Иван Шевцов - Свет не без добрых людей
- За квартиру спасибо. Но скажу вам откровенно, не радует она меня.
- Что так? Ай опять строители грехи оставили? - И быстро обратился к Посадовой, сидевшей здесь же вместе с Гуровым: - Придется нам, товарищ парторг, разговаривать со строителями в партийном порядке. Хватит безобразничать.
- Роман Петрович, - хмуро перебила Нюра, - я хочу заявить вам о другом. Не о квартире.
Настойчивость лучшей доярки совхоза, даже, можно сказать, области, насторожила директора, он не стал больше перебивать.
- Я не выполню своих обязательств, - четко заявила Нюра и посмотрела на директора горестно и с упреком.
- Вот так раз, - Булыга встал из-за стола. - Ты уже выполнила и перевыполнила.
- Не об этом речь. Этот год кончился. Сейчас надо брать обязательства на новый. А я не знаю. Ну не знаю, как быть! - Она повысила голос, и светлые брови ее тревожно задвигались, а в глазах сверкал холодный, отчужденный блеск. Гуров понимал, что Нюра крайне раздражена, и он попытался смягчить, ослабить ее волнение, успокоить.
- Что произошло? - негромко спросил Михаил.
- Все то же, - резко бросила в его сторону Нюра. - И ты это отлично знаешь. Не могу я, товарищи начальники, в наступающем году надоить больше, чем в прошлом! Не могу.
- Почему? - Булыга уже догадывался, в чем тут дело, только виду не подавал.
- Корма давайте! - сдерживая себя, торопливо отвечала Нюра. - Где свекла, мука где?
- А разве силоса и сена недостаточно? - спросила Посадова.
- А разве вы не знаете, что на одном сене ехать нельзя? - в свою очередь и в тон Посадовой, ощетинившись, спросила Нюра. - И силос… Да разве это силос - навоз. Не едят его. Не хотят есть. Дайте кукурузный! Свеклу давайте. А это… - Нюра в отчаянии махнула рукой и насупилась.
- Хорошо, Комарова, давай без истерик, - как будто и миролюбиво, но не теряя начальнического тона, заговорил Булыга. - Кукурузного силоса у нас мало. Не уродилась у нас кукуруза. Тебе это известно. Это раз. Муки и свеклы свиньям не хватает, понимаешь - не хватает. У государства покупаем комбикорм для свиней. Для свине-ей, а не для коров, - подчеркнул Булыга.
- С этим кончать надо, Роман Петрович, - вдруг негромко, но резко сказал Михаил и, поднявшись, нервно прошелся до окна.
- С чем? - строго спросил Булыга.
- С покупкой кормов у государства, - бросил Михаил, глядя в окно, и затем круто повернулся: - До каких пор будем иждивенцами у государства? Ведь от этого все основные убытки совхоза.
- Что ты говоришь? - наигранно произнес Булыга. - А мы-то и не знали. - И потом уже другим, категоричным и серьезным тоном: - Покупали, покупаем и будем покупать до тех пор, пока не уменьшим поголовья скота или не получим больше пахотной земли. Понятно?
- Не понятно, - смело бросил Михаил.
- Земли у нас достаточно, Роман Петрович, урожай зерновых низок - вот наша беда, - заметила Надежда Павловна,
Но Булыга нетерпеливо замотал головой:
- Урожаи у нас средние. Двенадцать центнеров зерновых при наших почвах - это, товарищи, не мало, эт-то, доложу вам, совсем не мало.
- Мало, Роман Петрович, можно иметь восемнадцать - двадцать центнеров. Вполне можно, - сказал Михаил.
- Теоретически, - бросил Булыга.
- Нет, практически, - быстро парировал Михаил. - Дайте земле навоз. На все поля. И тогда мы получим по двадцать центнеров ячменя и ржи. Почти в два раза больше, чем сейчас. А это значит, что мы почти полностью обеспечим скот своими кормами.
- Та-ак, - раздраженно протянул Булыга. - Оказывается, все просто: забросай поля навозом - и будет двадцать центнеров. Ну, а может, вы подскажете мне или покажете, где этот навоз лежит в таком количестве, чтобы его хватило на все поля. А?
- Подскажем, Роман Петрович, - подхватила Нюра, чувствуя, что ее поддерживает не только Михаил, но и Надежда Павловна. - У нас на фермах. Скота у нас столько, что навозом можно закидать два таких поля, как наше, только дайте вдоволь подстилку.
- Ага. Сказка продолжается. Ну-ну, я слушаю, докладывайте, где взять подстилку? Где солому достать?
- Может быть, есть смысл для начала, чтобы вырваться из этого заколдованного круга, купить солому на подстилку, - проговорила, размышляя, Посадова.
- Купить? Солому? - удивился Булыга. - Где?
- Да хоть бы в "Победе", - подсказал Михаил. - Они продают ячневую и овсяную.
