Варткес Тевекелян - За Москвою-рекой. Книга 1
— Оно-то так… Ну ладно, познакомьте. Пусть ваш приятель зайдет прямо ко мне. Так будет лучше, официально, так сказать. Я поговорю, нащупаю и, если придумаем подходящую подкладку, помогу. Характер у меня такой, не могу отказать друзьям, — заключил Голубков.
Кажется, клюнуло. Никонов спустился в вестибюль, оттуда позвонил по автомату Батурину и условился о встрече.
4На комбинат приехал, никого не предупредив заранее, заместитель министра, Николай Ильич Акулов. Большой, грузный, он с трудом поднялся по лестнице, опустился в кожаное кресло в кабинете Власова и, тяжело дыша, спросил:
— Ну, директор, рассказывайте, как дела?
— С программой справляемся, ассортимент значительно улучшили. К осенне-зимнему сезону готовим новые образцы. В общем показатели неплохие, в особенности по производительности труда. Но есть вопросы, которые сами решить не можем…
— Например?
— Хотя бы новые станки…
— Читал, читал вашу записку!.. Действительно, ерунда получается. Машиностроителям лень мозгами пошевелить. Думают — текстильщики что, не авиация, на них лавров не наживешь! Поставляют, что полегче, а мы хлопаем ушами и берем, что дают. Я за этим и приехал, чтобы разобраться на месте. Дальше что?
Власова подмывало просить денег на реконструкцию, но, поразмыслив, что лучше сперва показать проделанную работу, он воздержался.
— Второе — взять хотя бы вопрос об ассортименте… В году два раза по образцу готовим, выставки устраиваем к сезону. Потом товар складываем в шкафы или по запискам раздаем… Будто напоказ работаем, перед кем-то хвастаться хотим: смотрите, мол, какие товары мы можем вырабатывать! А на рынок поставляем из года в год одно и то же — бостон, «ударник», «метро», «люкс». Назначение последнего вообще неизвестно. Для летнего костюма он тяжел и жарок, зимой незачем мужчине наряжаться в светлые тона. Попробуйте купить легкий материал на летний костюм без подкладки — не найдете, такого у нас нет. Жалуемся на нехватку сырья и в то же время выпускаем только тяжелые ткани. Признано, что наш товар самый шерстоемкий во всем мире. Почему бы, к примеру, не выпускать шерстяную фланель разных цветов и оттенков? Вместо одного метра «ударника» по весу можно выработать три метра фланели.
— Что же мешает вам вырабатывать ее и вообще разнообразить ассортимент?
— Прежде всего — вы сами!
— Вот тебе раз! Хороши хозяева, встречающие гостя такой суровой критикой! — На лице у Акулова появилась добродушная улыбка.
— Я, конечно, не имел в виду вас лично…
— Ничего, можно и меня! Рассказывайте дальше. Люблю слушать беспокойных людей!
Поощренный этой репликой, Власов стал развивать свои мысли:
— Между фабрикой и магазином поставлен десяток преград. Магазин требует одно, я ему поставляю другое и еще грожу: «Бери, иначе и этого не получишь!» Если захочешь выпускать с учетом запросов потребителя новый товар, то от хождения по разным инстанциям, от беготни глаза на лоб полезут! Пока осмотрят, одобрят и утвердят цену, пройдут месяцы, да и неизвестно еще, утвердят ли. Недавно в бюро цен мне так и сказали: «Не мудрите, Власов, выпускайте побольше того, что имеет цену. Не морочьте голову себе и другим».
— Так, так… Не морочьте, значит, голову? Хорошая постановка вопроса! Легче жить…
— И это далеко не все, Николай Ильич! На нашем пути имеются препятствия куда серьезнее, и их с ходу не преодолеешь. Как вам известно, план складывается из двух главных частей, вал, то есть общая стоимость всех товаров, выпускаемых предприятием, и натура. Начни я выпускать фланель или другой облегченный и, следовательно, более дешевый товар — и вал полетит. «Ударник» стоит четыреста пятьдесят рублей метр, фланель — от силы сто тридцать, и чтобы выполнить план в ценностном выражении, нужно выработать ее в три раза больше, а машинное время и затрата труда одинаковые. За нами потянутся шерстопрядильные фабрики, вместо сорокового номера пряжи им нужно будет вытягивать шестидесятый — значительно более тонкую. Дело трудное, капитальное, невыгодное. Полетят тоннономера, не будет вала. Везде прорыв, прорабатывать начнут, инженерно-технические работники прогрессивки лишатся… Попробуй заикнись об этом где-нибудь! И слушать не захотят. Цепочка получается: Госплан спускает контрольные цифры по отраслям, министерства разверстывают по своим главкам, а главк — по предприятиям. Учесть бы вопросы ассортимента, проанализировать, что выгодно, — кому что убавить, кому прибавить. Но куда там!.. Разве можно заводу или фабрике дать план меньше прошлогоднего.
