Вечные хлопоты. Книга вторая - Евгений Васильевич Кутузов
ГЛАВА XXV
Со дня на день ожидали приезда Михаила.
Клавдия Захаровна знала, что сын пойдет работать и поступит на подготовительные курсы, чтобы в будущем году стать студентом. Единственное, что могло бы нарушить эти ее планы — женитьба Михаила. Правда, он ничего не писал насчет возможной женитьбы, но ведь сыновья нынче и не ставят родителей в известность заранее, а многие женятся там, где служат. Иные даже не возвращаются домой.
Анатолий Модестович не задумывался об этом, ему некогда, а если жена втягивала его в разговор, отмахивался. Дескать, сын взрослый и пусть решает, как ему устраивать свою жизнь.
Старик Антипов тоже ждал с нетерпением и страхом приезда внука: он боялся, что Михаил не захочет жить с ним. Боялся, но и надеялся, что все-таки этого не произойдет...
Случилось то, чего боялась Клавдия Захаровна. Михаил женился и, более того, остался на сверхсрочную службу.
Когда пришло письмо, Анатолий Модестович был в командировке в Москве, а Татьяна в полете. Правда, от Татьяны толку мало, а все же было бы кому пожаловаться, у кого найти участие. А тут — одна!
Клавдия Захаровна металась по квартире, ревела, не зная, что предпринять, наконец догадалась дать сыну телеграмму, чтобы выбросил из головы глупости и немедленно выезжал домой. Она продиктовала телеграмму по телефону, потом поняла, что это не поможет, а сыну будет стыдно перед товарищами, перезвонила на телеграф и попросила не отправлять телеграмму. Ее отругали, назвали паникершей...
«Что же делать, что же делать?.. — лихорадочно думала она, уже сознавая, пожалуй, что сделать-то как раз ничего и не может. — Надо ехать к отцу, он посоветует!»
Клавдия Захаровна накинула пальто, на ходу отыскивая рукава, захлопнула дверь, позабыв взять ключи, и помчалась к старику Антипову. Только он и больше никто сумеет что-то придумать, подсказать, помочь ее огромному горю...
Старик Антипов мастерил в сарае скворечник, когда Клавдия Захаровна вбежала во двор.
— Отец! — закричала она. — Где ты, отец?!
Сначала из сарая вышел Жулик, за ним старик Антипов.
— Ну, что еще?.. — спросил он недовольно, хотя и понял, что привело к нему дочь. Однако он был еще сердит на нее после разговора о Татьяне и не хотел признаться, что тоже получил от Михаила письмо.
Жулик подбежал к Клавдии Захаровне, стал ласкаться. Она отмахнулась, и он, поджав хвост, отошел.
— Что ты делаешь? — спросила Клавдия Захаровна удивленно.
— Птичий дом мастерим с Жуликом, — ответил старик Антипов. — Придет весна, а у нас все готово.
— Птичий дом... — повторила Клавдия Захаровна и опустилась на чурбак. — Вот, полюбуйся... — Она вынула из сумочки измятое письмо.
— От Михаила, что ли? — спокойно спросил старик Антипов.
— Да...
— И я вчера получил, — сказал он.
— Что ты скажешь на это?
— А что я могу сказать?.. — Он пожал плечами. — Это его дело. Хочет жениться — пусть женится, хочет служить...
Клавдия Захаровна вскочила:
— Как ты можешь, отец?! Ты хоть понимаешь, что говоришь?.. Нужно немедленно ехать туда, поговорить с его командирами... — Эта мысль явилась ей в голову только сейчас. — Что они, с ума посходили? Ни с кем не посоветовался, не спросил даже у отца с матерью! Господи, он же совсем ребенок, какая женитьба, отец?!
«С ними он должен был посоветоваться, — подумал старик Антипов, исподлобья взглянув на дочь, — а со мной, выходит, не обязательно?.. Мои советы им ни к чему...»
И сказал, закуривая:
— Интересно у вас получается — Татьяна взрослая, хотя младшая, а Михаил ребенок! Как же так, а?..
— При чем тут Татьяна? — воскликнула Клавдия Захаровна.
— А что ты мне доказывала, когда она пошла в стюардессы? Вспомни, вспомни!.. Ты пришла ко мне за советом? Теперь вот твой сын не пришел и не спросил тебя, так оно всегда и бывает в жизни, Клавдия. Что посеешь, то и пожнешь. И нечего пенять, нечего слезы лить.
— Ты несносен, несносен!.. — кричала Клавдия Захаровна вне себя от обиды и гнева.
— Моя несносность никому не мешает жить, — возразил он. — Все живут как хотят. Продолжайте, я не вмешиваюсь. — Он глубоко затянулся.
— Тебе наплевать на внука...
— Это мне наплевать?! — Старик Антипов смял в кулаке горящую папиросу, обжег пальцы и выругался. — Меня, значит, попрекаешь... Хорошо... — И вдруг, наступая на Клавдию Захаровну, закричал: — К чертовой матери, спалю, своими руками разломаю эту хламиду!.. — Он вернулся в сарай, тотчас выбежал оттуда с топором и начал рубить угол дома. — Это вам на все наплевать! Живете всяк по себе, скоро забудете, как и звать-то друг друга!..
— Успокойся, отец, — Клавдия Захаровна пыталась выхватить у него топор. — Успокойся, прошу тебя!
Он, видимо, устал и, отбросив топор в снег, сказал:
— Скоро уже успокоюсь, недолго мне осталось...
— Не говори глупостей.
Старик Антипов сел на крыльцо:
— Жаловаться примчалась... На себя жалуйтесь, а меня оставьте в покое. Не знаю я ваших дел и знать не хочу! Живут, тешатся, автомобили покупают... (Незадолго перед этим Анатолий Модестович купил «Москвич».)
— Ладно, ладно, — тихо говорила Клавдия Захаровна.
— Заладила! — Он встал. — Что, жареный петух в одно место клюнул, так вспомнила, что я есть на свете?..
Высказавшись, накричавшись, старик Антипов утих, понимая, что и сам потерял, может быть навсегда уже, последнюю робкую надежду на нормальную жизнь, что больше нечего ждать, кроме горького, незаслуженного и оттого особенно обидного одиночества...
— Господи, и зачем я согласилась, чтобы Миша остался у тебя? — молвила Клавдия Захаровна. — Уехал бы тогда с нами, все было бы иначе...
— Надо было жить, как живут люди, не пришлось бы и тебе ехать куда-то! — сказал старик Антипов.
—
