Варткес Тевекелян - За Москвою-рекой
Власов был в смятении. Нахмурив брови, с напускным безразличием, он украдкой посматривал на Анну Дмитриевну. Может ли быть на свете большее счастье, чем постоянно видеть ее?.. И в то же время какой-то го лос шептал ему на ухо: «Опомнись, возьми себя в руки, будь мужчиной! Разве ты не видишь, что она пришла к тебе из жалости?» От одной этой мысли у него захватывало дыхание. Нет, тысячу раз нет, — в милостыне он не нуждается и не хочет, чтобы его жалели! Если это даже и не так, все равно его будут терзать сомнения...
Словно через глухую стену доходили до него слова матери:
— Я тоже твержу ему: «Что ты сиднем сидишь дома? Выходи на воздух, погуляй, в Москве парков много. Можешь ехать даже за город — ловить рыбу. Когда еще будет у тебя столько свободного времени?» Не хочет!
Анна Дмитриевна смеющимися глазами смотрела на него.
— Может быть, мне взять вас за руку и повести гулять?
От неожиданности Власов вздрогнул и, не вникая в суть ее слов, машинально спросил:
— Куда?
— Куда глаза глядят, как было уже однажды! — ответила она.
— Поехали С вами я согласен куда угодно!
— Тогда собирайтесь! Матрена Дементьевна, вы ничего не будете иметь против, если я уведу вашего сына?
— Напротив, буду очень рада! Пусть Алеша немного рассеется.
Власов ушел переодеться.
Провожая их до дверей, Матрена Дементьевна просила не запаздывать и вернуться к обеду.
— Я приготовлю что-нибудь вкусненькое, а ты, Алеша, на обратном пути купи бутылочку красного вина.
— Там видно будет, мама... Если мы задержимся, ты нас не жди и обедай, — сказал Власов, пропуская Анну Дмитриевну вперед.
Когда они дошли до перекрестка, Власов замедлил шаги и спросил:
— Все же интересно знать: куда мы направляемся?
— Поехали в Измайлово, там чудесный парк!
Легкий, ветерок гнал по аллеям опавшие листья. Короткое московское лето кончилось.
Они дошли до пруда и, найдя на берегу свободную скамейку, сели. По зеркальной поверхности голубоватой воды скользили лодки. На танцплощадке искусственного острова кружились молодые пары. Глядя на них, Власов вспомнил свою юность, когда он со сверстниками из фабричной казармы бегал сюда тайком от матери купаться.
— Давно, очень давно я не был здесь, — сказал он.
— Напрасно. По-моему, Измайлово лучше всех московских парков. Отойдите немного — и кругом дикий, почти не тронутый лес, заросли, кустарники.
Наступило молчание.
Первым заговорил Власов.
— Почему вы так долго не давали о себе знать? — спросил он.
— Ждала вашего зова, — просто ответила Анна Дмитриевна.
— Это правда? Какой же я чурбан...
Анна Дмитриевна засмеялась.
— Но вы же знаете о моих бедах? — сказал он.
— Тем более! С кем же делиться ими, если не с другом...
— Это верно... Вы считаете меня своим другом? Признаюсь, я все эти дни сомневался. Мне почему-то казалось, что вы должны презирать меня...
— Презирать? Почему?
— Неудачники вызывают у окружающих чувство досады и разочарования, — так устроена жизнь. В лучшем случае их слегка жалеют...
Анна Дмитриевна некоторое время испытующе смотрела ему в лицо.
— И это говорите вы?.. Кто вам сказал, что вы неудачник? Знаете, мне даже совестно за вас!
Власов схватил ее руку и прижал к губам.
— Не сердитесь на меня! Уж очень многое пришлось мне пережить за эти дни...
— Поговорим о чем-нибудь другом! Я уверена, все будет хорошо!
Дома его ждала телеграмма. Директор машиностроительного завода писал: «Предлагаю место ведущего конструктора тчк Квартирой обеспечим тчк Сообщите день выезда».
Ночью, лежа на кровати, Власов размечтался. Он создаст такой станок, что все залюбуются, черт возьми!.. Он применит принцип пневматической подачи челнока и уничтожит грохот — этот бич ткацкого производства. В изобилии появится искусственное волокно, крепкое, эластичное, ничем не уступающее натуральной шерсти. Ткачихи соткут на станках его конструкции не виданные до сих пор ткани, а текстильщики завалят страну прочными; красивыми товарами... А она? Захочет ли она поехать с ним?
Власов вскочил с постели и пошел к матери. Матрена Дементьевна еще не спала.
