Аркадий Львов - Двор. Книга 3
Когда прибыли трубы, стояла минусовая температура, за брекватером в море местами появилась ледяная корка, в акватории держали на приколе портовые ледоколы, надобности в них пока не было, но видно было, что готовы ко всяким погодным неожиданностям и капризам стихии.
Трубы для подачи зерна на берег, установленные одним концом на судне, другим концом подвели прямо к железной дороге, чтоб можно было сразу засыпать в железнодорожные составы, минуя промежуточные перегрузки. Учитывая длину трубопровода, на трассе поставили буксир с двумя дополнительными опорами для труб в наиболее грузонапряженных точках.
С первой подачи зерна дело пошло на лад, видно было, что крепкая бригада такелажников и грузчиков хорошо знает свое дело, не подведет, тем более что работает с иностранцами, надо показать марку.
Чтоб выиграть время, ускорили подачу зерна, заметно усилилась вибрация труб, с буксира закричали, чтобы сбавили скорость, но то ли не услышали, то ли не придали значения, продолжали в прежнем режиме, пока на стыке труб между судном и буксиром не произошел в трубопроводе разрыв, и тонны зерна, как будто зерно-пад с неба, посыпались в море.
На судне, пока успели передать, продолжали качать зерно, которое тут же ссыпалось в воду. Среди грузчиков и такелажников нашлись ребята, верхолазы по натуре, которые сами вызвались, используя кран на буксире, произвести в месте разрыва соединение труб.
Одним концом разорванный трубопровод держался на буксирной опоре. Подцепив другой конец, подняли его из воды, набросили трос и подтянули к первому, прикрепленному к опоре. Привязав себя ремнями к трубам, ребята состыковали разорванные концы, соединили проволокой, что называется, на живую нитку, приготовили болты, оказалось впритык, надо вбивать с силой, чтобы вошли в отверстие, начали уже вбивать, но неожиданным порывом бешеного ветра трубы развело, один парень, над буксиром, удержался, а другого вместе с трубой унесло в ледяную воду.
Винить было некого. Ребята вызвались сами, не учли, что зимние ветры, особенно на море, с норовом, наперед не угадаешь, а вдобавок привязали хлопцы себя к трубам так, что в секунду не оторвешься: куда понесет железяку, туда понесет и человека — в пучину, на морское дно. Погиб парень. На Доске почета в порту повесили портрет в траурной рамке.
Трубопровод починили, зерно, какое привезли из Канады, все сгрузили. Ожидалась новая партия пшеницы.
— Мало того, — сказала Марина своему Бирюку, — что платим за канадский хлеб золотом, так платим еще человеческими жизнями.
— Жизнями, — ответил Андрей Петрович, — платим не за хлеб, а за то, что отвадили своего крестьянина от хлеборобства, а других хлеборобов у себя не вырастили. Целина, рассчитывал Никита Сергеевич, накормит и человека, и скотину, а казахстанские суховеи перекрутили на свой лад: ни нам, ни вам.
Промышленные предприятия кооперации к октябрьским праздникам полностью передали в руки государства, а с продуктовыми цехами и пекарнями вышла неувязка. Сначала потребовали, чтобы в двухнедельный срок полностью подготовили к переводу в государственный сектор, потом сказали, что предварительно проведут техническую и финансовую проверку, поскольку поступили тревожные сигналы. Когда именно приступят к проверке, не указали, и теперь можно было ждать со дня на день.
Через несколько дней после аварии в порту, когда потеряли сотни тонн зерна, Бирюка телефонограммой срочно вызвали в обком. Оказалось, первый взял под личный контроль все хлебопечение города. Бирюк ожидал, что будет чихвостить по поводу кооперативных пекарен, которые, по материалам проверки, оказались не на высоте, а на самом деле ждал совсем другой оборот.
— Слушай, Андрей Петрович, — сказал первый, — пекарни пока оставляем за тобой. С хлебом, сам знаешь, какое положение в городе. Ты мобилизуй своих заготовителей, чтоб вдвое-втрое повысили закупки зерна и муки в районе. Ребята битые, клуню колхозных мукомолов без компаса найдут. А ты поставь своих пекарей на батоны, на булки, на кренделя, чтоб покупатель в магазине сам увидел и соседу показал.
Слову насчет соседей Андрей Петрович придал буквальный смысл, через неделю во двор заехал хлебный фургон, шофер открыл заднюю дверцу, и каждый мог, по своему выбору, указать, какой приглянулся ему батон или крендель. Оля Чеперуха взяла сразу четыре батона, держала в руках и все равно говорила, она не верит своим глазам. Шофер сказал, что будет приезжать три раза в неделю, чтобы практически каждый день имели свежие хлебобулочные изделия из кооперативного магазина «Сдоба».
