Старшая сестра - Надежда Степановна Толмачева
ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ
1
«Вот я дождусь его и переговорю с ним сама!.. Взрослый серьезный человек, а затеял роман!.. А еще говорят, что он умный, порядочный. Да разве умные и честные люди так поступают?.. Но он не собирается вылезать из воды…» — Ирина всмотрелась в синеватую даль озера, над которой уже реял белый туман. Говоров плыл к середине озера, широко выбрасывая руки.
Целую неделю Иринка безуспешно пыталась встретиться с ним: то он уехал ни свет ни заря на участок, то вызван в трест, то проводит совещание… (Говоров сдавал дела, но Иринка об этом не знала.)
«И зачем он так далеко заплывает?» — подумала Ирина и вдруг испугалась: «Не утонул бы!» С независимым видом и явно храбрясь, она неторопливо расхаживала по песчаной дорожке вдоль берега, время от времени поглядывая в сторону Говорова.
Он поплыл обратно и скоро приблизился к берегу. Ирина осмотрелась вокруг и, заметив неподалеку группу березок, ушла туда: «Пусть оденется — не будет же он разговаривать в таком… купальном виде».
— Ах, это вы! — не то удивленно, не то растерянно сказал Говоров, когда Ирина приблизилась к нему. Он вынул из кармана часы, надел на руку и подозрительно долго застегивал браслет.
— Товарищ Говоров, — начала Ирина сухо, — я должна сказать, что вы поступаете нечестно!
Говоров застегнул, наконец, браслет и поднял на Ирину серьезные глаза.
— Вот как?!
— Да! Вот так! — Ирина вспыхнула. Напускная важность исчезла. Перед Говоровым стояла непосредственная девушка, с возмущением глядела на него.
— Вы мешаете спокойно жить моей сестре!
— А она мешает мне… Кроме того, Ирина Георгиевна, — Говоров подошел ближе, — мы с нею не хотим «жить спокойно»… — Максим Андреевич вдруг испугался: — Скажите… она не больна?
В его тихом голосе было столько тревоги, что Ирина на миг смягчилась:
— Нет, не беспокойтесь, здорова! — И, нахмурясь, опять заговорила быстро, сбивчиво: — Что вы делаете? У обоих — семьи… Руководители производства еще! — И вдруг заметила, что Говоров не слушает ее, смотрит, улыбаясь, на озеро, туда, где в тумане раздаются ровные всплески.
Ирина замолчала, насторожилась… И вот из тумана выплыла лодка. Неторопливо, чуть наклонившись вперед, Лиза гребла к берегу.
Ирина с отчаянием взглянула на Говорова.
— Максим Андреевич! Я прошу вас… Оставьте нашу Лизу! — Но Говоров не слушал. Он широкими шагами шел к берегу, повторяя вполголоса:
— Лиза! Лиза! Наконец-то!
Иринка резко повернулась и побежала прочь.
2
Вынув газету из ящика для почты, Анна Федотовна тут же во дворе на крылечке просматривала ее. Не отрываясь от передовой, она назидательно сказала вбежавшей во двор Иринке:
— Если ты каждый раз будешь так торкать калиткой, то она скоро в щепы разлетится.
— Мама! Ты знаешь… — Тяжело дыша, Иринка остановилась подле матери. Мать сложила газету, сунула ее на подоконник раскрытого окна. И только тогда, вопросительно взглянув на дочь, спросила:
— Что ты запыхалась, будто гнались за тобой?
Возбужденная и растерянная, Ирина выпалила:
— Лиза и Говоров вместе… Что же это такое? Я разговаривала с ним, но он же ничего не понимает. Как же семья, Галинка… А Аркадий… Ведь ее никто насильно не выдавал замуж.
— Знаешь что, Ирина, — в спокойном голосе матери, казалось, не было и тени насмешки, — пойди-ка выдергай морковь… пора уже. Когда работаешь — хорошо-в эту пору думается. И ты подумай о себе, о других. Рассуждать ты шибко горазда, будто целую жизнь прожила. По заученному судишь, а не по жизни. Иди-ка!
И Иринка пошла в огород. Сев в борозду и задумчиво дергая морковь, она подумала: «Поражение за поражением. Пожалуй, и поделом мне!»
В доме, пройдя за кухонную перегородку, Анна Федотовна достала из шкафчика хлеб — приближалось время обеда — и долго стояла, держа в руках булку и словно недоумевая, что с нею делать.
Не знали дочери, сколько бессонных ночей было у матери за последние годы, сколько дум ею передумано. Анна Федотовна давно поняла, что в нескладно сложившейся судьбе дочери отчасти виновата и она, мать. Отдалялась от дочери, вовремя не расспросила, совета не подала. «Решай сама», — говорила дочери, вот она и решила.
В отношении зятя совесть Анны Федотовны была чиста: она была с ним сдержанна, но приветлива, даже тогда, когда внутренне возмущалась его «барскими» замашками. «Разные они люди» — к этому убеждению Анна Федотовна пришла давно и, не веря старой пословице «стерпится — слюбится», со страхом ждала — что будет! И вот началось…
«Нет, все-таки за Говорова я ее проберу! Второй-то раз рисковать не дам».
Анна Федотовна вышла из дому, прошла в огород и решительно сказала Иринке:
— Завтра сходи к Лизе и скажи ей от моего имени: если хочет, может переезжать ко мне.
3
Этот субботний вечер прошел для Лизы необычайно быстро.
Час, которого она страшилась и ждала, наступил. В квартире — тишина. Лиза поставила на стул раскрытый чемодан и стала небрежно, не глядя, бросать туда свои вещи.
Хорошо, что Аркадия нет дома — он вызван в институт. Кто знает, как бы они перенесли эту тягчайшую минуту. Вспомнились слова Аркадия, сказанные только вчера, его небрежно-холодный тон, жесткое поблескивание близко поставленных глаз:
«Если мне хоть один человек скажет, что тебя видели с Говоровым, я… не ручаюсь за себя. О разводе можешь не заговаривать. Я его тебе не дам! Не хочу, чтобы ты портила жизнь мне и дочери. А потом, как ни странно, я люблю тебя…»
«Ненавижу», — шептала Лиза, слушая эти слова. Почему же сейчас, когда она оставляет мужа, она не испытывает этой ненависти? «А зачем же ненавидеть друг друга? Расстанемся — и все», — говорит себе Лиза. Она начинает отбирать и складывать в чемодан Галинкины вещи.
Десять часов вечера. Через час должна подъехать к дому машина Говорова. Из нее выскочит шофер Вася, подхватит чемодан. Следом за ним выйдет она, неся на руках теплую сонную Галинку. Комната, где прожито целых пять лет, опустеет. Утром вернется Аркадий… Лиза представила его лицо.
«Нет, нет, ты не любишь меня! — хотелось ей крикнуть ему. — Ты — величайший эгоист! Ты — трус. И развод ты мне не хочешь дать потому, что это повредит твоей карьере… Я не люблю тебя! Жалею. Но за что, за что я жалею тебя?» Она подошла к окну, взглянула в темень улицы, в ту сторону, где в дальнем конце старого поселка, у самого леса, стоял небольшой деревянный домик. «И опять мама, я делаю шаг, не спросясь тебя. Но на этот раз, может быть, ты меня не осудишь?» Лиза машинально измяла листок цветка, стоявшего на подоконнике, машинально
