Не дашь, не надо. (Он не спеша, свободно, как свою, взял из ящика бутылку и ушел. Мать положила руку на лоб.)
Голос. Это сынок? Героический сынок.
Сергей Иванович (из очереди). Это он для меня, получите. (Он положил на стойку деньги.)
69. К Кате подходит Борис. В руках у него бутылка.
Борис (говорит с деланным оживлением). Только… как открыть?
Катя. А стакан?
Подошел сбоку Сергей Иванович, молча протянул руку.
Борис. А что такое?
Сергей Иванович. Отдай бутылку. Я все видел.
Борис (не может не отдать, он боится Сергея Ивановича, но и отдать не может, ему стыдно перед Катей). Я… не понимаю…
Сергей Иванович. (молча берет у него из рук бутылку, достает из кармана стакан и протягивает Кате). Держите.
Катя, не понимая в чем дело, взяла у него стакан. Из другого кармана Сергей Иванович вынимает штопор. Борис стоит молча и неподвижно смотрит в сторону буфета. Сергей Иванович открыл бутылку, налил Кате.
Катя посмотрела на Бориса вопросительно. Он отодвинулся в сторону.
Сергей Иванович (улыбается). Напоить девицу водой… тоже нужно уметь… Хочешь?
Этот вопрос относится к Борису. Борис отрицательно и обиженно вертит головой.
Катя. Спасибо. (Она еще посмотрела на Бориса.) Что случилось, никак не пойму…
Сергей Иванович. Да ничего особенного. Все, можете продолжать дальше, молодой человек!
Катя, удивленная, трогается к выходу. Борис поправил кепку и сумрачно пошел за ней. Но через несколько шагов он как ни в чем не бывало говорит ей:
— Здесь замечательная аллейка. Пройдемся!
70. Шура сидит одна на скамейке. Она уже наплакалась и теперь только вздыхает про себя. Возле той скамейки, на которой она сидит, темно, но возле следующей скамейки по аллее горит фонарь. К этой именно освещенной скамье подошли Катя и Борис. Их Шура хорошо видит и слышит голоса.
Борис грубовато взял Катю за руки, она вырвалась и удивленно отодвинулась.
Катя. Товарищ Орлов!
Борис. Вы мне нравитесь!
Катя. Мало ли кому я нравлюсь?
Борис (обнаглел? Он считает, что так нужно действовать. Он протянул руку, чтобы взять ее за талию. Она отступила). Я вас поцелую…
Катя (с громким изумлением). Борис, вы же хотите в военное училище!
Борис (с кокетливой развязностью). А военные что… не любят?
Катя. Это у вас называется любовью?
Борис. Называется… А как же называется.
Катя. Вы и Шуру… так любите?
Борис. Ну ее к дьяволу, Шуру! (Он быстро обнял Катю и привлек к себе.)
Катя (отталкивая его от груди, она тихо вскрикнула). Пустите!
Борис. Не ломайтесь, Катя!
Катя. Я закричу! Слышишь, болван! (С неожиданной силой она толкнула его, и он упал на скамейку. Она сказала с гневом.) Хамик!
Борис вскочил на ноги, но не решился подойти к ней. Она быстро повернулась и направилась по аллее, но, пройдя несколько шагов, обернулась.
Катя. А скажите, бутылку эту… вы украли?
Он смотрит на нее угрюмо. Она пошла дальше и сказала, не оборачиваясь, как будто про себя:
— Бедный! Сколько неудач за один вечер.
Она ушла, еще долго видно в темной аллее ее белое платье. Борис заложил руки в карманы пиджака, обтягивая его на своем заду, и не спеша двинулся в противоположную сторону.
Проходя мимо скамейки, на которой сидит Шура, он остановился и сбоку посмотрел на нее. Она давно сидит, положив руку на спинку скамейки, а на руке пристроив голову. Может быть, плачет, может быть, кусает руку у локтя.
Борис секунду смотрел на Шуру, потом с досадой махнул рукой, одернул пиджак и ушел по дорожке. Шура не посмотрела в его сторону.
71. Открытый ресторан. Алеша и Надя за столиком. Подошел Борис, хмуро посмотрел, присел на незанятый стул, сказал хрипло:
— Алеша! Одолжи трешку! (Алеша достал кошелек, протянул Борису кредитку. Борис положил ее на стол, застучал по ней пальцами, о чем-то раздумывая. Подошел официант. Борис сказал ему угрюмо.) Рюмку водки и бутерброд! (Официант ушел. Опираясь локтем на стол, Борис неудобно повернул к Алеше лицо.) Алеша, ты должен помочь, я здесь не могу больше оставаться.
Алеша. Почему?
