Анатолий Жуков - Необходимо для счастья
Что же все-таки я искал? Мелочь ведь какую-то искал, пустяк. Всю жизнь я чего-нибудь искал и сейчас ищу, но уже меньше досадую, если не нахожу. Надо работать; может быть, вспомнится во время работы, и тогда буду продолжать разыскивать. Но если я всю жизнь искал, то, значит, всю жизнь и терял, потому что ведь нельзя искать то, о чем ты не имеешь представления. А может быть, сама потребность поиска и есть функциональная особенность человека, его цель и назначение? Вот как у зеленого листа с его животворным процессом фотосинтеза. И если так, то все наши находки не есть открытия и приобретения, просто это давно сделанные вещи, в которых мы прежде не нуждались, не замечали их, забыли, где они. Их надо припомнить и найти.
Да, надо работать, припомнить нужное и обязательно найти.
1971 г.
ДОМУПРАВ С. КУЛИК
А. П. Малинову
На дверях каждого подъезда Семен Кулик наклеил объявления о том, что в пятницу в 21.00 состоится мужское толковище жильцов дома № 23 по важному мужскому вопросу. Явка женщин не желательна. И подписался: «Домуправ С. Кулик».
Описывать, как женщины пытались разгадать замысел беспокойного домуправа, как они останавливали беременную жену Кулика во дворе, а она махала руками и тоже кляла непутевого мужа, который всю весну делал ребятишкам разные качели и ящики, все лето хлопотал у зеленой ограды, у цветников и клумб, всю осень копался в земле, высаживая вокруг дома липы-трехлетки, забыв о своей жене, — все это описывать слишком долго. Важен не сам процесс, а результат: в пятницу женщины не раскрыли тайных замыслов Кулика даже после того, когда собрание закончилось и мужчины прибыли в семьи. Прибыли трезвые.
Был день получки, но Кулик заблаговременно предупредил обе заводские смены, что те трояки, которые они спрячут от жен, расходовать до мужской сходки не надо — успеем израсходовать. Предупредил таинственно, со значением.
И вот тут важен процесс, поскольку результат уже ясен, получка дома, рабочий класс как стеклышко, женщины терзаются неведением.
Собрав мужчин в подвале дома и предложив им рассаживаться на разные трубы, или попросту — инженерные коммуникации, Сеня пересчитал их. В 120-квартирном доме жило 106 взрослых мужчин, на собрание явилось 84 человека, — значит, активность примерно 80 процентов. Удовлетворившись этим, Кулик сказал короткую речь:
— Главное, в человеке — голова: с нее карточки делают. На паспорт. На военный билет. На удостоверения. А также на память. Надеюсь, это понятно? Пойдем дальше. За образцовое состояние нашего дома ЖЭКом выдана премия в сумме сто рублей. Я ее получил, эту сумму. — Для убедительности он стукнул кулачком себя в грудь. — Спрашивается, что делать?
— На бочку! — крикнул слесарь Шатилов и оглянулся за поддержкой.
Стоящие и сидящие за ним мужчины тоже оглянулись, но уже на выход — нет ли там женщин.
— Тише, товарищи, — успокоил Кулик. — Главное в нашем деле — тишина, главное — спокойствие. И не на бочку, а скажем так: на культурный отдых! — Он заговорщицки подмигнул. — Вы устали от заводского шума, позади напряженная трудовая неделя, почему бы не отдохнуть. Есть такое право? Есть.
— Голова! — сказал мастер Ниточкин.
— Гений! — сказал инженер Бирюков.
— Молодец! — крикнул Шатилов.
На него опять зашикали.
— Пойдем дальше, — сказал Кулик, воодушевляясь. — Судя по внешнему виду, трояки у вас целые. У меня тоже. — Кулик поднял над головой зеленую бумажку и опять сунул ее в карман. — Кроме того, я заказал два автобуса, которые доставят нас на лоно природы.
— Лето тебе, что ли! — обиделся Шатилов. — Снегу по колено, мороз к двадцати, какое лоно!
— Не пешком же, — спокойно возразил Кулик. — И поедем мы подальше от городской суеты, поедем за село Сускан, где лежат нетронутые белые снега, где спит заиндевелый искрящийся лес, где течет под голубым льдом среди спящих лесов наш родной Черемшан! Вы только представьте себя там на минуту, представьте! Вы облачились в теплые пальто и полушубки, вы надели валенки и рукавицы, подняли воротники и вот идете, слушаете скрип снега под ногой и видите всю эту красоту…
— Голова! — сказал мастер Ниточкин.
— Гений! — сказал инженер Бирюков.
— Молодец! — крикнул Шатилов. — С морозцу да стопочку, да другую… И костерок горит-потрескивает, а?.. Молодец!
