Тахави Ахтанов - Избранное в двух томах. Том первый
Кто первым от победы шел к победе?
Что скажешь ты: кому сардаром быть?
С у л т а н С а у р а н:
Султан Барак, не рано ли делить
Нам шкуру неубитого медведя?
С у л т а н Б а р а к:
Когда словцо «медведь» на языке,
Так извини, но правду я отрежу:
Смотри, не оказалась бы медвежьей
Твоя услуга роду Усеке!
С у л т а н С а у р а н:
В толк не возьму, что хочешь ты сказать?
С у л т а н Б а р а к:
Хочу сказать, что застлан путь туманом,
Не слишком ты усердствуй перед ханом,
Не то, глядишь, владыка — твой должник,
А в должниках ходить кому приятно?
Быть должником — удел не для владык.
Тем страшен долг, что ждут его обратно.
С у л т а н С а у р а н:
Султан Барак, умен ты и хитер.
Но вот беда: корыстью и расчетом
Настолько ослеплен твой мудрый взор,
Что велика ль цена твоим заботам?
Подумай ты о том, что так давно
Мечтали племена объединиться.
И вот — три жуза связаны в одно.
Зачем же снова на три нам делиться?
С у л т а н Б а р а к:
Все это так, но разве то годится,
Что сын чужого рода взял узду?
А если станет он еще сардаром,
То мы и вовсе пропадем задаром,
Он всех нас оседлает на беду.
Что толку, если вздыбишься ты грозно?
Начнешь потом брыкаться — будет поздно.
Вот я о чем с тобою речь веду.
С у л т а н С а у р а н:
Намеренье мое тебе известно:
Пусть правит нами тот, кто может честно
Объединить казахов всех родов.
Такому хану послужить покорно,
По-моему, нисколько не зазорно.
С у л т а н Б а р а к:
Ты думаешь, Абулхаир таков?
С у л т а н С а у р а н:
Владыка мудр и собственную славу
Не ставит выше всех иных основ.
Казахов он сплотит в одну державу...
С у л т а н Б а р а к:
Мой брат почтенный, поразмысли здраво,
Казахи, мы не строим городов,
Какая может быть у нас держава?
Удел казахов — вольно кочевать.
Ложбину увидать — жилье поставить.
А дунет ветер — вдаль идти опять.
Что ж ты предложишь кочевому люду?
К колу его насильно привязать!
Народ-река, поставь ему запруду,
Попробуй — вряд ли сможешь удержать
Не жди того, чему не быть на деле.
Пока ты судишь о туманной цели,
Кой-кто большой кусок схватил давно...
С у л т а н С а у р а н:
Мой брат любезный, то-то и оно.
Ты не один до жирного охочий,
Такие тянутся со всех сторон.
И если грабит враг аул ваш отчий.
«Грабь вместе с ним» — вот это ваш закон!
С у л т а н Б а р а к:
О чем ты? Эка невидаль — грабеж!
Пограбил недруг, крови насосался
И прочь к себе ушел, а ты остался.
Глядишь вокруг и видишь — просчитался.
И бороду свою с досады рвешь.
Абулхаир твой слишком мягко стелет,
Да жестко спать.
С у л т а н С а у р а н:
Ты не достигнешь цели,
Как ни старайся, клина не вобьешь
В то место, где не существует щели.
С у л т а н Б а р а к:
Ты выбил трон из-под меня.
С у л т а н С а у р а н:
Ужели?
С у л т а н Б а р а к:
В Абулхаирову поверил ложь.
Все, чем владел, ты отдал, не жалея.
Все потерял, а что теперь найдешь?
Ты отдал ту, что всех была милее.
Теперь и душу хану отдаешь.
(Уходит.)
С у л т а н С а у р а н (один):
Злой человек, он вольно иль невольно
Лишь намекнул, и вот мне снова больно,
В живую рану вновь всадил мне нож.
А впрочем от себя куда уйдешь?
Во имя благородного деянья
Не жаль им чести, ни добра, ни званья.
Не жаль всего, что дорого, но все ж...
Казалось, что простился я с любовью.
Бопай увижу и не двину бровью,
Хоть режь ножом, хоть жги огнем меня.
А ныне где моя былая сила?
Вновь возвращается все то, что было,
Я вспоминаю, не проходит дня...
Появляются А б у л х а и р и Б а т и м а - х а н у м.
Х а н А б у л х а и р:
Ты возвратился, брат мой Сауран?
(Обнимают друг друга.)
С у л т а н С а у р а н:
Я кланяюсь тебе, владыка-хан!
