Вера Панова - Собрание сочинений (Том 4)
С е к р е т а р ш а. После совещания Александр Владимирович поедет обедать.
О л е с о в (отходит и возвращается). А нельзя записаться на прием? На завтра, послезавтра, когда возможно... Ведь у меня вы знаете какое положение.
С е к р е т а р ш а (терпеливо). Я понимаю. По вашему делу я не могу записать на прием. По этим делам Александр Владимирович лично не принимает.
О л е с о в. Он мне помогал.
С е к р е т а р ш а. Правильно. А на этот раз вернул ваше заявление без всякой резолюции. Как же я вас запишу на прием? Совершенно исключительный случай, чтобы он вернул бумагу без резолюции.
Олесов отходит и стоит в раздумье.
Я вам советовала обратиться в профсоюз, обращались?
О л е с о в (со слабой вспышкой раздражения). Вы советовали!.. (Сейчас же испугался своей вспышки). Куда я не обращался, вы спросите.
С е к р е т а р ш а (игнорирует его вспышку). Я бы на вашем месте на них нажимала. Здесь вам сколько раз уже протягивали руку. В чем дело! Пусть теперь они что-нибудь придумают. А с женой у вас - по-старому? То есть, я хотела сказать - по-новому? То есть, я имела в виду...
Входит И в а н о в.
И в а н о в (кивнув на дверь). Кто есть?
С е к р е т а р ш а. Пока никого. Александр Владимирович разговаривает с Москвой.
И в а н о в. А, товарищ Олесов! Ну что, как жизнь?
О л е с о в. Какая моя жизнь... У вас папиросочка не найдется, товарищ Иванов?
И в а н о в. Я ж бросил. Уже два месяца. Что-нибудь образуется?
О л е с о в. Ничего не образуется.
И в а н о в. Да. Трудно. Прямо не соображу, ей-богу, как с вами быть. Где то место, куда можно без ущерба... И надо же - как раз мы объявили месячник борьбы.
О л е с о в. Но где-то я должен быть, что-то я должен делать?
И в а н о в. Да. Безусловно, иначе как же? Надо что-то для вас подобрать. Никак, понимаешь, не могу подобрать...
С е к р е т а р ш а. Я ему советую нажать на профсоюз. Член профсоюза очутился в безвоздушном пространстве - что-то они обязаны?..
И в а н о в. Да что ж его туда-сюда кидать, понимаешь. Профсоюз - он всемогущий, что ли? То же самое, будут смотреть ребята и разводить руками. И они-то в основном и призваны проводить месячник, вот ведь история.
О л е с о в. Товарищ Иванов, если б мне поверили... Последний раз! Клянусь!
И в а н о в. А, ей-богу. Вспомните, вы жизнью детей клялись. Куда больше.
О л е с о в. Теперь - уж самый последний! Поверьте!
И в а н о в (страдает за него). Голубчик, ведь ты говоришь, а в глубине души сам знаешь, верно, что опять будет то же самое, верно?
О л е с о в. Нет! Не будет! До конца дней урок!
И в а н о в. Скажу откровенно, что тебе окончательно повредило, это история с женой. Чтоб женщина выставила мужа из дому, прожив с ним чуть ли не двадцать лет, и в здоровом коллективе чтоб сочувствовали ей, а не мужу, - не часто бывает, верно?
О л е с о в. Я кругом все разрушил, я во всем виноват, но в последний, последний раз поверьте, товарищ Иванов!
И в а н о в. Сколько их было, последних?
О л е с о в. Чем вам поклясться?
И в а н о в. Ох, да не надо. Сдержал бы так, без клятв. Ведь вот сейчас - чистенький, верно? Почему не можешь всегда быть чистеньким? Немножко усилий, ну! Немножко побольше доброй воли! Я ж вот курить бросил? Нелегко было, не скажу, что легко, и сейчас тянет, по ночам даже снится, но бросил же, когда доктора велели!.. Да. Но без разрешения Николаева я не могу. Он сказал: ожесточимся!
О л е с о в. Я хотел с ним поговорить. Он меня много раз выручал. Может, не станет так уж ожесточаться.
И в а н о в. Что ж, может быть. Он с головой мужик. Ладно, давай вместе поговорим. Ты сейчас хороший. Почему не поговорить?
О л е с о в. Так не пускают.
И в а н о в. Что значит не пускают. У него же никого нет?
С е к р е т а р ш а. Александр Владимирович разговаривает с Москвой!
И в а н о в. Ладно! Обожди меня! (Уходит в кабинет Николаева.)
Входит Р о ж к о в.
Р о ж к о в. Я видел, как ты сюда пошел... Ну как? Ну как?
О л е с о в. Да никак пока.
Р о ж к о в. С самим говорил? Говорил?
О л е с о в. Дай папиросу.
Р о ж к о в. Нету, брат, сам бы стрельнул у кого-нибудь... А с Ивановым говорил?
О л е с о в. Говорил.
Р о ж к о в. Ну что, ну что?
О л е с о в. Ну ничего пока.
Р о ж к о в. Где ж он, Иванов? У самого? А Галину ты видал? Видал Галину?
О л е с о в. И что тебе, Рожков, всё интересно...
Р о ж к о в. Я ее видел и сказал твои новости - ну, брат, поражаюсь этой женщине! Ни сочувствия, ничего! Ни-че-го! Только губы поджала этого, говорит, давно надо было ожидать. И больше ни сло-ва! Как-то я даже огорошен был: я к ней специально бегу, два раза никого не застаю дома, а она...
О л е с о в. Тебе что, своих неприятностей не хватает, что чужими занимаешься?
Р о ж к о в. В конторе целое обсуждение: что будешь делать, если тебя не восстановят. Кассирша сказала - в разнорабочие возьмут. У других мнение - не возьмут в разнорабочие. И что, говорят, за профессия для работника умственного труда. И что ты по состоянию здоровья не осилишь. А бухгалтерша кричит - выслать тебя как тунеядца, вот старая сволочь, а? Вообще давали тебе жизни, давали. Слушай, правда, если не восстановят? Знаешь, что бы я на твоем месте? Я бы на твоем месте...
О л е с о в. Можно подумать, тебе на своем делать нечего.
Р о ж к о в. Чудак, чего ты сердишься?
О л е с о в. Я не хочу это слушать! Я не хочу слушать!
Р о ж к о в. Я тебе хочу морально помочь!
О л е с о в (погас). Папиросу бы лучше достал.
И в а н о в (в дверях). Зайди, товарищ Олесов.
Олесов уходит в кабинет.
Р о ж к о в. Вот чудило, я за него болею, а он обижается. Должен бы спасибо сказать...
В кабинете: Николаев, Иванов, Олесов.
Н и к о л а е в (дав Олесову приблизиться к столу). Олесов?
О л е с о в. О л е с о в...
Н и к о л а е в (он монументален, слова на вес золота). Я не ответил на ваше последнее обращение - почему? Потому что мы сделали все, что могли. Мы вас посылали на курсы счетных работников. Мы вас лечили. Мы помогали вашей семье. Мы вас спасали от отсидки за мелкое хулиганство.
О л е с о в. Это было один раз. И это не я. Это другой. То есть хулиганство другой, а приписали мне. Я не бил эти стекла, я не могу бить стекла, не в моей натуре...
Н и к о л а е в. Я прямо-таки привык находить на столе ваши заявления. (Иванову.) Верите - я уже его почерк узнаю! Я считаю, Олесов, наши обязательства в отношении вас исчерпаны полностью. Не потому, что месячник. Я считаю - это пустяковая затея, все эти месячники. Как будто можно за месяц исправить то, что сложилось веками. Но мы решили положить этому конец на строительстве. И положим.
О л е с о в. Товарищ Николаев...
Н и к о л а е в. Мы строим город, каких еще не было в истории человечества, а вы себе позволяете, вы и вам подобные! Позор! Раздаются голоса, чтоб с вами поступить как с тунеядцем - но я против. Ради вашей семьи я против. Потому что вам как с гуся вода, а для них травма. Мы тут посоветовались с товарищем Ивановым, и вот что мы вам предлагаем. Сейчас требуются люди на две большие стройки: Салехард и Мадьюган. Мы вам помогаем оформиться, скажете - куда. Получаете расчет, садитесь в поезд и едете. Вот так.
И в а н о в. Я б на твоем месте поехал. Ей-богу! В других краях и жизнь, возможно, сложится по-другому. Новая обстановка - вдруг и приведешь там себя в порядок.
О л е с о в. Сплавляете?
И в а н о в (рассердился). "Сплавляете"! А что с тобой делать? Научи, ну, с какого еще боку за тебя браться?
Н и к о л а е в. Дальнейшее зависит от вас. Мы человеки, не боги. Не можем пересоздать вас заново.
О л е с о в. Но я бы не хотел уезжать. Я бы все-таки просил остаться здесь... если можно.
Николаев отрицательно качает головой.
А это где, эти стройки?
И в а н о в. Салехард - на Оби.
Н и к о л а е в. Богатейшая река, грандиозные перспективы.
С е к р е т а р ш а (заглядывает). Александр Владимирович. Макет принесли.
Л ю д и в к о м б и н е з о н а х, к у р т к а х и п и д ж а к а х вносят части макета нового города. Они расставляют дома, деревья, мачты высоковольтной передачи, стелют газоны, автострады, реку с мостами и электростанцией - сначала в кабинете Николаева, потом, так как несут еще и еще и места в кабинете не хватает, - по всей сцене.
Н и к о л а е в. И стадион успели?
П р и н е с ш и е м а к е т. Всё успели, Александр Владимирович.
Пускают машины по улицам.
С поселками-спутниками город будет связан электричкой.
Пускают электричку.
Н и к о л а е в (взволнованно). А театр где?
Вылезает из-за стола и, переступая через дома, отправляется осматривать макет. Они двигаются в этом красивом городе и склоняются над ним, как осторожные заботливые Гулливеры.
И в а н о в. Озеленения маловато.
П р и н е с ш и е м а к е т. Сейчас, сейчас.
Расставляют парки.
Н и к о л а е в (объясняет). Это краеведческий музей. Это театр.
