Михаил Булгаков - «Мой бедный, бедный мастер…»
Нетрудно представить Булгакова на месте Гофмана. И тогда понятно, по чему писатель выделяет в статье Миримского именно эти места. Перед нами не что иное, как оценка писателем не только главного своего сочинения – «закатного романа», но и всего своего творчества.
Виктор Лосев
ОТ НАУЧНОГО РЕДАКТОРА
Виктор Иванович Лосев, один из старейших сотрудников Отдела рукописей Российской государственной библиотеки, почти два десятка лет отдал изуче нию творчества Михаила Афанасьевича Булгакова по материалам архива пи сателя, хранящегося в ОР РГБ. Он впервые опубликовал материалы практиче ски всех редакций и черновиков великого булгаковского романа «Мастер и Маргарита». К несчастью, 4 июля 2006 года, за несколько месяцев до выхода этой книги, Виктор Иванович Лосев скончался. Светлая ему память! Тяжелая болезнь не позволила исследователю завершить работу над этой итоговой книгой, где собраны все творчески значимые редакции романа наряду с окон чательным, условно-каноническим текстом, который выверен по архивным источникам и отличается от всех ранее публиковавшихся. Этот текст в наи большей мере соответствует последней творческой воле Булгакова.
Надо также иметь в виду, что Булгаков не успел закончить работу над ро маном, поэтому любой «окончательный» или «условно-канонический» вари ант текста всегда будет результатом работы конкретных текстологов, которым приходится решать ряд творческих задач, которые не успел решить писатель. Можно сказать, что трое текстологов, независимо работая над рукописями ро мана, создадут четыре различных варианта «окончательного» текста, и в этой шутке будет только доля шутки. По этой причине варианты «условно-канони ческого» текста, предлагаемые разными исследователями, неизбежно во всех случаях будут носить в чем-то субъективный характер и отличаться друг от дру га. В целом же предлагаемая читателю книга дает хорошее представление о том, как менялся замысел и текст романа от первых черновиков до послед ней правки, вносимой Е.С.Булгаковой под диктовку смертельно больного писателя. Булгаков по мере работы над романом все больше понимал, что пуб ликация его будет посмертной. Поэтому в последних редакциях «Мастера и Маргариты» исчезают многие конкретные приметы времени, исчезают не которые излишние подробности, в том числе и в ершалаимских сценах. Роман все больше ориентируется на вечные, вневременные ценности и символы.
Борис Соколов
РАЗГОВОР ПО ДУШАМ
– Значит, гражданин Поротый, две тысячи рублей вы уплатили гражданину Иванову за дом в Серпухове?
– Да, так. Так точно, – уплатил я. Только при этом клятвенно го ворю, не получал я от Воланда никаких денег! – ответил Поротый.
Впрочем, вряд ли в отвечавшем можно было признать председа теля. Сидел скуластый, исхудавший, совсем другой человек, и жи денькие волосы до того перепутались и слиплись у него на голове, что казались кудрявыми. Взгляд был тверд.
– Так. Откуда же взялись у вас пять тысяч рублей? Из каких же уп латили? Из собственных?
– Собственные мои, колдовские, – ответил Поротый, твердо глядя.
– Так. А куда же вы дели полученные от Воланда въездные?
– Не получал, – одним дыханием сказал Поротый.
– Это ваша подпись? – спросил человек у Поротого, указывая на подпись на контракте, где было написано: «5 тысяч рублей согласно контракту от гр. Воланда принял».
– Моя. Только я не писал.
– Гм. Значит, она подложная?
– Подложная бесовская.
– Так. А граждане Корольков и Петров видели, как вы получили. Они лгут?
– Лгут. Наваждение.
– Так. И члены правления лгут? И общее собрание?
– Так точно, лгут. Им нечистый глаза отвел. А общего собрания не было.
– Ага. Значит, не было денег за квартиру?
– Не было.
– Были ваши собственные. Откуда они у вас? Такая большая сумма?
– Зародились под подушкой.
– Предупреждаю вас, гражданин Поротый, что, разговаривая та ким нелепым образом, вы сильно ухудшаете ваше положение.
– Ничего. Я пострадать хочу.
– Вы и пострадаете. Вы меня время заставляете зря терять. Вы взятки брали?
– Брал.
– Из взяток составились пять тысяч?
– Какое там. По мелочам брал. Все прожито.
– Так. Правду говорите?
– Христом Богом клянусь.
– Что это вы, партийный, а все время бога упоминаете? Веруете?
– Какой я партийный. Так…
– Зачем же вступили в партию?
– Из корыстолюбия.
– Вот теперь вы откровенно говорите.
– А в Бога Господа верую, – вдруг сказал Поротый, – верую с сего десятого июня и во диавола.
– Дело ваше. Ну-с, итак, согласны признать, что из пяти тысяч, полученных вами за квартиру, две вы присвоили?