— Как ты думаешь, мама, если мне придется уехать, она поедет с нами? — спросил он.
Та сразу поняла, о ком он говорит.
— Если любит, то поедет!
«Да, если любит, поедет...»
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЯТАЯ
Из дневника Сергея Полетова
«...Скоро час ночи. Только что вернулся с отчетно-выборного партийного собрания. И такая досада — поделиться не с кем! Милочка спит на маминой кровати. В моей постели за ширмой мирно похрапывает Леонад. Я сижу за столом на кухне и пишу, — не знаю, зачем? Просто хочется рассказать хотя бы самому себе обо всех событиях, которые произошли у нас за последние дни...
Начну с того, что в понедельник, придя на комбинат, я узнал ошеломляющую новость — Николай Николаевич Никитин покидал нас. Я не поверил и бросился к мастеру Степанову за подтверждением.
— А ты как думал, может он, по-твоему, после всего, что случилось, оставаться и работать с Барановым? — спросил мастер и передал о своем разговоре с Николаем Николаевичем. — На днях Никитин встретил меня во дворе. «Понимаете, Осип Ильич, говорит, мне стыдно Власову на глаза показаться! Несправедливо получилось: его сняли, а меня даже не упомянули в приказе. Реконструкцию-то проводили по моему проекту! Если проделанная работа никуда не годится, как кричит на всех перекрестках Баранов, то во всем виноват я, при чем тут Власов? Не могу больше здесь работать, — мне все опротивело».
Мастер Степанов всячески старался отговорить его, доказывал, что реконструкция — это только повод. Захотелось Толстякову убрать Власова — вот он и придрался. Не помогло. Никитин твердо, стоял на своем...
Целую неделю коммунисты говорили о предстоящем партийном собрании, обсуждали, кто выступит, кто что скажет, кого выберут в новый состав партийного комитета. И беспартийные волновались.
Наконец настал день собрания. Большой зал клуба заполнен был весь. Вдруг по залу пошел шепот:
— Власов пришел! Власов здесь...
Я тоже повернул голову — и действительно, в последнем ряду сидел Власов. Он держал газету и делал вид, будто читает.
Открыв собрание, Морозова попросила наметить кандидатуры в президиум. Обычно выбирали партком. На этот раз присутствующие, словно сговорившись, дружно закричали:
— Власова, Власова!
Морозова помедлила, но все же записала его фамилию. Назвали также Зазроева, Степанова, мастерицу Вассу Петровну, Антохина, секретаря райкома Сизова и еще других. Про Морозову словно позабыли, тогда Заз-роев предложил и ее кандидатуру.
Антохин занял председательское место, и собрание началось.
В своем докладе Морозова приводила множество цифр, подтверждающих успехи и достижения комбината. Производительность труда выросла на шестнадцать процентов, а выпуск продукции увеличился больше, чем на двадцать пять процентов. Но странное дело, говоря о достижениях, Морозова не назвала ни одной фамилии, будто все делалось само по себе!
С первым выступающим всегда получается заминка. На этот раз все сложилось по-иному. Пока Морозова читала доклад, перед Антохиным вырос ворох записок с просьбой записать для участия в прениях.
Выступающие говорили по-разному — кто гладко, кто спотыкался, — но все твердили одно: проделана большая работа, и только члены парткома, в особенности Морозова, стояли в стороне и не сумели предостеречь Власова от некоторых ошибок. Когда же по отношению к нему поступили несправедливо, то никто ничего не сделал, чтобы отстоять честного, инициативного коммуниста.
Многие говорили, что дело не во Власове, а в принципах, в методах руководства промышленностью. Особенно резко выступил Зазроев.
— Коммунисты встревожены делом Власова и хотят на нашем собрании получить ясный ответ: в чем дело, что случилось? — говорил он. — Человек трудился честно, с душой и, нужно сказать, успел многое сделать, а его взяли и сняли с работы.
Правда, Власов погорячился и допустил ошибку. Ему бы надо доказать и добиться ассигнований на реконструкцию. Да время не ждало, — он пошел напролом и нарушил финансовую дисциплину. За это мы его оправдывать не собираемся. А.все-таки если взвесить достижения комбината и грех Власова, то первые перетянут.
— Почему никто не заступился за него? — крикнул кто-то из зала.
— Некоторые из нас просили Морозову обсудить вопрос на заседании парткома, но она почему-то начала затягивать. Тогда я пошел в райком партии, беседовал с товарищем Сизовым... Он здесь и подтвердит мои слова... Секретарь райкома согласился, что с Власовым поступи ли неправильно.
