Антон Макаренко - Том 7. Публицистика. Сценарии

Нечипор. (с достоинством). Платите гроши, да не той… Не задержуйте! Рубль семьдесят.

Голос в очереди. Сегодня в кассе артель работает.

Нечипор. Не задержуйте, вам говорят. Следующий.

Голос. Это кассовой колхоз.

Нечипор. Колхоз, хиба це погано? Следующий, говорю.

44. У входа в парк. Катя быстро подходит к Григорию.

Катя. Гриша, родной, я не могу… надо в конструкторскую.

Гриша. Ничего не поделаешь. Я провожу.

Борис. Разрешите и мне.

Гриша. Борис, «Рылеев» подходит.

Борис. Ничего.

45. Перед заводской проходной будкой.

Борис. Какая жалость, что у меня нет пропуска.

Катя. Но ведь у вас и дела нет на заводе.

Борис. Очень жаль. Когда вы будете в клубе?

Катя. Не знаю. (У Кати теперь совершенно деловой тон.) До свиданья. (Прошла в будку.)

Гриша (тоже направился к будке, но вернулся и сказал Борису конфиденциально). Ты дурак. Этой девушке лодырь не может понравиться. (Григорий тоже ушел в проходную будку.)

Борис (один. Он смотрит презрительно вслед Григорию. Сквозь зубы.) Подумаешь… эта девушка!

На реке «Рылеев» дал три гудка.

46. Недалеко от пристани на камнях молча сидят Нечипор, Володя и Петя. По реке уходит пароход, сияет огнями. Из клуба слышна музыка. Молчание.

Нечипор (серьезно и очень тепло, с некоторой стариковской застенчивостью). Знаете, что хлопцы? Чи вы той… не покажете мне буквы?

Мальчики радостно вскочили с мест.

47. Вечер. Конструкторская. Работают Катя, Шура и Иван. У каждого свое дело. Молчание. Слышна та же клубная музыка.

Катя (не поднимая головы над чертежом). Товарищи, в этом разрезе пропуски.

Иван. Мин херц! Это ложное сообщение!

Иван серьезно-умильно смотрит на Катю. Катя удивлена и его ласковостью и его категоричностью. Она взглянула в глаза Ивана и чуть-чуть покраснела.

Шура. У Вани ошибок не бывает.

Катя (заинтересованная, взбирается коленями на стул, протягивает к Ивану чертеж и говорит ласково-осторожно). Что это такое?

Иван. Крепление стойки.

Катя. Пусть непогрешимый Ваня объяснит мне, почему в разрезе этого крепления нет.

Иван. Пусть девушка, приехавшая из столицы, вооружит свои прекрасные глаза… очками.

Катя (едва не улыбнулась — к этому ведет упоминание о прекрасных глазах. Но гораздо более сильное впечатление производит на нее упоминание об очках. Она быстро разглядывает чертеж). Ах!

Иван (передразнивая Василия Васильевича). Что это за терминология!

Девушка заливается смехом.

48. Первая комната Орловых. Борис только что вошел, вешает фуражку на вешалку. Мать из-за стола, на котором лежит открытая книга, внимательно посматривает на сына.

Борис. Пожрать есть что-нибудь?

Мать. Вот приготовлено: молоко и хлеб!

Борис (с иронически-грустной улыбкой). Для взрослого мужчины!

Мать. Больше ничего нет…

Борис. Ты работаешь в буфете. Могла бы что-нибудь…

49. Борис молча ужинает. Вид у него не только недовольный, но даже страдальческий. Мать делает вид, что читает книгу, но украдкой поглядывает на сына.

Мать (осторожно). Все-таки, Боря, ты должен бы давать в семью что-нибудь. (Борис жует и отворачивается). Ведь ты получаешь жалованье… И больше моего.

Борис (встал из-за стола, с силой отодвинул стул). Старая песня!

Мать (тоже встала, машинально перелистывает страницы книги). Боря, мне трудно.

Борис (более громко, чем следует, обращается к матери через плечо). Мне одеваться нужно?

Мать. Но ведь и нам одеваться нужно?

Борис. Наплодили детей, я не отвечаю.

Мать. Борис!

Борис (свирепеет). Чего, «Борис»? Вы хотите, чтобы Борис содержал вашу семью? У Бориса свои дороги. (Он гневно заходил по комнате, отшвырнул стул, попавшийся по дороге. Мать следит за ним, хмурит брови. В комнату вошел Василий Васильевич.)

Василий Васильевич. Что случилось?