– Согласен, что присвоил две. Только за квартиру ничего не по лучал. А подпись вам тоже мерещится.
Следователь рассмеялся и головой покачал.
– Мне? Нет, не мерещится.
– Вы, товарищ следователь, поймите, – вдруг сказал проникновенно Поротый, – что я за то только и страдаю, что бес подкинул мне деньги, а я соблазнился, думал на старость угол себе в Серпухове обеспечить. Мне бы сообразить, что деньги под подушкой… Только я власть предупреждаю, что у меня во вверенном мне доме нечистая сила появилась. Ремонт в Со ветской России в день сделать нельзя, хоть это примите во внимание.
– Оригинальный вы человек, Поротый. Только опять-таки пре дупреждаю, что, если вы при помощи этих глупых фокусов думаете выскочить, жестоко ошибаетесь. Как раз наоборот выйдет.
– Полон я скверны был, – мечтательно заговорил Поротый, строго и гордо, – людей и Бога обманывал, но с ложью не дорогами ходишь, а потом и споткнешься. В тюрьму сяду с фактическим наслаждением.
– Сядете. Нельзя на общественные деньги дома в Серпухове по купать. Кстати, адрес продавца скажите.
– В 3-й Мещанской, купца Ватрушкина бывший дом.
– Так. Прочтите, подпишите. Только на суде потом не извольте говорить, что подпись бесовская и что вы не подписывали.
– Зачем же, – кротко отозвался Поротый, овладевая ручкой, – тут уж дело чистое, – он перекрестился, – с крестом подпишем.
– Штукарь вы, Поротый. Да вы прочтите, что подписываете. Так ли я записал ваши показания?
– Зачем же. Не обидите погибшего.
ЯКОБЫ ДЕНЬГИ
Интересно, как никому и в голову не пришло, что странности и во обще всякие необыкновенные происшествия, начавшиеся в Москве уже 12 июня, на другой же день после дебюта м-е Воланда, имели все один, так сказать, общий корень и источник и что источник этот можно было бы и проследить. Хотя, впрочем, мудреного особенно и нет. Москва – город громадный, раскиданный нелепо, населения в нем как-никак два с половиной миллиона, да и население-то такое привычное ко всяким происшествиям, что оно уж и внимание на них перестало обращать.
В самом деле, что, скажем, удивительного в том, что 12 июня в пивной «Новый быт» на углу Триумфальной и Тверской аресто вали гражданина? Арестовали за дело. Выпив три кружки пива, гражданин направился к кассе и вручил кассирше червонец. Хо рошо, что бедная девушка опытным глазом увидела, что черво нец скверный – именно на нем одного номера не было. Кассир ша, неглупая девушка, вместо того чтобы со скандалом вернуть бумажку, сделала вид, что в кассе что-то заело, а сама мигнула ма лому в фартуке. Тот появился у плеча обладателя червонца. Осве домились: откуда такой червонец малахольный, недоделанный? На службе получил… Любопытные лица. На службе, гражданин, таких червонцев сроду не давали. Гражданин в замешательстве к двери. Попридержали, через минуту красное кепи – и готово. Замели гражданина.
Второй случай вышел пооригинальнее. В кондитерской в Столешниковом переулке купил прилично одетый мужчина двадцать штук пирожных. К кассе. Кассирша в негодовании.
– В чем дело?
– Вы что, гражданин, даете?
– Как «что»? Черв…
Глядь, какой же это червонец! Кассирша злобно возвращает эти кетку белого цвета. Написано: «Абрау-Дюрсо, полусухое».
– Что такое?! Ради бога, извиняюсь…
Дает другой, тут уж скандал! Конфетная бумажка «Карамель фаб рики Розы Люксембург – "Наш ответ Чемберлену"».
– Прошу не хулиганить!!
Все приказчицы негодуют. Публика смотрит… Господин малино вый, еле выскочил из магазина, но его вернули, заставили заплатить за измятые в коробке пирожные. Он расплатился серебряной мело чью. А выбежавши, швырнул в канавку проклятые две бумажки, при чем изумленный прохожий поднял их, развернул, увидел, что это червонцы, присвоил их.
На Мясницкой у почтамта в полдень громко разрыдалась девуш ка, торгующая с моссельпромовского лотка шоколадом. Оказалось, что какой-то негодяй вручил и так нищей, нуждающейся продавщи це червонец, а когда она через некоторое время вынула его из жестя ной коробочки, служившей ей кассой, увидела в руках у себя белый листок из отрывного календаря. Потом случаи стали все чаще, и все связаны они были с деньгами. В банке на углу Петровки и Кузнецко го арестовали кассира, потому что, сдавая дневную кассу контроле ру, он сдал в пачке, перевязанной и им подписанной, вместо тысячи только семьсот и на триста – резаных по формату лозунгов «Рели гия – яд, берегите ребят».
