Борис Бондаренко - Пирамида

— А что ребятам сказать?

— Наилучшие пожелания и больших творческих успехов.

— Я серьезно, Димыч.

— Я тоже.

— Как им объяснить твое отсутствие?

— Что значит «как»? Говори то, что есть. Что я уехал, и теперь ты будешь руководителем. Вообще — сразу поставь все точки над «и». Еще можешь сказать, Что мне было очень приятно работать с ними.

— Стоит ли так?

— Как так?

— Ставить точки.

— Почему же нет? Это же правда. Только так и нужно.

Ольф промолчал, и Дмитрий, взглянув на него, твердо сказал:

— Не вздумай отделываться туманными обещаниями вроде того, что я еще вернусь. Я не вернусь, и надо, чтобы они сразу узнали об этом и увидели в тебе руководителя. Не временного, а постоянного. Так будет лучше и для них, и для тебя. Ну а как вести себя с ними — тебе лучше знать.

— Димка, неужели ты вот так и уедешь?

— Именно вот так. Сяду в поезд и уеду.

— А как же мы?

— Кто это вы?

— Я. Жанна. И ребята.

Дмитрий вздохнул и тоскливо посмотрел на него:

— Ольф, опять все сначала? Я же тебе объяснил, почему еду…

— Объяснить-то объяснил…

— Ну и чего ты еще хочешь от меня?

У него задергалось веко, Дмитрий прижал его пальцем, и Ольф торопливо сказал:

— Ладно, старик, все, успокойся. Поезжай, но помни, что тебя здесь ждут. И что без тебя плохо будет всем нам. Да и тебе без нас…

— Ну, хватит, бога ради… — Дмитрий в раздражении вскочил и отошел к окну, повернулся к Ольфу спиной.

Ольф обескураженно молчал, не зная, нужно ли сейчас разговаривать с ним. Дмитрий, глядя в заоконную темноту, заговорил сам:

— За квартиру уплачено до конца года, если не вернусь к тому времени — заплатишь сам. Все письма, кроме Асиных, вскрывайте и, если нужно кому-нибудь ответить, — отвечайте.

— А с Асиными письмами что делать?

— Пусть лежат. Если от меня писем не будет — паники не разводить.

— Ты что, не собираешься нам писать?

— Я сказал «если». — Дмитрий повернулся и со злостью посмотрел на него.

— Вряд ли у меня будет шибко писучее настроение.

— Хотя бы открытки присылай, чтобы мы знали, где ты.

Дмитрий промолчал, и Ольф, выждав немного, спросил:

— Завтра соберемся?

— Можно, — с видимой неохотой согласился Дмитрий. — Но только ты и Жанна, больше никого.

— Хорошо.

С утра Ольф поехал в институт и со злостью обнаружил, что явился один. Даже Жанны не было. Атаман без шайки, невесело усмехнулся Ольф, разглядывая косые солнечные столбы пыли, протянувшиеся из окон.

Он потолкался час по институту и поехал домой, но и там никого не застал. Ольф посидел в квартире Дмитрия, послушал музыку, повалялся на диване, сходил за почтой, проверил и ящик Дмитрия — там было увесистое письмо от Аси. Ольф повертел его в руках, зачем-то понюхал и положил на столик.

В два часа пришла Жанна. Ольф заулыбался, но Жанна на проявление его радости ответила довольно прохладно, молча принялась освобождать сумку.

— Ты что такая невеселая? — спросил Ольф.

— А тебе очень весело?

— Мне-то? Жуть как радостно.

— Оно и видно.

— Где Димыч, не знаешь?

— Наверно, в библиотеке.

— Говорил, что пойдет туда?

— Да.

Увидев, что Жанна вытаскивает из сумки коньяк, Ольф предложил:

— Давай тяпнем по рюмашке.

— Успеешь.

— Ну давай, а?

— Пей один, если не терпится.

— Одному неинтересно, — Ольф уныло посмотрел на нее.

— Я не буду.

— Ну символически, а, Жан?

— Ох и зануда ты!.. — рассердилась Жанна. — Прилипнет как смола.

— Ты не ругайся, душа моя. Лучше выпей — сразу тонус повысится, и мир засияет всеми цветами радуги. Крохотулечку, вот такую. — Ольф отмерил на мизинце «крохотулечку» и скорчил такую жалобную физиономию, что Жанна невольно улыбнулась:

— Ладно, черт с тобой, наливай.

— Вот это другой разговор, — сразу повеселел Ольф.

Выпили «крохотулечку», и Жанна сказала:

— А теперь исчезни, я убираться буду.

— Да куда я пойду? — взмолился Ольф. — Не гони ты меня, ради Христа… Дай я лучше помогу тебе.

— Не надо мне помощников… Не хочешь уходить — сиди на кухне и не высовывайся.

— Слушаюсь…

Жанна убралась и принялась готовить, ожесточенно гремя посудой, велела Ольфу начистить картошки.

Жанна молчала, и Ольф, не подумав, сказал со вздохом:

— Даже не верится, что придешь сюда, а Димки нет.

Жанна швырнула нож и с яростью накинулась на него:

— Слушай, ты… За язык тебя тянут, что ли? Минуту помолчать не можешь? И так тошно, а ты еще…

На глазах у нее выступили слезы, она шмыгнула носом и выбежала из кухни, хлопнув дверью. Ольф тщательно вымыл картошку, вытер руки и пошел за ней. Жанна, комкая занавеску, стояла у окна. Ольф тронул ее за локоть:

— Прости, пожалуйста.

Жанна передернула плечами.

— Ты что, хочешь с ним ехать?

Жанна промолчала. Ольф осторожно сказал:

— Это было бы просто здорово, если бы ты поехала с ним.

— Поехала бы, да он не хочет, — сказала Жанна, не оборачиваясь. — Иди ставь картошку… А впрочем, не нужно, рано еще. Кто знает, когда он придет.

Ольф послонялся по квартире, Жанна опять рассердилась на него за то, что он мешает ей, — и он ушел за Игорьком. И, промаявшись еще с полчаса дома, снова собрался к Дмитрию.

— Мне приходить? — спросила Светлана.

— Не стоит. — Ольф виновато посмотрел на нее. — Он предупредил, чтобы, кроме меня и Жанны, никого не было. Ты уж не сердись на него.

— Ну что ты, милый, я понимаю. Иди.

А Дмитрия все еще не было. Пришел он только в девять, с внушительной связкой книг и журналов. Ольф и Жанна, измученные ожиданием, набросились на него с упреками.

— Господи, ну где ты ходишь? — говорила Жанна чуть не плача. — Хоть бы предупредил, когда вернешься.

— Свинтус ты порядочный, Кайданов, — поддержал ее Ольф. — Форменный оглоед.

— Не шумите, братцы, — мирно сказал Дмитрий. — Дела.

— А если дела, так на нас совсем можно наплевать? — срывающимся от обиды голосом спросила Жанна, и Ольф подумал: «Однако, как ее Димкин отъезд скрутил…»

Дмитрий молча взял руку Жанны и погладил ее ладонь, и Жанна сразу притихла, наклонила голову и, коснувшись лбом груди Дмитрия, улыбнулась.

— Ну ладно, иди мой руки, садиться будем…

Увидев письмо Аси, Дмитрий взял его, подержал на ладони, словно взвешивая, и, не распечатав, заложил в книгу.

Невеселое это было прощание… Выпили с коротким шаблонным тостом «счастливо тебе ехать», молча принялись за еду. Жанна наклонила голову над тарелкой, старательно пряча глаза, два раза без всякой нужды — так казалось Ольфу — уходила на кухню.

— Когда трогаешься отсюда? — спросил Ольф.

— В пять тридцать четыре.

— Утра? — удивился Ольф.

— Да.

— Тю, совсем сдурел… Зачем в такую рань?

— Похожу по Москве.

— Да куда там… — начал было Ольф и осекся, догадавшись, почему Дмитрий едет так рано: не хочет, чтобы знакомые видели. — Ладно, мы все равно проводим тебя.

— Нет.

— Ну, батя, это ты лишнее…

— Ничего не лишнее, — решительно сказал Дмитрий.

И снова надолго замолчали. И вдруг Дмитрий, окинув их сумрачным взглядом, спросил:

— Слушайте, а куда вы пришли?

— Как это куда? — опешил Ольф.

— Меня провожать, что ли? — спросил Дмитрий.

Он был так спокоен, что Ольфу показалось: затея с его отъездом — всего лишь шутка, и сейчас Дмитрий скажет об этом, и они вместе посмеются. Видимо, и Жанна решила так же — с такой надеждой взглянула она на Дмитрия.

— Ну а куда же? — сказал Ольф, пристально глядя на него.

— А вы, случаем, не ошиблись? — сказал Дмитрий, и глаза его сузились в злом прищуре. — Действительно меня провожать? Или на поминки? — Он повысил голос. — Что вы меня как на смерть провожаете? Глядеть тошно на ваши похоронные физиономии. Я же…

Он взглянул на Жанну и сразу замолчал. Медленно встал из-за стола, подошел к ней сзади и положил руки на плечи.

— Простите меня… Не надо плакать, Жанна.

Жанна судорожно схватила его руку и прижала к своему лицу.

— Дима, — давясь слезами, прошептала она, — скажи, что ты вернешься…

— Я вернусь, — тихо сказал Дмитрии. — Конечно, вернусь. Куда же я без вас? Но прошу вас, будьте повеселее. Ведь ничего не случилось. Просто мне надо уехать. Надо, понимаете? Ольф, сходи за гитарой.

Когда Ольф вернулся с гитарой, Жанна уже успокоилась, она сидела на диване рядом с Дмитрием и сбоку глядела на его низко склоненную голову. Прихода Ольфа она словно и не заметила.

Дмитрий поднял голову, улыбнулся:

— Наливай, выпьем еще, а потом выдай что-нибудь…

И Ольф выдал. Он обрушил на их головы каскады бравурных аккордов, спел все самое веселое, что знал. Но веселья не получилось. Жанна ни разу не улыбнулась — да слышала ли она вообще что-нибудь? Дмитрий слышал, даже подпевал, потом надолго замолчал и, оборвав Ольфа на полуслове, поднялся: