Иван Шевцов. - ТЛЯ
– Победа!…
– Победа, Михаил Герасимович!…
– Полный разгром формалистов и абстракционистов!…
А он поднялся, тоже подожженный, насторожился вопросительно.
– Сейчас в Манеже выставку посетили руководители партии и правительства, – торопливо сообщил Карен.
– Ну и…? – Камышев ждет. А у тех весенние лица и глаза сияют радостью и восторгом.
– Досталось формалистам и абстракционистам… – сказал Машков.
– Но самое интересное, – заговорил весь багровый Еременко – что как-то по-новому, свежо прозвучали там слова Владимира Ильича о том, что искусство принадлежит народу, что оно должно быть понятно широким массам.
Лицо Камышева вдруг стало ясным, даже как будто, морщинки исчезли. Предложил всем сесть и сам осторожно опустился в кресло.
Наперебой ему рассказывали в деталях, что происходило сейчас в Манеже. Он слушал внимательно, широко раскрыв горящие глаза. И вдруг синие губы его дрогнули, глаза стали влажными. Не выдержал. Но это уже были слезы радости.