Борис. Не могу! Здесь все на меня! (Официант принес водку и бутерброд.) Эх! (Борис безнадежно махнул рукой и выпил. Забыл закусить.) Ты должен мне помочь, Алеша. По-комсомольски.
Алеша (требовательно). Слушай, Борис, не ломайся!
Борис. Да как же я…
Алеша. Закусывай!
Борис. Это не имеет значения…
Алеша. Закусывай, тебе говорю!
Борис (обмяк, покорился). Ну… хорошо. (Он начал есть. Надя улыбнулась. Он заметил улыбку.) Вам смешно! (Это он постарался сказать с мягким укором.)
Надя. Ты просишь помощи, как будто у тебя несчастье случилось.
Борис. Все на меня!
Алеша. Ничего подобного. Против тебя только один человек.
Борис (с живейшим интересом). Кто?
Алеша. Комсомолец… один…
Борис. Кто?
Алеша. Борис Орлов!
Борис (он понял слова Алеши, как призыв к хорошему поведению). Я все сделаю! Алеша, я все сделаю! Дай только командировку в военное. В этом моя жизнь.
Алеша. Не я даю… дает организация…
Борис. Организация дает… Только ты не мешай… (Алеша улыбнулся наивности Бориса, но Борис эту улыбку понял как обещание. Он весело поднялся со стула, протянул руку.) А за Бориса Орлова будь покоен, он не подкачает. До свиданья. (Он сделал шаг от стола, но снова повернулся к столу.) И знай… знай… лучше кандидата у нас нет…
72. Ночь. На берегу реки. За рекой — над лесом, луна. По берегу бредет Шура. Остановилась, задумалась, посмотрела на реку. Села на опрокинутую лодку.
С реки плеск весел. Плывет на лодке Нечипор и напевает «Партизанскую». Толкнулся в берег, оглянулся.
Нечипор. А кто это тут?
Шура. Это я, товарищ Нечипор!
Нечипор (с лодки подошел к ней). Скучаете… или, может, так сидите?
Шура (слабо улыбнулась). Все равно.
Нечипор (набивая трубку). А где же молодой человек, товарищ начальник?
Шура молчит, отвернулась, опущенной рукой царапает смолу лодки.
Нечипор. Мабудь… уже… той, оттолкнувся от берега, га?
Шура быстро вытерла слезу, встала, сделала шаг в сторону.
Нечипор (зажег спичку. Осветил свое небритое лицо). А от… по той… постойте! От я вам шось скажу… (Он хлопнул рукой по лодке и сам уселся, раскуривая трубку. Шура послушно села рядом с ним. Нечипор склонился к коленям, пыхает трубкой, говорит не спеша, задушевно.) От бывает… плачет дивчина, рыдает, слезы льет… думает сдуру: ой, какая беда, ой, какое горе, несчастне кохання! Вроде как бы в речку стрыбать або петлю на шею.
Шура. А так разве не бывает?
Нечипор. Ото ж и кажу… а на самом деле, ставь, серденько, магарыча, та и старого Нечипора почастуй на радостях.
Шура. Да какая же радость, товарищ Нечипор!
Нечипор. А такая радость, что и сказать не можно. Живешь ты на свете, молодая, красивая, не батрачка, не беднячка, службу советскую выполняешь, якого биса тебе не хватает? Може молока соловьиного?
Шура (ей нравятся надежные слова Нечипора, только в одном пункте для нее что-то неясно. Она говорит с некоторым трудом, касаясь интимной темы, но Нечипор сидит рядом с ней, как хорошая судьба, перед которой нечего стесняться). А любовь, товарищ Нечипор?
Нечипор (выбивая трубку). Та кто же тебя не полюбит? Разве ж найдется такой остолоп? Выбирай, кого хочешь!
Шура. Я уже выбрала.
Нечипор (такого вопроса он ждал. Он отвечает на него с убежденной небрежностью, поднимаясь с лодки). Та куды он годится! То ж разве тебе пара. Скажи спасибо, что вырвалась. Он же еще человек… такой… вроде… ни в себе… Выбрала… То ж просто… осечка произошла. (Он стоит перед Шурой и добродушно посмеивается, оглядываясь на луну. Шура зачарованно смотрит на него, но улыбаться ей еще не хочется. Пауза. И вдруг Нечипор говорит медленно.) Он же… спекулянт… той Борис…
Шура. Спекулянт?
Нечипор. Конешно… Он же только для своей души…
Он совсем уже обернулся к луне. На луну засмотрелась и Шура, подперев голову руками.
73. Утро в доме Орловых. Петя закончил завтрак и начинает собирать удочки. Мать встала из-за стола.
Мать. Чай не выпил. Куда ты спешишь?
Петя. Мама, так сейчас Володя придет.
