Иван Шевцов - Во имя отца и сына
Не успел генерал войти в дом, как еще у калитки его встретила встревоженная жена:
- Максим, арестовали нашего Димку… Из милиции звонили. Просили приехать. В чем дело - не сообщили.
Выходной день Максима Ивановича был омрачен. Что же там случилось?
В то солнечное воскресенье, когда Максим Иванович и Ася вышли в лес за грибами, рабочие завода "Богатырь", главным образом молодежь, организовали массовку, коллективный отдых за городом на берегу Москвы-реки. Инициатором этого был новый директор заводского Дома культуры Саша Климов. Партком и завком тоже не остались безучастными, делая все, чтобы выходной день прошел с пользой, оставил самые хорошие воспоминания. Одно дело, когда люди встречаются в цехе. Другое - на отдыхе, на лоне природы, за кружкой пива. Здесь можно не спеша поговорить с соседом по станку, познакомиться с его семьей, вместе спеть песню, раскрыть душу. В непринужденной обстановке люди лучше узнают друг друга, проникаются большим доверием и уважением. Тут каждый мог отдыхать, как ему захочется. Многие захватили с собой гитары, волейбольные мячи, транзисторы, магнитофоны. Было организовано катание на лодках. В гости к рабочим Саша Климов пригласил поэтов, артистов и даже композитора. Емельян ходил веселый, видя, что довольны рабочие. Что же касается Саши, то он чувствовал себя именинником.
Около полудня гулянье было в полном разгаре. И хотя вода была еще холодной, первые отчаянные купальщики и купальщицы уже барахтались в реке. Глебовы катались в лодке. Русик с Любашей на веслах, Емельян - у руля, Елена Ивановна щелкала фотоаппаратом. Детям доставляло огромное удовольствие грести. Плыли по течению. Навстречу мчалась четырехвесельная лодка, в которой сидели четыре человека: Вероника, Белка, Ключанский и Пастухов. Правее в небольшой лодке сидели Юля с Романом. Юля на корме с букетом цветов, Роман посередине. Но ему было не до весел, которые по этой причине без движения болтались у бортов лодки. Он влюбленными глазами смотрел на Юлю и молчал. И когда Глебовы поравнялись с ними, Емельян пошутил:
- Что, молодежь, горючее кончилось? Может, взять на буксир? У нас вон какие силы, - указал он на своих ребят. Польщенный Руслан с еще большей силой налег на весло.
Не успели Юля с Романом ответить, как сзади, точно ураган, налетел рокочущий гул, лодку Глебовых сильно толкнуло, она резко качнулась и опрокинулась. Глебовы оказались в воде. Быстроходный катер, виновник аварии, не только не остановился, но, прибавив ходу, промчался дальше и вскоре скрылся за поворотом. Оказавшись за бортом, Емельян крикнул жене:
- Спасай Любу!
А сам бросился на помощь сыну, который уже успел наглотаться воды. Подхватив его левой рукой, он рывками поплыл к берегу. Ощутив под ногами дно, Емельян обернулся и, не найдя на воде Любы, в испуге окликнул:
- Люба!
"Утонула…" - пронзила мозг страшная догадка. И тогда он еще звонче воскликнул:
- Люба!..
- Я здесь, папа, - послышалось позади него.
Любаша стояла на берегу в мокрой юбчонке, с которой струйками стекала вода. Роман Архипов, вытащив девочку на берег, шел теперь к реке, чтобы подобрать вещи, которые плавали на поверхности воды.
Происшествие омрачило праздник. Оборвались песни и музыка. Люди возмущались и негодовали:
- Бандиты!..
- И когда только у нас наведут порядок!
- И даже не остановились!
- Не иначе как пьяные… Кто же в здравом уме бросит пострадавших?
Многие видели: на катере было четверо - два парня и две девушки. Но кому принадлежал катер, никто не знал.
…После посещения квартиры Димы Лада дулась на него целую неделю. В субботу, в канун массовки рабочих "Богатыря", он поджидал Ладу возле школы.
- Третий день караулю тебя, - соврал Дима. - Нам надо поговорить.
- Поздно, - мрачно ответила Лада и ускорила шаги. Дима пошел рядом.
- Лучше поздно, чем никогда. Почему ты сбежала? У меня был серьезный разговор по телефону. Ты даже не представляешь - событие мирового значения. Фима Поповин - помнишь, Новый год у него на даче встречали? - оказывается, герой Отечественной войны. В тот день, когда ты ушла, его по телевизору показывали.
- Ну и пусть, какое мне дело… - буркнула Лада. - И вообще, отстань от меня, я не хочу тебя видеть.
- А вот и не отстану. Потому что я хочу тебя видеть.
- Ну и не отставай. Я иду домой, - сказала Лада.
- И я пойду к тебе домой.
Угрозу, которую Дима и не думал исполнять, она приняла всерьез. Лада постепенно начала отходить. Ей уже самой хотелось поговорить с Димой, отругать, высказать ему все, чем она жила эту неделю. Не здесь, конечно, где могут увидеть родные и знакомые. Она подняла на него глаза и спросила:
- Что ты хочешь?
- Хочу с тобой поговорить.
- На улице неудобно.
- Понятно. Условимся, где и когда.
- Не знаю.
- Едем завтра за город. Есть катер. Соорудим турне по Москве-реке. Возьмем Юну, Мусу.
И она согласилась.
Сбор у Белорусского вокзала.
В десять утра они вместе с Юной Марининой выехали из дому. К великому удивлению Лады, подруга уже знала о том, что произошло в прошлое воскресенье в квартире Димы. На вокзальной площади у памятника Горькому их ждал Дима и его верный оруженосец Муса. В такси доехали до "далекой гавани", места стоянки катера.
Никакого серьезного разговора между Ладой и Димой не получилось. Дима всячески избегал его, вел себя так, как будто ничего между ними не произошло. Ну а Лада тем более не хотела начинать неприятный разговор. Дима уже не казался ей таким злодеем, как раньше. Да, откровенно говоря, у Лады и не было оснований предъявлять Диме какие-то претензии, создавать "трагедию", потому что ничего особенного, как сказала об этом Юна, не случилось. Произошло то, что, должно быть, случается со всеми рано или поздно. Разница только в том, что одни предпочитают "рано", другие - "поздно". Вот и вся "проблема". Так объясняла Юна, для которой в жизни все было просто. Главное, ни о чем не жалеть и ни перед кем не отчитываться, внушала она Ладе спасительную мысль. И Лада стала принимать эту нехитрую "заповедь", потому что с ней, отбросив сомнения, душевные муки и угрызения совести, легко было жить. Особенно если выпить стаканчик - не коньяку (боже упаси!), а рубинового бальзама, называемого "Хванчкарой". От него приходит хорошее настроение, забывается все плохое, вылетают из памяти обиды и обидчики превращаются в ангелов. Если к тому же он сидит за рулем катера, который птицей летит по реке меж солнечными берегами, какой же он, к черту, обидчик?! Это герой, капитан корабля, ловкий и смелый малый, а главное - красивый.
Когда катер опрокинул лодку Глебовых, Лада вскрикнула, в ужасе закрыв на миг глаза:
- Ди-ма! Останови!
Но Дима даже не оглянулся, лишь прибавил газ.
- Они ж утонут! - умоляюще говорила Лада, толкая Диму в спину.
- Не утонут. Спасут, - невозмутимо ответил он. - Видала, сколько на берегу людей? Каждый второй жаждет подвига. Чем не случай отличиться?
- Это жестоко… Бесчеловечно… - бросила Лада, запрокинув голову и тяжело дыша. Ветер раздувал огненный костер ее волос.
Муса пытался сострить, и каждое слово его обжигало душу Лады. Сдерживаясь, чтобы не разрыдаться, она, не глядя на Диму, сказала:
- Ты сейчас же должен вернуться и извиниться.
- За кого ты меня принимаешь? - сухо переспросил Дима. - Что я, идиот? У меня нет никакого желания угодить в лапы милиции.
- Надо побыстрей мотать, пока не засекли блюстители, - проговорил Муса, на этот раз серьезно.
До самого причала молчали. От реки к автобусной остановке шли парами. Дима пытался успокоить Ладу:
- Что нос повесила? Испугалась? Привыкай. Это мелочь, не такое бывало.
- Зачем ты это сделал?
- Нарочно, что ли? Не рассчитал малость. Подумаешь, событие! Искупались - и все! Забудь, - посоветовал он, пытаясь обнять ее.
Она грубо оттолкнула его руку:
- Забыть? А мне думается, ты сейчас же должен об этом заявить в милицию,
- Сам на себя? - расхохотался он.
- Если ты честный, порядочный человек. А не трус.
- Ты ненормальная. Первый раз такую встречаю… Трус… Тебя, что ли, испугался?
Лада посмотрела на него долгим презрительным взглядом, и в глазах ее заблестели слезы.
- Тогда я пойду в милицию, - тихо сказала она.
- Что?! - Дима крепко сжал ее руку, она едва не вскрикнула от боли. - Что ты сказала? - Он с ненавистью посмотрел ей в лицо. - А ну, повтори!
- Я не думала, что ты такой… - ответила Лада, силясь высвободить руку. - Пус-ти… мне больно, - сквозь зубы выдавила она.
- Какой же я? - процедил Дима, все сильнее сжимая руку.
- Оо-й! - вскрикнула она и разрыдалась.
Он отпустил ее руку, и Лада, бросившись от него в сторону, быстро пошла к автобусу. Дима догнал ее и, смягчась, спросил:
- Ты не ответила, какой я? - словно это больше всего волновало его.