- Что? Кормовую солому в навоз? Да вы за кого меня принимаете? У меня вон тоже есть ячневая и овсяная солома. Есть, своя, и покупать незачем. Но это же корм. Понимаете? Корм!
- Для бедных это корм, - спокойно вставил Михаил. - А для тех, кто имеет сена в достатке, - это не корм, а подстилка, навоз, залог будущего урожая.
Нет, уж такого Роман Петрович не мог стерпеть, чтоб его хозяйство, передовое хозяйство в области, называли бедным. Значит, он ни на что не способный руководитель. Стараясь говорить спокойно и не расшуметься, потому что здесь он оказался в одиночестве, Булыга встал из-за стола и, тяжело сопя, заговорил, вначале вполголоса:
- Вот что: не делайте из меня консерватора… Не выйдет. Вы люди безответственные. Ваше дело фантазировать. А на моих плечах хозяйство лежит, план, тонны мяса и молока. И на всякие сомнительные авантюры я не пойду, не имею права! - Надежда Павловна хотела перебить его, но он жестом остановил ее: - Погодите, я вас слушал, позвольте и мне сказать. Или я уже тут не директор?.. Я за риск, за разумный риск. И в своей жизни рисковал десятки раз, головой рисковал. Но когда заранее видно даже младенцу, что предложение ваше нежизненное, вредное, обреченное на провал, - тут уж увольте. К черту! Не нужен мне такой риск. Пустить корма в навоз и погубить скот - это же вредительство!.. - уже не говорил, а кричал Булыга, так и не сумевший взять себя в руки.
- А сколько сена у нас на поле осталось нескошенным, - не удержался Михаил. - Больше, чем яровой соломы.
- Тем сеном я скот кормить не могу. А почему не убрали, вы отлично знаете: рук не хватает.
- Вот насчет этих самых рабочих рук и кормов мы с матушкой много думали, спорили и пришли к одной мысли, - уже примирительно заговорила Нюра. - Не знаю, как вы отнесетесь к нашему предложению, но мне кажется, стоит нам попробовать…
- Не знаю, что вы со своей матушкой там еще нафантазировали, - нетерпеливо и раздраженно перебил Булыга, - только наперед вам говорю: ни на какие авантюры я не пойду и пробовать не буду.
Тон этот не удивил Надежду Павловну, но возмутил Нюру и Михаила.
- Ну, если вы так… тогда и говорить нам нечего, - вспылила Нюра и, резко повернувшись, выскочила из кабинета, даже не закрыв за собой дверь.
Михаил побежал за Нюрой, чтобы успокоить ее и узнать, что она хотела предложить. А Посадова сказала сердито, с осуждением:
- Нельзя так, Роман… Надо сдерживать себя. Ты даже не выслушал человека…
- Слу-у-ша-ал, битых полчаса слушал…
- Может, у человека дельное предложение…
- Зна-а-аю это предложение… Знаю. Яровую солому бросить в навоз, получить отличное удобрение и оставить скот без кормов! Хватит с меня… Пока я директор, я здесь командую и отвечаю… И не позволю мною распоряжаться…
- Да ты напрасно шумишь - ребята дело говорят. И никто на твой директорский пост не покушается и не собирается снимать с тебя ответственности. Но пойми, Роман, не только ты один думаешь и решаешь, как лучше дело вести. Люди, рабочие наши, коммунисты, комсомольцы, беспартийные, - все думают, все беспокоятся. Они тоже хотят, чтобы совхоз давал больше мяса, молока, чтобы меньше убытков у нас было. Они такие же коммунисты, как и мы с тобой, пришли к тебе с добром, а ты их - в шею.
- А я что, я разве мешаю рабочим думать и беспокоиться… Ты эти штучки брось, товарищ парторг. Я знаю свой рабочий класс, и меня люди тоже знают. Меня рабочий класс всегда поддержит. Всегда!.. Не для личных, не для шкурных интересов я себя не щажу. Да я себе ломаного велосипеда не нажил за пятнадцать лет руководства совхозом. Я тысячи тонн свинины и молока сдал государству. Я на голом месте, на пепелище создал за каких-нибудь пять лет хозяйство с доходами в миллион.
- Неправда, товарищ Булыга! - вдруг резко крикнула Посадова и стукнула по столу своим крепким кулачком. - Неправда… Не ты дал государству тонны мяса и молока, не ты создал крупное хозяйство на голом месте. Это сделали они, рабочие, с которыми ты не всегда желаешь считаться, к мнению которых ты не всегда прислушиваешься.
- Я считаюсь с дельными предложениями и всегда их поддерживаю, - заговорил Булыга уже компромиссным тоном. Первая вспышка прошла, "кризис", как говорят, миновал, Роман Петрович понял, что переборщил, и начал полегоньку отступать и сдаваться. Необычно резкий тон Посадовой удивил и насторожил его. - Я готов выслушать любого, кто разговаривает со мной по-человечески. Но если каждая доярка и свинарка будет заходить в кабинет директора, когда ей вздумается, и устраивать истерики, это не совхоз будет, а неугодное богу заведение.