— Да… сложный вопрос! Но надо искать выход.
— Обязательно надо! Приведу вам небольшой пример из нашей практики, Васильев, наш инженер, проводил опыты с вискозными отходами. Оказалось, что достаточно прибавить к шерстяной смеси десять — пятнадцать процентов этого волокна, как крепость пряжи резко поднимается. Вместо двадцать четвертого номера удалось вытягивать двадцать восьмой. Понятно, что структура ткани изменилась. Попросили триста тонн отходов — не дали. После четырехмесячной переписки отпустили всего тридцать тонн. Выработали партию товара, замечательного во всех отношениях, но отгружать не можем: цены нет, и когда утвердят, неизвестно. Скажите, Николай Ильич, кто после этого станет инициативу проявлять, искать и опыты проводить?
— Много у вас этого товара?
— Пять тысяч метров. — Власов достал альбом с образцами и открыл перед Акуловым. — Вот, можете посмотреть.
Тот привычно помял пальцами маленький кусок ткани, прочитал на эталоне физико-технические показатели и посмотрел на Власова.
— Хороший товар, его нужно выпускать как можно больше! Мужчины спасибо скажут. Пишите на мое, имя, дадим нужное количество вискозы и цену утвердим. — Акулов посмотрел на часы. — А теперь покажите станки.
В конце длинного зала около новых станков копошились две ткачихи и поммастера Антохин. Акулов поздоровался с ними, остановил один станок и опять пустил его.
— Нравится? — кричал он, нагнувшись к Антохину, чтобы тот ею услышал.
— Что в них хорошего? Тихоходные черепахи! — кричал в ответ поммастера.
Акулов отвел его в сторону.
— Может, не освоили еще?
— Осваивать-то, собственно, нечего, — подумаешь, невидаль какая! Взяли обычный ткацкий станок образца тысяча восемьсот девяносто шестого года, увеличили габариты, поставили автоматический прибор и выдают за новую модель!
Акулов вернулся к станку, внимательно осмотрел его, и, дав знак Власову следовать за ним, попрощался и вышел на воздух.
Возле бывшей угольной площадки перед котельной, где молодежь устроила теперь клумбу и посадила цветы, он остановился и закурил.
— Правильно окрестил их поммастера, действительно тихоходные черепахи! Хоть бы металл пожалели, а то соорудили этакие громады! По рукам бы надавать!.. И наши тоже неизвестно о чем думали, когда заказ размещали. Дня через два пригласим поставщиков и решим. Я дам вам знать. Захватите с собой карту хронометража.
Акулов зашагал было к своей машине, стоящей недалеко от ворот, но Власов преградил ему дорогу.
— Николай Ильич, очень прошу вас, взгляните на нашу отделку! Мы там кое-что перестроили, и хотелось бы знать ваше мнение…
Заместитель министра заколебался:
— Некогда мне, спешу… Разве на десять минут?
Спустившись в подвал, он остановился и, глядя на облицованные стены, сказал:
— Вот это хорошо придумали, молодцы! Пол тоже крепкий. — Он постучал ногой по чугунной плите. — По такому полу тележкам легко будет катиться, и выемок не будет.
«Понимает», — подумал Власов.
Прошли в красилку. Никакого тумана. Вновь установленные мощные вентиляторы вытягивали пар и нагнетали свежий воздух. Плотники ломали барки, а рядом, на освободившихся местах, бетонщики готовили фундаменты для новых.
— Что это за разгром? — удивился Акулов.
— Освобождаем место, будем ставить новые, вот такие. — Власов повел его к закрытой барке из нержавеющей стали. — Сконструировал один наш поммастера, Полетов. Вот и он. Подойти, Сергей, познакомься с товарищем Акуловым.
Сергей смущенно кивнул головой, руки его были в краске.
— Толково, — похвалил Акулов, осматривая барку. — Какая производительность?
— Почти на тридцать процентов больше по сравнению со старыми. И экономичны, — вставил Власов.
Подошел мастер Степанов.
— О… о, бог крашения! И ты здесь? — Акулов повернулся к Власову. — Мы со Степановым давнишние знакомые, когда-то работали вместе, на одной фабрике. Ну как дела, старина, колдуешь?
— Колдовству нашему конец приходит, Николай Ильич, к новой технике дорогу прокладываем! Жаль, рано пришел к нам, а то показал бы тебе кое-что такое, что ахнул бы!
— Чем это вы народ собираетесь удивить?
