Леонид Кокоулин - Колымский котлован. Из записок гидростроителя
А Славка уже и крышку закрыл. Закурил жадно и мотор включает. Стрелка на манометре вздыбилась, подскочила к нужному делению, да там и осталась — замерла…
— А между прочим, — говорит Славка. — Колыма опять пухнет. Видишь, и водомет ползет, как опоенный, и водомерша, как коза, прыгает с камня на камень в резиновых сапогах.
— Смотрите, мальчики, — показывает она рейку, — за час на метр скакнула.
— Это нас не щекочет, — говорит Захар, — привяжем экскаватор веревкой. Есть у тебя бельевая?! — кричит он водомерше, но та уже около воды, не слышит Захара. Он ей руками показывает. Она пожимает плечами, не поймет, какая веревка, зачем?
— Черный паводок грядет, — говорит Славка, — водомет не поднимется сюда.
— Пусть Осип и думает, — намекает Захар на начальника стройки. — Как мы здесь будем: свиная тушенка без хлеба — что мыло на касторке.
Подруливает на тягаче Гришка-цыган, лезет в кузов.
— Принимай, братва, — сует лозунг в деревянной рамке.
— «Шоферы, выдадим миллион кубов грунта», — читает Славка. — Вначале надо вынуть, а куда здесь выдать? И почему шоферы, а мы что, не товарищи — бульдозеристы, взрывники?
— Вам отдельно напишут, — говорит Гришка, — миллиона на всех хватит.
К выемке первого ковша на основных сооружениях начали готовиться еще с зимы. Работала бригада бурильщиков, монтажники, и они же экскаваторщики. По зимнику пришли БелАЗы, звено электриков. Каждый делал свое дело.
Мы монтировали ЭкГ-4. А после со Славкой пошли на Дьявол удить хариусов.
Звали Захара — не идет.
— Что я, не видал, как рыба клюет или как самая крупная срывается. Нет, у меня нервы не казенные — материться буду.
Гришка-цыган пригнал свою лодку. Правда, лодка — одно название, но все-таки интересно. Славка лезет на корму, за ним толкаются другие. Запасу осталось на два пальца, но вылезать никто не хочет.
— Кто вякнет, — говорит цыган, — тому кляп. Сидите смирно!
— Вернетесь с рыбой — с флагом встречу, — обещает Захар и отталкивает нас от берега.
Мы держимся поближе к кустам, огибаем каменную гряду и причаливаем к Дьяволу. Мошки вихрятся над сырым парким берегом. Славка разводит дымокур и тогда уж вынимает коробочку с мушками.
— Де-ед, ставь воду на уху, счас рыбу чистить будем. У меня быстро, по-рыбацки, желчь и жабры долой, сполоснул и в котел.
— А що ее полоскать, она же из воды? — говорит кто-то.
Славка кланяется реке и забрасывает крючок.
— Ловись рыбка большая и маленькая…
Уже в сумерках мы ужинаем свиной тушенкой. Двух хариусов храним для Захара.
— Ну и Захар, ну и выдумщик! — рассказываю ребятам. — В прошлую получку захожу в контору, смотрю, у одной двери наши ребята жмутся.
«Что, спрашиваю, разве тут деньги дают?» — «Нет, отвечают, в общей кассе». — «Чего вы тут столпились?» — Молчат.
Заглянул за дверь. Захар сидит за пишущей машинкой, лысина отсвечивает — вспотел, и что-то одним пальцем выстукивает. Много лет знаю его всякого, но чтобы за машинкой… Увидел меня — смутился: «Тебе тоже, дед, да?» — «Что тоже?» — спрашиваю. «Ну, расчетку переделать?» — «То есть как?» — «Вот так. Сколько тебе на руки причитается? Сто пятьдесят? Могу сделать — будет сто сорок, сто тридцать, смотря сколько от жены заначить. Правда, ты холостой, тебе не от кого… Валерке аж полсотни надо на патроны и трояк на бутылку, а есть кто червонцем обходится. А мне все равно, сколько стучать, трудозатраты одни, только вот западает. Картавые расчетки получаются, а так все хорошо — и ребята и жены довольны».
Ну и посмеялся же я!
…Пьем густой, как смола, чай. Сматываем удочки и тащимся вдоль берега между валунником, и только к полночи добираемся до постелей. Славка падает на подушку и тут же мертвецки засыпает. Я ворочаюсь. Видать, изменится погода — суставы ломит.
Дни в график кое-как вписались, работаем весь светлый день. А теперь и не темнеет. Командует Захар, у него горло луженое. Собрали ходовую, тележки, подтянули к каткам ленты. Ленты как сытые гусеницы. Подсовываем трак.
— Ну, что вы как неживые. Р-раз!.. — У Захара шея краснеет, вздувается, будто на плечи ему накинули спасательный круг.
— Смотри, надорвешься, рожать не будешь, — советует Славка.
Захар ухо топориком — прислушивается. Потом бросает лом и выбегает на дорогу — перехватывает бульдозер.
— Цепляйте, парни, гусеницу — своего кореша встретил!..
Бульдозерист высовывается из кабины.
— Что тянете, а то уеду.
— Я те уеду, — грозит кулаком Захар.
— А кого прораб на шашлык наденет — меня!
Славка цепляет за гусеницу трос.
— Пробуй, дядя!
Гусеница ползет с катка на каток, горбится.
— Тэк-с! — Славка мучается с соединительным пальцем, но не может поймать момент совмещения отверстий.
— Ты по малой, не рви! — кричит он бульдозеристу. Бульдозерист дергает машину.
— Ну, паря, — говорит Славка, — тебе только на быке ездить.
— Попробовал бы сам, чучело! Ювелир я, что ли?
— Слезай, дай я поведу бульдозер. А ты держи вот так палец, — показывает Славка и садится за рычаги. Он сбавляет обороты, натягивает гусеницу и в нужный момент стопорит. И палец словно в тесто вошел.
— Солидно, — не верит своим глазам бульдозерист. — Случайно, бывает. Ну-ка, давай еще попробуй.
— Ты же торопился.
— А-а! Обо мне не переживай. Поглядим еще, давай другую!
Славка завел бульдозер с другого боку экскаватора. Зацепил гусеницу, — по-ошел… Опять вошел палец, в десятку попал.
— На Нобелевскую премию тянет, — подмигнул мне Захар.
— Э-э, милок, — забузил парень, все еще не веря своим глазам. — С ходу надо…
Их обступили ребята.
— Годится, — буркнул Славка.
Растянули гусеницу. И снова она поползла. Бульдозерист с соединительным пальцем пошел рядом, ребята за ним. Славка, не мигая, смотрит через заднее стекло. Бульдозер идет ровно, без рывков и послаблений. Два трака сходятся. А как только замок совмещается. Славка точно стопорит машину.
— Опочки! — вырывается у Захара, и палец прошивает все четыре отверстия, ни миллиметра больше, ни микрона меньше: тютелька в тютельку…
— Симфония, — не удержался бульдозерист. — Ты, видать, нераскопанное сокровище, нетронутая индийская гробница, вот ты кто. Встретишь Кешку, меня, значит, мой бульдозер — твой бульдозер, понял?
Рыженький бульдозерист хотел уж уехать, но Захар его удержал.
— А рукоять кто поддернет? Так у нас не делают: проиграл и смываться, за это знаешь что бывает?..
К заходу солнца с ходовой было покончено. Набили тавотницы солидолом, прибрали инструмент.
Захар сунул чумазую физиономию в тросовый проем.
— Де-ед! — прокричал он. — А трансформатор-то того, пробит.
— Как пробит? Еще чего выдумал!
Все бросились в машинное отделение, я тоже поднялся и сразу угодил в масло. Оно ползло струйкой на пол и растекалось по металлу.
— Кто проковырял? Хоть бы ведро подставили, — Славка пожевал спичку, заткнул свищ.
— Я только, дед, шлак со сварки отколупнул, — оправдывался Захар. — И вот… Халтура, дед, а еще со Знаком качества — лепят эти знаки.
— Погоди, Захар, не засти свет.
Не спина у Захара — шкаф.
— Ну, ты, дед, решай, будем сливать масло?
— Погоди сливать. Вскройте крышку, попробуем с маслом заварить.
— Славка, давай ключи, зубило. Охо-хо, — вздыхает Захар. — Какой-то сгусток канители, честное слово. Подавиться можно.
Славка приносит ключи.
— Может, свинцом зачеканить? — предлагает Захар.
— Чеканить? Кому глаза замазывать? Варить надо, — настаивает Славка.
— Вари. Разве ты механизатор? Повар, вот кто ты, Славка. Ре-ебята, принесите ему фартук, да я счас. — Слышно, как Захар бухает сапогами по лесенке — экскаватор вздрагивает. Возвращается он с огнетушителем.
— Не взлетим, дед? Взорваться можно.
— Ты бы хоть доверенность написал, Захар.
Ребята подают сварочные кабели, я беру держатель — варю.
Кто-то склоняется надо мной.
— Начальство грянуло! Народу-у, берег шевелится.
Выглянул, так и есть. Откуда столько? На реке из-за камней мачты от катеров красными, зелеными глазами выглядывают. Вот оно! Пока варили, ставили крышку, еще борт пришвартовался. Фильм, что ли, снимать будут?.. Спустился с экскаватора, стою, вытираю руки. Подошел Старшинов.
— Что молчишь? — спрашивает.
— А что я должен — петь? Прежде чем устраивать, спросили бы хоть.
Подходит Захар.
— Запускать, дед?
— Запускай.
Захар включил мотор, и машина ожила. Но Захар опять спрыгнул с экскаватора. Екнуло сердце. Нет, ничего. Кажется, кабель мешает.
