Леонид Чикин - Дважды два
Отряд базировался в районном центре. Вчера в райисполкоме Вадиму предложили обратиться к леснику из села Кузевановка Петлеванову — опытному таежнику, который много раз проводничал в здешних местах. Если, мол, сам не согласится — укажет человека.
И вот с утра поехали к Петлеванову, за двадцать восемь километров от базы. Поехали втроем — Вадим, лаборант Юрий и шофер Женя. Юрия начальник брать не хотел, но потом передумал:
— В походе тебе больше других придется иметь дело с проводником. Так что смотри и решай сам. Если тебе понравится человек — возьмем.
Всем — Вадиму, Юрию, Жене — было за тридцать, и наедине они обращались друг к другу по-свойски, запросто. При лаборантках и посторонних Вадим звал всех по имени-отчеству, на «вы» и того же требовал от других.
Двадцать восемь километров — не бог весть какая даль, но после дождя, да еще через перевал, не разгонишься. Крытый брезентом грузовик медленно тащился с пригорка на пригорок.
В Кузевановке нашли дом Петлеванова. На стук вышла девушка лет двадцати, круглолицая, пышненькая, белокурая. Выслушала Вадима, сказала:
— Проходите в дом. Папа сейчас придет.
Женя посмотрел вслед и, очищая грязь с сапог щеткой, прищелкнул языком:
— Яблочко! Смородинка! Изюминка! Вот бы вам ее проводницей!
— Куда бы она нас завела? — усмехнулся Вадим.
— Такая-то! О! Такая заведет!
У шофера Жени голова от забот не болит, в тайгу он не едет, будет обслуживать остающуюся часть отряда. Ужо несколько дней он «заводит» начальника, предлагая в проводники чуть ли не каждого встречного.
Петлеванов пришел, когда они уже успели выяснить, что Надя — так звали девушку — учится в институте, на лето приехала в деревню, что она много раз бывала в тайге, умеет охотиться и рыбачить.
— А лошадь завьючить сумеете? — спросил Женя, быстро взглянув на Вадима.
— А разве это трудно? — мило улыбнулась девушка. — Приходилось.
Пришел отец. Высокий, худощавый, стройный, он хмуро заглянул в горницу, погремел у печки железной кружкой о ведро, сел за стол.
— Папа, — сказала Надя. — Эти люди к тебе.
Петлеванов негостеприимно оглядел всех.
— Ну?..
Слушал молча, не перебивал, не переспрашивал. И потому, что не проявлял никакой заинтересованности к словам Вадима, понятно стало, что в тайгу он не пойдет.
Когда Вадим замолчал, Петлеванов тихо заговорил:
— А я подумал, что вы участки пришли просить. Вижу, вроде не наши люди. А у нас и своим травы мало. Да… А в тайгу я, ребята, не могу. Жена зимой умерла. Дочь приехала на каникулы, одну не оставишь. Жива была мать — я ходил, не отказывался, а сейчас… — Он вздохнул, заговорил громче, чтобы слышала и Надя:
— Нет, ребята! Какой может быть разговор о тайге?! Сенокос начался, сельсовет участки отводит в тайге, каждому надо показать. Чем вам помочь — ума не приложу… Поезжайте-ка вы в Таёжное, десять километров отсюда, нашего сельсовета деревня. Живет там Корчуганов Василий, как въедете в село — первый дом по левому порядку. Крепкий старик.
— Папа, почему ты не пошлешь их к Бировикову? — вмешалась Надя.
— К Елизару? Грешок за ним водится, выпить он не дурак.
— Это исправимо, — сказал Вадим. — Спирту у нас ограниченное количество.
— А в сельпо — неограниченное, — улыбнулся Петлеванов. — Нет. Не советую его. Уговорите старика Корчуганова.
— Нам бы лучше молодого, — сказал шофер, хотя ему-то это было «до лампочки», как говорят. — Вот такого, примерно, возраста, — указал он на Надю.
— В таком возрасте только на вечорки дорогу знают… Ну, желаю удачи! Надька, ты проводи товарищей до сельпо, укажешь, какой дорогой выехать, хлеба купишь попутно.
До сельпо Вадим и Юрий тряслись в кузове. Ехали долго, видимо, Женя очень подробно расспрашивал дорогу. Когда высадили Надю и начальник с лаборантом перебрались снова в кабину, Женя, не отрывая глаз от раскисшей дороги, принялся поучать Вадима:
— Ты нахрапом бери. Нечего с этим народом лясы точить. По мозгам бей, брось, мол, шкурнические личные интересы, всенародное дело, а ты… По-мужицки с ними надо. Мне поручи переговоры с проводником — вмиг обтяпаю. А этот Петлеванов — ни рыба ни мясо. Дочка — ягодка, а сам тюфяк.
Юрий заспорил с Женей: не по мозгам надо бить, а объяснять людям значение экспедиции, ведь и для них же они стараются.
— Давай, давай! — подзадорил Женя. — Уговаривай бородатого дядю, как ребенка.
Въехав в Таежное, он остановил машину.
— Так. Первый дом по левому порядку. Справочное бюро — старушка с палочкой… Бабушка, Корчуганов Василий здесь живет?
Горбатенькая сморщенная бабка подошла к машине.
— Издесь, сыночки, издесь. А вы, часом, не сродственники? В аккурат дочка его с мужем приехала. Мужик-то видный, под землей робит. А вы не оттуда?
— Нет, бабушка, мы над землей робим, летаем с кочки на кочку.
Бабка снова закивала:
— Ага! ага! Дома, говорю, и дочка…
Увидев людей, направляющихся к дому, вышел на крылечко старичок — маленький, коренастый. Юрий сразу подумал, что если это Корчуганов, трудно с ним придется: такой коротышка и вьюк на лошадь не поможет подбросить.
— Извините, пожалуйста, — начал Вадим, — нам нужен Василий Корчуганов.
— Заходьте, — сказал старик и пошел, не оглядываясь, в дом.
— Мировой старикашка, — шепнул Женя. — У меня нюх на хороших людей. Берите!
Вслед за стариком они вошли в кухню, где за столом сидели люди: старуха, молодой мужчина с девочкой лет трех на руках. Старуха настороженно, девочка с любопытством, а мужчина равнодушно взглянули на вошедших. Потом из горницы вышла молодая женщина в ситцевом сарафане. На столе был собран обильный завтрак.
— Садитесь, — сказал старик. — Гостями будете.
Старуха искоса взглянула на него, не понимая, что за людей он привел, но встала, обмела фартуком табуретки. Все сели у порога, но старик забегал, засуетился;
— К столу. К столу. Яешница стынет. Мать, стаканы неси!
— Вы не беспокойтесь, пожалуйста, — сказал Вадим, смущенный таким неожиданным приемом, — Мы по делу пришли, но, наверное, не вовремя.
— Какое может быть дело? — удивился старик. — Вот за столом посидим, потом и о деле…
— Не обижайте папашу, — густо пробасил молчавший до этого зять. — Присаживайтесь.
Пришлось сесть за стол, выпить браги, закусить. Помолчали. Старик, закончив обед, вытер платком губы, повернулся к гостям:
— Какое же дело?
Пока Вадим объяснял, какая необходимость привела их сюда, старик часто кивал, оглядывался с робостью на старуху, с гордостью — на зятя. Глаза его загорелись, лицо будто помолодело.
— А позвольте спросить, сынки: кто вас ко мне направил? — Выслушав ответ, снова закивал и гордо посмотрел на зятя-шахтера. — Петлеванов, значит? Ну, тот тайгу знает, однако я лучше знаю, я ее, сынки, сквозь прошел, и через Бурминский перевал хаживал, и Подгорную хорошо знаю, я вас так проведу, что ноги не замочите. Если опосля Бурминского идти по левому берегу, то конечно. А я вас — по правому. Там такие тропки есть…
Старик начинал нравиться Юрию. Это ничего, что маленький. Тайгу, видать, знает.
Но тут вмешалась старуха;
— Куда это ты, старый, собрался? — подозрительно спросила она. — Гости в дом — хозяева за порог. Сраму не оберешься.
Старик будто не слышал, продолжал:
— Ах, мать честная! Петлеванов, значит, сказал? Помнит. Или других найти не можете?
Надо было набивать цену старику, и Юрий сказал:
— Можем и других найти. Но Петлеванов говорит, что вы самый лучший.
Зять похлопал старика по плечу:
— Папаша таежник что надо! Правда, со здоровьишком у него не совсем…
— Что ты, Митя?! — вскочил обиженно старик. — Зачем так говоришь? Вот сено пойдем метать — я тебя заезжу. Ты думаешь, только шахтеры крепкие?! Ах, мать честная! В тайгу зовут. Ты слышишь, старуха?
— Не глухая, поди. А сено метать кто будет?
— Мы вернемся дней через двадцать, — сказал Женя, как будто лично он мог сократить маршрут на десять дней, — Травы как раз к тому времени подойдут.
— И правда, мать, — обрадовался старик, — Травостой ноне, сама знаешь, хороший…
— Хороший, хороший, — передразнила старуха.
А участок тебе какой леший оставит? Выкосят, а корове зимой будылья жевать?!
— Ах, мать честная! — сокрушался старик. — Выкосят, конечно, не посмотрят, что я в тайге… Пошел бы с вами, сынки, видит бог, пошел бы, по ведь и сено надо! Внучку на зиму у себя оставляем.
— А мы бы и вывезти сено помогли, — снова вмешался Женя, решив помочь товарищам. Ему старик тоже нравился.
Дочь, которая до сих пор не произнесла ни слова, сказала:
— А вы достаньте справку у председателя, что участок папе оставят. Правда, папа?
— И то, и то! — закивал старик. — Пусть председатель напишет, что у Кривого ручья участок за мной остается, тогда я, сынки, пойду. Правда, мать?