Борис гневно на него глянул, прошел мимо наружу, хлопнул дверью.

50. Маленькая комната комсомольской организации в заводском клубе. Вечер. Алеша за столом читает длинную бумагу. На диване Надя увлеклась газетой, ее лица за газетой не видно. В углу за большим столом склонились головы Ивана, Кати, Шуры и Сергея Ивановича.

Сергей Иванович. Это оригинально и просто.

Катя. Только давайте выключатель переставим сюда, а то высоко.

Иван. Снаряды подают бойцы, а не девочки.

Катя. А вдруг и нам придется — девочкам.

Сергей Иванович. Правильно, Катя, давайте переставим.

Вошел Борис. На него никто не обратил внимания. Он в настроении развязно-оживленном. Бросил фуражку на стол, подставил стул поближе к Алексею и сказал приглушенно:

— Получена командировка, Алеша?

Алеша. Получена.

Борис. Конечно, это моя командировка?

Алеша. Через два дня соберем бюро с активом и решим.

Борис. Алексей, я давно заявил: еду в военное училище.

Алеша. Хорошо. Но, может, найдется кандидат лучше.

Борис (ухмыльнулся по-приятельски, встал, прошелся по комнате, сказал громче). Кто? Я конкурентов не вижу.

Надя опустила глаза, посмотрела на Бориса внимательно. Обернулись все за большим столом. Шура бросила влюбленный взгляд.

Алеша. Мой голос будет против тебя.

Борис (остановился, с удивлением). Ты шутишь, Алеша?

Алеша. Нет.

Надя (снова опустила газету). Интересно, Алексей, почему?

Алеша. Борис знает.

Борис. Ну, Алеша, если так придираться… у каждого человека есть недостатки. Человек же не кукла.

Надя. Правильно!

Иван (вдруг выпрямился за своим столом и сказал неожиданно звонко). А по-моему, это моральный оппортунизм!

Все обратились к Ивану.

Надя (улыбаясь, завертела головой). Какие ты слова закручиваешь?

Иван (вышел из-за стола. В руках у него карандаш). Моральный оппортунизм! А как это иначе назвать? У человека должны быть достоинства и недостатки? С какой стати недостатки? Почему у комсомольца должны быть недостатки? Кто эту норму придумал?

Борис. По-твоему, все люди должны быть ангелами?

Надя. Похоже.

Иван. Не ангелами, а большевиками.

Катя. Ай, интересно, а только, честное слово, ты путаешь!

Надя. Люди без недостатков — это скучно, Ваня! Скучно.

Иван (начинает сердиться). Чушь! Ничего не скучно! При коммунизме так и будет!

Надя. Ну, при коммунизме, а сейчас?

Иван. А сейчас каждый должен… понимаешь, должен… раз, раз, раз, к черту все недостатки!

Катя. Все?!

Иван. Все!

Надя. Ваня — это максимализм!

Иван. Ох, какие ты слова закручиваешь!

Надя. Докажи!

Иван. Докажу!

Голос а. Доказывай! Слушаем!

Все приготовились слушать длинную речь.

Иван (стал в позу, протянул руку вперед). Доказательство первое: Надя, какие у тебя недостатки?

Все ошеломлены. Надя больше всех.

Надя. Да… много, наверное…

Иван. Какие?

Надя. Да отстань! Не буду же я исповедоваться.

Иван. Алеша, какие у Нади недостатки?

Алеша (увлеченно вскочил за столом). Ты прав, у Нади нет недостатков.

Все засмеялись.

Надя (смутилась, рассердилась… К Алеше). Ты врешь!

Алеша. Есть! Есть! Она… страшно придирчивый контролер!

Снова смех. Потом тишина.

Шура (вдруг говорит негромко). Что же ты у Алеши спрашиваешь? Алеша… он в Надю…

Алеша. Шура! Не твое дело!

Шура. А вы спросите у Василия Васильевича.

Общий смех.

Иван (решительно заявляет). Василий Васильевич не считается.

Сергей Иванович (сидит еще за большим столом и до сих пор внимательно следит за словами, и за лицами. Молодежь, кажется, забыла о том, что он присутствует. Сейчас и Сергей Иванович вмешался). А второе доказательство?

Иван. Пожалуйста, второе! Катя, пять шагов вперед!

Катя (вышла вперед с игривой послушностью. Все на нее смотрят, она смотрит Ване в глаза и говорит негромко). Ваня, у меня очень много…

Иван. Нет, мы на тебя с другой стороны. Скажи только правду, в глаза, какие недостатки ты простила бы своему любимому?