Клава Ивановна планировала вечером зайти к Бирюку, выяснить, по какой линии идет торговля хлебобулочными изделиями из белой муки прямо во дворе, хотя горисполком установил определенный порядок продажи, обязательный для всех хлебных магазинов и столовых города.
Бирюку вопрос не понравился, однако конкретно, по существу, объяснил Малой, что у него не госторговля, пекарни кооперации сами заготовляют в районе, по договоренности с колхозами, муку и все необходимое сырье, а готовые хлебобулочные изделия продают населению через свои торговые точки.
— Бирюк, — сказала мадам Малая, — ты из меня не делай дуру больше, чем есть: все знают, что у тебя не госторговля, а кооперативная артель. Но законы торговли в городе для всех одинаковые. И если горсовет установил порядок реализации хлебопродуктов из белой пшеничной муки, так не может быть одна советская власть для госторговли, а другая советская власть для тебя, чтобы ты мог использовать пост, на который тебя поставили, и мог позволять себе купеческие замашки во дворе среди своих соседей, чтоб тебе поклонились и сказали спасибо. Дегтярь в свое время правильно тебя раскусил и предупреждал, что Бирюк себя покажет. Я тебе говорю по-хорошему: прекрати эти купеческие замашки, а иначе тебе дадут почувствовать в полном объеме, включая дачу, которую ты построил для своей Марины на крыше.
— Слушай, Малая, — Бирюк указал рукой на дверь, — вот тебе Бог, а вот порог. А напоследок обещаю, что соберу двор, дам полную информацию насчет твоей линии, и пусть соседи сами срывают с тебя маску, которую Дегтярь приварил к твоему лицу, так что вместе с ней в гроб положат.
— Твоя Марина, — сказала Малая, — уже видела меня в гробу и приносила цветы на могилу. А я тебе повторю, как дети говорят: кто яму копает, тот сам попадает.
Через два дня на третий фургон с хлебом опять приехал во двор, привез, кроме батонов, булок, рогаликов, ватрушки с творогом, сверху повидло, Андрей Петрович пришел сегодня с работы раньше, чем обычно, успел застать фургон, вокруг толпились соседи, все наперебой хвалили выпечку и задавали Андрею Петровичу один и тот же вопрос: почему он в своей кооперации и своих пекарнях сумел наладить выпечку, а мукомолы и хлебозаводы, которым государство создает все условия, не сумели?
Клава Ивановна, когда Дина сообщила, что Бирюк здесь, тоже пришла и, хотя не к ней обращались, ответила, что вопрос правильный, но это одна сторона дела, а другая сторона, почему никто не возмущается, что для одного двора делается исключение, как делали когда-то купцы и фабриканты, выкатывая бочки с вином и вдобавок какую-то закуску, чтобы рабочие кланялись им и говорили спасибо.
Иона Чеперуха, как всегда немножко под мухой, сразу откликнулся:
— Малая, здесь же не какой-нибудь пир во время чумы, а просто люди за свои деньги, которые честно заработали, могут купить белую булочку или вотрушку с творогом и повидлом, почему же не сказать человеку, который для них постарался, заслуженное спасибо!
— Во-первых, — ответила Клава Ивановна, — научись говорить по-русски, не вотрушка, а ватрушка, а во-вторых, шикер, найдется более подходящее место, где сможешь болтать своим языком про пир во время чумы.
— Э, Малая, — провел пальцем в воздухе Иона, — я же говорил как раз наоборот, что здесь не какой-нибудь пир во время чумы, а ты все перевернула. Кроме того, во дворе у людей сегодня праздник, и не надо портить настроение.
Соседи весело смеялись и говорили, что Иона в этот раз прав, мадам Малая должна признать и вместе со всеми получать удовольствие, когда есть возможность.
Через два дня, когда фургон с хлебом должен был приехать во двор, соседи ждали час или даже больше часа, но оказалось, что ждали зря: Клава Ивановна специально вышла предупредить, что фургон больше приезжать не будет.
Во дворе прошел слух, что у Бирюка были какие-то неприятности по партийной и служебной линии. Те, что видели в эти дни Андрея Петровича, говорили, по внешнему виду никаких признаков нет, наоборот, здоровался приветливо, с улыбкой, а вот у его Марины действительно было такое лицо, как будто нездорова или чем-то удручена.
Жанна Бляданс, которая в последнее время сблизилась с Мариной, рассказала своей матери, Маргарите Израилевне, что в связи с визитом Хрущева в Египет, где он вместе с президентом Насером должен был присутствовать на открытии первой очереди Асуанской плотины на реке Нил, готовилась делегация из Одессы. Бирюку удалось добиться, чтоб Марину включили по линии Комитета советских женщин, но перед самым отъездом вдруг уведомили, что из-за каких-то осложнений с визой из состава делегации пришлось ее исключить.
