Три года - Владимир Андреевич Мастеренко
Сергей посмотрел вдаль.
— Он из-за неё потерял веру в людей. Это, по-моему, самое страшное — не верить в людей.
Слова Сергея резнули Виктора: да, страшно без веры в людей.
— Вот так у Стёпочкина и было, — продолжал Сергей. — Но нашёлся хороший человек, он его поставил на ноги. Валин отец…
— Она и с отцом живёт? — спросил Виктор.
— Нет, — проговорил Сергей. — Он умер, скоро уже два года, как умер. Он очень хороший был человек, — сделал Сергей упор на слове «очень». — Ему не один Стёпочкин, — я ему тоже обязан. Да и многие, наверно…
— А мать?
— Мать умерла ещё раньше, Валя тогда совсем маленькой была…
На прощанье Сергей повторил Валино предложение:
— Верно, давай встретимся, сходим в театр, зайдём ко мне… В шахматы сразимся…
Виктор расстался с Сергеем совсем в другом настроении, чем встретился. Он вспомнил покрытую нежным золотым пушком шею Вали, едва заметные голубые жилки на руке. Неясная, незнакомая, эта девушка стала сразу близкой со своими спутанными светлыми волосами, большими, прямо глядящими в лицо собеседника глазами, смешно сморщенным носом. Борясь с самим собой, он находил особенное в том, что судьба Вали так напоминает его судьбу. Она должна была понять Виктора, ей он доверил бы всё. Но между ними стоял Сергей, у которого были с Валей одни мысли и намерения.
Текущие дела
В этой работе было что-то привлекательно-затягивающее. Виктор сам не заметил, как начал расценивать всё, что видел и слышал, с одной точки зрения: годится или не годится это для газеты. Это стало непроизвольным: сознание само отсеивало ненужное и выделяло то, что могло понадобиться на будущее. Он видел стройку, и сразу же появлялась мысль: может быть, это новый завод или большой жилой дом. Он слышал случайно брошенную фразу о только что прибывшей группе врачей, и тут же рождались догадки, куда они прибыли и зачем. Он замечал возле клуба вышедших на перерыв людей, замешивался в толпу и узнавал, что в клубе происходит конференция торговых работников…
Если в первые дни Виктор шёл только туда, куда указывал Михалыч, и спрашивал только то, что советовал спросить Михалыч, то теперь он учился действовать самостоятельно. Для начала обошёл сверху донизу, комнату за комнатой, всё деловое и суетливое многоэтажное здание облисполкома. Потом переключился на горисполком и, когда всё было исчерпано и здесь, квартал за кварталом стал исследовать весь город. Он по-новому взглянул на давно знакомые улицы. Маленькая неказистая вывеска, скрытая листвой росших перед домом деревьев, возбуждала в нём чувство, вероятно, похожее на чувство охотника, заметившего желанную добычу.
Виктор уже научился не соблазняться видом больших дверей, с аршинными золотыми буквами на блестящих вывесках из чёрного стекла. Низенькая бедно обставленная комнатка, где сидело всего три-четыре человека и, как всегда, где-нибудь в углу неизменная девушка крутила ручку арифмометра, могла оказаться конторой экспедиции, которая вела работы на десятках и сотнях тысяч квадратных километров, — отряды её шли сейчас через тайгу, бурные горные реки, по необозримым просторам сибирских полей.
По-разному встречали Виктора, перед которым бланк внештатного сотрудника газеты открывал все двери, в этих маленьких и больших учреждениях. То он сидел перед человеком, чьи отрывистые фразы и озабоченный вид показывали, что он очень занят и крайне недоволен нежданным вторжением корреспондента, оторвавшего его от спешной работы. Но скупой рассказ этого человека был настолько интересным, что Виктор, чувствуя неловкость, всё-таки задавал новые и новые вопросы. То Виктора с почётом усаживали в мягкое кресло, секретарша плотно прикрывала обшитые чёрным дерматином двери кабинета, напутствуемая многозначительным возгласом: «Никого там, пока не кончим», и Виктор тонул в обильном потоке витиеватых фраз, за которыми, однако, не скрывалось ничего, кроме желания замазать так и лезшие, как шило из мешка, ядрёные недостатки и выпятить худосочные достижения. То собеседник Виктора мялся, смущённо разводил руками — обыкновенная текущая работа, больше ничего, — но два-три слова, сказанных им в ответ на телефонный звонок, как за ниточку, вытягивали «гвоздевую заметку» и вызывали сочувственные кивки собеседника Виктора — да, да, это есть, это, пожалуй, можно…
Виктор неожиданно почувствовал себя как бы хозяином всего большого города, раскинувшегося по обе стороны великой сибирской реки. Всюду, в каменных и деревянных, в одноэтажных и многоэтажных домах с неказистыми и сверкающими золотом вывесками, каждый день кипела работа, щёлкали счёты, трещали арифмометры. Поезда, прибывавшие с разных сторон на вокзал, высаживали на перрон тысячи людей, ездивших в далёкие края, кончивших учёбу, начинающих гастроли, и увозили множество таких же людей, нагружённых теодолитами, нивелирами и прочим оборудованием изыскателей, получивших назначение на новое место, направляющихся с концертами в колхозы, с путёвками на курорты Сибири и юга, — инженеров, рабочих, врачей, агрономов, артистов, колхозников, студентов. Каждый день рождал неисчислимое количество новостей, и ни одну нельзя было упустить, за всеми ними должен был уследить Виктор. Записная книжка его очень скоро заполнилась десятками телефонных номеров, адресов, фамилий, восклицательными и вопросительными знаками, одному ему понятными пометками. Он уже, случалось, раскланивался с людьми на улице, помня их в лицо, но не припоминая, откуда они…
В бесконечных странствиях по городу Виктор не раз сталкивался со смуглой, невысокой девушкой — корреспонденткой радиокомитета, которую увидел в облзо, когда отправился делать свою первую заметку. Иногда он так же заставал её кончающей беседу, иногда узнавал, что она здесь побывала до него: «Приходил тут к нам корреспондент… Ах да, не из газеты, из радио», и досадовал на вездесущую «радиодевушку», успевшую выхватить у него из-под носа интересную новость. Потом он стал обгонять её и с удовольствием глядел, как она входит в подъезд, из которого только что вышел он сам: «Не всё тебе!» Как-то они явились в одно учреждение вместе, и итти обратно поневоле пришлось вдвоём. Девушка с непринуждённостью, приобретённой частым общением с людьми, заговорила первой.
— Маргарита, — назвалась она. — Я вас часто вижу…
— Виктор, — буркнул Виктор и добавил: — Я вас тоже…
— Вы всё ходите по моим пятам, — хитро сощурилась девушка.
Маленькая, с живыми блестящими глазами, вся какая-то подтянутая, она напоминала светлокоричневый гладенький грибок, что можно встретить в берёзовом лесу. Впрочем, об этом Виктор подумал позднее, сейчас его уязвила ирония в словах девушки.
— Это было давно… И неправда.
— Как же? — звонко расхохоталась Маргарита. — Всегда…
— А в… — назвал Виктор учреждение, где побывал раньше неё. — Вам не говорили?
— Разве вы уже были? — растерянно взглянула на Виктора Маргарита. — Нет, не говорили…
И снова звонко расхохоталась:
— Ладно, не будем ссориться, города на нас двоих хватит… Лучше скажите, вы знаете