— Словом, договорились, — подытожил Кулик. — Сегодня уже поздно, отдыхайте, поедем завтра. Одевайтесь потеплее — и в семь утра быть здесь.
— Почему так рано?
— А чтобы никаких подозрений. Если жены спросят — скажете, что поехали на субботник. Сейчас помалкивайте, не выдавайте друг друга, если кто раздумает ехать.
— И вроде невзрачный с виду, маленький, худой, — восторгался вслух Ниточкин, — а вот же придумал для народа… Го-олова!
— Не буду повторяться, — сказал инженер Бирюков. — Идемте. Спасибо, товарищ Кулик.
— Не подведем! — крикнул Шатилов.
И мужское толковище было закрыто.
В шесть утра Кулик проснулся, позвонил в заводской гараж насчет автобусов и стал собираться. Поверх рубашки натянул теплую кофту жены, потом свитер, затем пиджак, а поверх всего этого — длинный полушубок. Ноги обул в высокие, с козырьками валенки.
— Куда это ты вырядился? — спросила жена, подымаясь с постели. — И не завтракал? А где моя кофточка? Не ты ли надел?
— Отвечаю по порядку, — сказал Кулик. — Вырядился на конференцию сторонников мира, завтрак беру с собой, кофта твоя на мне. Дополнительные вопросы будут?
— Обормот, — сказала жена и заплакала. — И ведь в армии отслужил, женился, отцом скоро будешь… Зачем ты женился, если на меня ноль внимания?!
— То есть как ноль! — удивился Кулик. — А это что, не внимание? — И погладил ее по вздутому животу. — Это есть самое настоящее внимание, это — любовь и забота о будущем. Эх ты, бестолочь!
Кулик чмокнул жену в розовую щеку, взял ключи от подвального помещения и побежал за рюкзаками, которые уложил вчера днем.
Мужчины уже собирались к первому подъезду, хлопали рукавицами, закуривали. На улице было морозно, — пожалуй, побольше двадцати градусов: снег скрипел тонко, визгливо, луна была в двойном световом круге, дыхание вылетало изо рта белым паром. Отличная погода!
— Привет рабочему классу! — еще издали крикнул Кулик.
— Доброе утро, Семен!
— Товарищу Кулику — нижайшее!
— Сеня, утешитель наш, будь здоров!
— Помогите-ка мне вытащить рюкзаки. — Кулик зашел за угол дома, открыл дверь в подвал, подтолкнул туда Шатилова, радостно прибежавшего помогать. — В углу они, забирай оба.
— Оба? — Шатилов поднял тяжеленный крайний рюкзак. — Ого! Я что, дурнее паровоза — оба! Пусть еще кто-нибудь… Бирюков! Степан Иваныч! Держи рюкзак!
Приковылял тяжелый, медведеподобный Бирюков, ухватил рюкзак за лямки, тоже сказал «Ого!» и восхитился, услышав в рюкзаке веселое звяканье.
— Ты и рюмочки взял, что ли?
— Неси, неси, там разберемся. — Кулик закрыл свой подвал и пошел за Бирюковым и Шатиловым к рабочему классу.
Мужчины окружили рюкзаки, недоверчиво щупали их, встряхивали, слушали приятное позваниванье.
— «Столичную» взял?
— А на закусь консервы, что ли?
— Увидите, все увидите на месте, — скрытничал Кулик.
Мастер Ниточкин степенно молчал, потому что рядом стоял его шестиклассник Петька: одного Ниточкина жена не отпустила.
Подошли, скрипя скатами, заиндевевшие, пахнущие дымом автобусы, и Кулик дал распоряжение входить по одному, чтобы он мог пересчитать участников культурного отдыха.
— Я в ответе перед заводом и семьями, — объяснил он. — Вдруг потеряем какого кормильца и передовика производства. Не спешите, места хватит всем.
Он насчитал двадцать два человека в первом автобусе, перешел ко второму — туда вошли остальные двадцать человек. Значит, всего сорок два человека вместе с Петькой. Кулик написал пальцем на заиндевелом борту автобуса «43» и сел сам. Очень хорошо. Пришла только половина от вчерашнего собрания, а если считать от всего мужского населения дома, то пьющих около сорока процентов. Многовато, но если подумать — не страшно.
— Трогай, — сказал он шоферу.
Город по причине выходного дня только просыпался, машин почти не было, но, когда они выбрались на загородное шоссе, впереди замаячили красные огоньки идущего транспорта. Обогнали автобус соседнего завода «Химмаш», набитый битком, обошли два открытых грузовика, в кузове которых сидели тепло одетые мужчины с поднятыми воротниками, потом оставили позади «Техпомощь» с народом, а красные огоньки впереди все еще маячили.
— Как наступающая армия, — сказал Бирюков.
— Точно, — сказал Ниточкин, тоже участник прошлой войны и орденоносец.
