Третий. Текущая вода - Борис Петрович Агеев
Семен воззрился на Кэпа. Чиф покачал головой и отвернулся. Лева задумчиво поскреб голову и тяжело вздохнул.
— Он вернется, — прошептал он чуть слышно, но Кэп его услышал.
— Отставить! — заявил он. — Операция начинается, все по местам!
Студент очнулся перед самым обедом. Он немного полежал, чувствуя, как налились силой мышцы и как посвежела голова. Он готов был вскочить и побежать неведомо куда, чтобы сделать массу дел и не потребовать за это ничего в благодарность. Такие грязные мысли, будь они обнародованы, не принесли бы ему ничего хорошего, но Студенту было уже все равно, что скажет Лева, или Семен, или Кэп, или тот же Чиф.
Дверь каюты была не заперта: Студент забыл о ней, когда убегал от Чифа, но это обстоятельство его тоже не смутило, ибо он начисто забыл о Поварихе. Судно стояло на месте, слегка покачиваясь, в открытый иллюминатор залетал легкий свежий ветерок и било полуденное солнце. Студент причесался и убрал постель. Ему хотелось рывком распахнуть дверь и пулей вылететь наружу.
Дверь рывком распахнулась, и в каюту пулей влетел Чиф. Студент попятился и сел на койку. Чиф подбежал к иллюминатору и высунулся в него по пояс. Не заметив ничего подозрительного, Чиф всунулся обратно, подбежал к двери и закрыл замок на защелку. В руках у него Студент увидел компас. Лицо Чифа было бледным, с синими кругами под глазами.
— Ты спал, Студент?
Студент кивнул.
— Было столько интересного, а ты спал?! Самое интересное произойдет сейчас: за Третьим должен прийти катер и он сойдет на Берег. Ты можешь прозевать самое интересное. Да-да, самое интересное произойдет сейчас.
Студент растерялся:
— Э-э… Спасибо, я обязательно приду.
Чиф близорукими от бессонницы глазами посмотрел на Студента. Его лицо исказила болезненная гримаса.
— «Спасибо»? За что «спасибо»? За то, что Третьего выперли с судна?
— Нет-нет, — испугался Студент.
— Эх, дети, дети, куда бы вас дети?.. — произнес Чиф печально. Он повертел в руках компас и поковырял стекло. — Компас стал врать: кто-то его испортил, или из хулиганских побуждений подложил под него кусок магнита. Совесть у него есть? — плачущим голосом вопрошал Чиф у неведомого вредителя. — Он подбежал к иллюминатору, высунул руку с компасом наружу и с бульканьем утопил его в морской пучине.
Студент переводил взгляд то на Чифа, то на иллюминатор. Когда Чиф отпер дверь и убежал, рассекая воздух, Студент перевел дух, но Чиф в эту секунду вернулся.
— Умер Инженер, — сообщил он. — Ты знаешь, что умер Инженер?
— Н-н-н-нет…
— Умер Инженер. Медведь оторвал ему голову после того, как Инженер стрелял в него и попал в заднюю правую лапу. Голова исчезла.
— Какой ужас! — прошептал потрясенный Студент.
— Да-да, — сказал Чиф и многозначительно добавил: — Акты мести, факты лести.
Студент смотрел остановившимся взглядом в иллюминатор. Это нелепое происшествие, нелепое и страшное в своей простоте и неизбежности поразило его. Выходит, слова Инженера были правдой, свою паршивую истину он подтвердил собственным примером, хотя и собирался жить еще долго. Значит, не от него и ни от кого другого зависела его жизнь: ею распорядился дикий раненный медведь.
— Большой был дурак, прости господи, — сказал Чиф. — Зачем ему эти медведи? Сидел бы у себя в Управлении в теплом кресле да потягивал бы коньячок: у него в столе всегда стояла пара пузырей, я знаю. Смотришь, еще бы пожил, порадовался, на пенсию вышел бы. Так нет, побежал, выпучив глаза, будто бешеный таракан. Жалко мне его, словно мне самому голову оторвали, — признался Чиф.
Студент медленно приходил в себя. Чем скорее я пойму, что и мне когда-нибудь предстоит покинуть этот мир, тем лучше для меня, думал он. Воображать, будто Инженер может воскреснуть для того, чтобы вернуть свой последний ошибочный выстрел, будет большой наивностью. Есть роковая необратимость в человеческих действиях, в том, что каждое движение и каждая ошибка исправлению не подлежит. Не было ли ошибкой и его собственное легкое времяпрепровождение? Кто-то ждет от него действий впрямую, сейчас, сию секунду, а характер действий зависит уже от выбора, который произведет сам Студент. Но ничего подходящего он до сих пор не придумал. На него свалилось столько новостей, что голова пошла кругом.
Студент сжал голову руками и собрал тощую волю в кулачок. Он чувствовал, что его начинает нести неведомый поток, он нес его куда-то вверх, в сторону, в бесконечность, где его ждет глухое темное забвение и откуда нет возврата. Студент понимал, что ему нужно за что-то уцепиться, к чему-то прикипеть настолько крепко, чтобы поток не смог его оторвать и унести туда, куда ему заблагорассудится, в пучину бездонную, в глухое, темное, паршивое, мерзкое небытие. Испытав страшный удар при известии о смерти Инженера, Студент понял его истину, но инстинктивно от нее отшатнулся. Ему взбрело на ум, что Флора может пострадать, если он, Студент, сейчас ничего не придумает. Плакали тогда все ее мечты о тех временах, когда людям нужны окажутся ее изумительные цветочки.
Студент судорожно вздохнул, вспомнив, что, согласно истине Инженера, у него осталась в запасе вся его оставшаяся жизнь, а это может оказаться и много и мало, в зависимости от того, как этим остатком распорядиться. Можно этот остаток, который, если подумать, должен с этого мгновения приобрести значение осмысленной — цельной — жизни, избыть в том же темпе и с тем же пустым воодушевлением, что и прежде. Но как быть с шорохом светил, скользящих по небосводу там, за дневной голубизной? Созвездие, скажем, Водолея появляется и исчезает в пропасти времен регулярно из года в год, и оно отдает толику своего света на Землю. А светит ли Студент? О, длинный непомерно рейс!
— Знаешь, Студент, — вдруг сказал Чиф. — Я тоже долго думал насчет всего этого, и вот что
