Ураган - Джонрид Абдуллаханов
С планерки люди разошлись измочаленные, словно кони, выпряженные из арб после долгого и утомительного пути.
Махидиль догнала Даниярова.
— Мне ехать с вами?
— Садитесь, — коротко сказал он, кивая на мотоцикл с коляской.
Он сел за руль, вывел машину на готовый участок дороги, тянувшейся вдоль трассы, и они помчались.
Махидиль с любопытством осматривалась по сторонам.
Работа вокруг кипела. Скрежеща, ползли по песчаным барханам огромные машины, оставляя за собой глубокие борозды. Ковши экскаваторов зарывались в песок и переносили его в сторону. Повсюду, куда ни кинь взор, работали девушки и юноши. Махидиль подумала, что не так уж все плохо, как в запальчивости утверждал на планерке главный инженер. Она вновь вспомнила планерку, когда ей показалось, что большинство подчиненных неприязненно относятся к главному инженеру, хотя тот вроде бы всей душой болеет за стройку. Так уж человек создан: скажи ему правду в лицо, и он невзлюбит тебя. Но нет, Махидиль не присоединится к этим недовольным! Как бы там ни было, а Хашим — главный инженер. Он должен быть требовательным, должен добиваться железной дисциплины! Как же иначе?..
ГЛАВА ВТОРАЯ
I
Быстро опускается вечер на пустыню. Со всех сторон — высокие рыжие барханы. Казалось, все живое потонуло в этом буром цвете. Конца-краю нет тянущимся до самого горизонта пескам. Человек чувствует себя здесь так, словно он попал в огромный песчаный хауз[6] и не может выбраться из него. Порой даже сердце замирает. Невозможно взобраться на эти зыбучие холмы, чтобы посмотреть на первые плоды человеческого труда. Но даже когда просто едешь вдоль трассы и в клубах пыли видишь силуэты людей и механизмов, слышишь лязг и гул моторов, можешь представить себе, какая на самом деле здесь кипит работа. Время от времени на глаза попадаются низенькие бараки, иногда встречаются вагончики для жилья и аккуратно побеленное здание столовой. Возле мастерских стоят требующие ремонта грузовики, скреперы, бульдозеры. На фоне высоченных барханов люди и машины кажутся игрушечными. То там, то здесь видны следы траков и колес, которые аккуратно заметает вечерний ветерок.
Главное внимание уделяется участку прокладки основного русла. Поэтому сюда в первую очередь стараются доставить все необходимое. Здесь работает киноустановка, торгуют передвижные магазины, в одном из бараков находится медпункт. Но кругом песок, один песок, который медленно, но упрямо засыпает строения.
Как ни уныла была картина, Махидиль смотрела на нее с любопытством. Она приехала сюда не хныкать, а работать и должна доказать это всем тем, кто со скрытой усмешкой думает: «Уж больно молода».
Вагончик, в котором предстояло жить Махидиль, разделен на две половины. В одной находилась контора. Другая половина — жилая. Две половины разделялись небольшим тамбуром, где стояла железная печурка, обогревавшая в зимнее время оба помещения. На тумбочке, покрытой потемневшей от грязи клеенкой, стояло ведро с водой. На одной стене — полки для посуды, на другой — невзрачный железный умывальник над таким же ржавым железным тазом.
Жилая половина тускло освещалась лампочкой под потолком. Две койки, прикрепленные к стенам, застелены полосатыми одеялами. В головах взбиты небольшие подушки. Все покрыто тонким слоем песка. Между койками — небольшой стол. У изголовья — тумбочки, как в студенческом общежитии. На одной лежали небольшое, в пол-ладони, зеркальце, коробка с пудрой, румяна и даже черный карандаш с мягким грифелем. «Для бровей», — подумала Махидиль, озираясь. На столе хлебные крошки, кусочки сахара, чайник и стакан, прикрытые газетой. На маленьких окошках — занавески.
Махидиль подняла с пола одежную щетку, положила на тумбочку и подошла к окошку. Откуда-то издали, со стороны бараков, окна которых были освещены, повизгивал расстроенный радиоприемник. Временами его звуки напоминали женский плач. Махидиль с грустью глядела через оконце в надвигающуюся вечернюю мглу, как вдруг ей показалось, что кто-то пристально разглядывает ее сквозь стекло. Она вздрогнула и, задернув занавеску, отвернулась.
Махидиль принялась разбирать свой чемодан. В тамбуре послышался топот. Кто-то обивал с сапог пыль. Дверь распахнулась, и в комнату, напевая «Дорога, дорога, дорога вдаль зовет», вошла девушка.
— О каких дорогах можно говорить, когда кругом одни барханы? — рассмеялась Махидиль. Девушка опешила.
— Ой! Я вас не заметила!.. Вы... вы новый бригадир?
— Да, и зовут меня Махидиль.
— Зубайда, — протянула руку девушка. — Я ездила в город. Только что вернулась. Пришлось долго ждать машину... Будем жить вместе, апа?[7] Как хорошо! Одной тут так скучно. Ни за что браться не хочется... Вы, наверное, ужаснулись при виде этого беспорядка? Утром ленишься даже чай вскипятить. Вдвоем мы теперь заживем по другому. Завтракать будем вместе.
Зубайда выскочила в тамбур. С шумом умылась под умывальником и, вернувшись, переоделась в цветастое платье. Она поправила волосы, глядя в зеркальце. Ее загорелое лицо и руки поблескивали, словно намазанные кремом.
— Как ни повяжись, все равно песок набивается в волосы. А ведь я сегодня ездила в баню... Конечно, в Ташкенте чисто! Я так тут соскучилась, порой тоска гложет... Ведь я уже здесь больше трех месяцев, — не замолкая ни на секунду, говорила она, приводя себя в порядок. — Первое время очень скучала, никак привыкнуть не могла. Даже плакала украдкой. Тогда еще девушек было мало, парни глазели... Разные реплики бросали, двусмысленности, будь они неладны. Я только брови хмурила, ничего не говорила. Все равно не отстают.
— А сейчас их много? — перебила ее Махидиль.
— Кого?
— Девушек.
— На нашем участке маловато, а на других много. Русские, казашки, латышки, туркменки... Все национальности есть. Надо же, едут на стройку со всех концов страны!
— А вы кем работаете?
— Я? Учетчицей. Принимаю горючее, выдаю его механизаторам, шоферам. Учитываю, кто вышел на работу, кого нет, сколько каждый механик израсходовал горючего, сколько сэкономил. Некоторые столько сжигают, ужас просто. То, говорят, руки мыл, то чай кипятил. Таких я готова загрызть. Горючее издалека привозят, а они... Ругаю их, да все без толку... Просто диву даюсь — может быть, их мать по ошибке родила? Вы замужем? — без всякой паузы выпалила вдруг Зубайда.
Махидиль отрицательно повела головой.
— Ну и правильно. Одна моя подружка вышла замуж