Х а н А б у л х а и р:
Ты звал меня «Абулхаир-ага»?
Зачем же изменил привычке старой?
Я — друг тебе.
С у л т а н С а у р а н:
Но говорят недаром:
Чти друга, чтобы испугать врага.
Почтенью к хану все должны учиться.
Б а т и м а - х а н у м (обращаясь к хану):
Позволь и мне, любезный мой супруг,
В почтении султану поклониться
От всей души!
(обращаясь к Саурану):
Тобой народ гордится,
Зовут тебя батыром все вокруг.
И мне тебя, быть может, не годится
Звать «мой султан», но пусть сойдет мне с рук,
Что говорю с тобою столь свободно.
С у л т а н С а у р а н:
Вольна жена владыки, как угодно
Именовать своих ничтожных слуг.
Б а т и м а - х а н у м:
Пусть будет ныне все, как раньше было.
С у л т а н С а у р а н (про себя):
Зачем она сказала «мой султан»?
Зачем опять коснулась старых ран?
Б а т и м а - х а н у м:
За радостную весть я подарила
По шубе и коню твоим гонцам.
Твоя победа всех нас ободрила,
О ней подробнее поведай нам.
Х а н А б у л х а и р:
Кто в бранном деле принял сам участье,
Тот многое нам может рассказать.
С у л т а н С а у р а н:
Я был наслышан о людском несчастье,
Но то, что видел, трудно передать.
Покуда вражьей рати путь победный
Не пресекли, я видел сущий ад:
Изгнанники брели толпой несметной,
Шли старики, потупи долу взгляд,
И песню «Элим-ай» печально пели,
И шалые верблюдицы ревели,
Не находя отставших верблюжат.
Уж до чего я сердцем закаленный,
Но и меня пронзали плач и стоны,
Умноженные эхом во сто крат.
Х а н А б у л х а и р:
Нам ведомо все это. Стон печальный
Дошел сюда с границы нашей дальней.;
И наш слезами затуманил взгляд!
Появляется Б у к е н б а й.
С у л т а н С а у р а н:
Мой повелитель, это — Букенбай,
Джигит отважный из семьи Керея.
В кровавой битве жизни не жалея,
Мечом он защищал родимый край!
Х а н А б у л х а и р:
Саламалейкум, храбрый мой воитель,
Б у к е н б а й:
Алейкумассалам, мой повелитель,
Столь тяжких испытаний и невзгод
Не знал еще покуда наш народ,
Столь грозен не был враг наш и гонитель.
От века горя не было такого,
Как испытанье этих лет и дней.
Х а н А б у л х а и р:
Врачуют горе племени родного
Мечи его достойных сыновей!
С у л т а н С а у р а н:
Свела судьба на поле брани нас,
Был Букенбай, как острый меч, отважен,
Меня в бою от гибели он спас.
Б у к е н б а й:
Но, мой султан, и сам ты был бесстрашен,
Ты в битве отвратил мой смертный час!
Х а н А б у л х а и р:
Мои джигиты, я доволен вами,
И в назиданье воинам другим
Оружьем обменяйтесь боевым,
Чтоб стать навечно верными друзьями!
Б у к е н б а й, С у л т а н С а у р а н:
Как повелел нам, так тому и быть!
(Обмениваются мечами.)
Х а н А б у л х а и р:
Пойдемте, люди ждут, и мы повинны
С гостями быть податливей перины,
Чтоб воедино всех соединить.
Пусть чувствуют себя они свободно.
Победа наша над врагом бесплодна,
Коль мы друзей не сможем примирить.
Уходят. Появляются К а ю п - х а н и б и й Т у л е.
К а ю п - х а н:
По старшинству я должен стать сардаром.
Средь нас ты мудрецом слывешь не даром.
И я взываю к мудрости твоей.
Поддержит пусть меня твое согласье.
Б и й Т у л е:
Но надо выслушать других людей,
Судей разумных отыскать трудней,
Чем тех, кто вечно спорит из-за власти.
И кто-то может нанести удар.
Три жуза есть, пять ханов, а сардар
Всего один, вот и бушуют страсти.
К а ю п - х а н:
Пусть ханов пять, я — старший из пяти,
И если предпочтут они другого,
Раскаются, сверну я с их пути.
Но вот беда — я не мастак на слово.
Тебе ж аллах проворный дал язык.
Не бойся, можешь говорить лукаво.
Не зря ж ты, от меня сидящий справа,
В ораторском искусстве столь велик.
Б и й Т у л е:
По руку правую Аз-Тауке
Не так давно я сиживал бывало...
