Иван Шевцов - Свет не без добрых людей

- Исключить из совхоза! - ответил из зала Федот Котов, и зал одобрительно зашумел. Этот шумок одобрения Булыга и избрал самым удобным моментом закончить свою речь.

Весна шла капризная, под стать осени - ранняя, затяжная, с непросыхающими дорогами, по которым уже не ходили никакие машины, и даже тракторы тонули так, что гусениц не было видно. Их не успевали ремонтировать. За осень и весну автотракторному парку изрядно досталось, и теперь чуть ли не круглосуточно шла работа в ремонтной мастерской - приближалось время весеннего сева. На ремонт тракторов, автомашин и другой техники, которой предстояло действовать на посевном фронте, были брошены все механизаторы. И даже Станислав Балалайкин, оставленный в совхозе со строгим выговором и последним предупреждением после отказа подменить заболевшего скотника, работал в мастерских. Гусеничные мощные ДТ были единственной тягловой силой, которая оставалась в строю: они главным образом подвозили корм на фермы.

Федор Незабудка как в поле, так и на ремонте был неистов и незаменим в работе. Все, что выходило из-под его рук, было добротно, надежно. Хотя внешне Федя оставался самим собой: до былых размеров отросла его неповторимая цыганская шевелюра, величиной с добрую охапку сена, по-озорному светились задорные огоньки в глазах, а руки иной раз выкидывали безобидную шутку над кем-нибудь из "ближних", - все-таки за последние полгода Федор Незабудка сильно изменился. Одни говорили, что он повзрослел, возмужал, другие относили происшедшие в нем перемены на счет неудачной любви, но все уже замечали, что он теперь какой-то "совсем не тот". Особенно подтянулся Федя после вступления в кандидаты партии.

Удивил Незабудка всех механизаторов на другой день после партийного собрания, на котором его приняли в партию: принес в мастерскую из дома целый мешок запасных частей, главным образом остродефицитных, высыпал на цементный в мазуте пол, сказал не то с сожалением, не то слегка смущаясь:

- Тут все, больше у меня ни винтика нет. Гайки даже не оставил.

- Что это, Федя, такой сознательный стал? - спросил один из трактористов.

- А в партию несознательных не берут, - добродушно улыбнулся Незабудка и, сверкнув хитрющими глазами, отошел в сторону: пусть ребята поговорят, оценят по достоинству его поступок.

Все механизаторы совхоза знали, что дома у Незабудки образовалась целая кладовая самых необходимых запасных частей. Создавал ее Федя долгие годы, по винтику, по болтику, тащил домой все бесхозяйственное, что попадалось на глаза и под руку. Зато весной Федя выезжал на своем тракторе в поле и до самой глубокой осени не появлялся в мастерской. Сам ремонтировал свою машину, если случалась надобность, ни к кому за помощью не обращался. Напротив, бывали случаи, когда даже главный инженер просил у Федора взаимообразно дать какую-нибудь дефицитную деталь, которую в целой области не достанешь ни за какие деньги. Федя переминался с ноги на ногу, втягивал голову в плечи, отводил в сторону лукавые глаза, но детали не давал. Директор просил - и директору отказывал: "Что вы, Роман Петрович, откуда у меня? Ребята для смеха придумали, а у меня дома, кроме ключа, напильника да тисков, ничего нет" Врал не краснея. Одному только человеку в совхозе, Михаилу Гурову, он не мог ни в чем отказать. Михаил знал содержимое Фединой кладовой.

А то вдруг сам все принес, все, что годами собирал для себя.

Спустя несколько дней Надежда Павловна пригласила его к себе в кабинет. Федя шел по вызову партийного начальства, как всегда, волнуясь, и мысленно перебирал все свои поступки за последнее время: может, набедокурил где-нибудь шутя? Нет, ничего такого плохого за собой не припомнил. На предложенный Посадовой стул долго не хотел садиться:

- Перемажу я вам тут все, вы меня, можно сказать, прямо из-под трактора вытащили.

А Посадова именно об этом и завела разговор, о ремонте тракторов. Все интересовалась, как идет работа. Федя решил, пользуясь случаем, поговорить откровенно, и не то что пожаловаться, а свое опасение высказать, тревогу, ведь он же теперь коммунист и обязан информировать начальство.

- Зашиваемся, Надежда Павловна, - заговорил он, глядя на Посадову открыто и доверительно. А чумазые руки пытался под стол прятать, но ничего не получалось - стол покрыт красным полотном, как бы его не испачкать. Так и повесил он их, как плети, вдоль ножек стула. "Какой-то он сегодня странный, скованный", - подумала Посадова. А Федя озабоченно: - Боюсь, что к началу сева несколько тракторов будет в гараже загорать.

- Как это, загорать? Да что ты, Незабудка, быть такого не может, - решительно отмела Надежда Павловна, как совершенно вздорное. - В чем же дело? Работаете плохо?

- Работаем по-всякому, только запарка такая идет, потому как весна дурацкая. Не успеешь одну машину отремонтировать, как, гляди, другую гонят. Вчера у Цыбизова Ивана подшипники полетели. Силос в отделение возил, а там дорога известная - прицеп по уши утонул. Ну, он и поднажал. Может, другой бы на его месте осторожно вытащил, а Иван, известный человек, рванул, что конь горячий, и запорол трактор. Или смазку не вовремя менял, грязь попала.

- Видишь, Незабудка, все, выходит, от человека зависит, - начала было Посадова, но Федя перебил ее:

- Не только от человека. От начальства тоже много зависит. Вот хотя б силос возить по такой дороге за пять километров. Разве это порядок? Надо было осенью силосовать прямо возле фермы.

- Нельзя было, Незабудка. Помнишь, как мы спешили? Дожди пошли… Нет, иначе нельзя было, - задумчиво и не совсем твердо сказала Надежда Павловна.

Федя понимал: так-то оно так. Но у него на этот счет была своя точка зрения: проклятые дороги, они всему виной. А Посадова уже расспрашивала его, как кто работает на ремонте. Незабудку вопрос этот даже несколько удивил. Разные люди и работают неодинаково.

- Одни хорошо, другие плохо, по-всякому работают, - ответил Федя и добавил скромно, будто смущаясь своих слов: - Я что, я знай свое дело делаю. А за другими начальство смотрит. Ему видней, кто как работает.

- Так не всегда бывает, - устало улыбнувшись, возразила Надежда Павловна. - Иногда тебе видней, как твой товарищ работает.

- Оно, конечно, не без того, - не очень определенно отозвался Федя.

"Хитрит чего-то он", - подумала Посадова и продолжала:

- Почему так получается. Вот ты, Незабудка, к примеру, работаешь хорошо, а сосед твой плохо? А если ему помочь, может, и он бы хорошо работал?

Теперь Федя сообразил, куда разговор клонится, положил свои увесистые кулаки на замасленные до блеска колени, ответил без особого энтузиазма:

- Если он лодырь, так ему помогай, не помогай, а пользы мало - все будет глядеть, чтоб ты за него работу сделал.

- Такого пристыдить надо.

- Начальство стыдит. И ругает иной раз так, что моторы глохнут…

- Начальство начальством. А вы, коммунисты, актив. Что ж, вы молчите, миритесь с непорядками?

- Когда Гуров был, он тогда всем покоя не давал, - уклонился Незабудка от прямого ответа. - Он не только по работе требовал, он помогал, если кто в технике слаб. И беседы разные проводил. А когда Гуров, значит, ушел, к нам назначили агитатором учителя, ну Сережку Сорокина. Он заходит в мастерские и беседы проводит. Интересно про Марс, про Венеру может рассказать, про стихи Маяковского. А вот чтоб по технике - тут уж, извините, карбюратора от радиатора не отличит.

- Ну так что ж, винить его в этом нельзя, - заступилась за Сорокина Надежда Павловна. - Вот ты про Венеру или про стихи Маяковского можешь интересно, увлекательно рассказать?.. Не можешь. А технику ты знаешь, пожалуй, не хуже Михаила Гурова и руки у тебя золотые.

- Не-ет, - решительно замотал копной волос Федя. - Лучше Миши никто у нас не знает.

Но Посадова не обратила внимания на его реплику и продолжала:

- Так вот, ты, как коммунист, и дополнил бы Сорокина, заменил бы Гурова.

- Мишу Гурова заменить невозможно, - продолжал твердить свое Незабудка. - Помочь ребятам я, конечно, могу и теперь помогаю.

- Надо помочь главному инженеру, - перебила его Посадова. - И это должен сделать ты, коммунист, грамотный, высококвалифицированный механизатор. Партийное бюро назначило тебя агитатором в механические мастерские.

Федя открыл рот от удивления. Он еще не знал, радоваться ему или печалиться. В нем бродили противоречивые чувства: приятно было, что ему, молодому коммунисту, партийное бюро дает такое поручение, значит, доверяет; в то же время было боязно, в мыслях вставал один вопрос: а справлюсь ли? "Что я должен делать?" - спрашивал немой и такой откровенно открытый взгляд, который Федя устремил на секретаря партийной организации. И Надежда Павловна ответила ему.

Все оказалось не таким уж сложным. Вернулся Незабудка в цех возбужденный и своим обычным приподнято-веселым голосом объявил: