Большая семья - Филипп Иванович Наседкин
Погруженный в постоянные заботы о хозяйстве, он скоро выбросил из головы разговор с Евдокией. Он считал себя честным человеком и был убежден, что болтовня рано или поздно смолкнет. Правда, к Ульяне на участок он заглядывал реже — она теперь и без него справлялась. Появились более важные дела, которые требовали постоянного внимания.
Однажды Арсей осматривал сруб школы, уже подведенный под стропила, и неожиданно столкнулся с Дарьей Филимоновной. Мать Ульяны продолжала работать при школе и была незаменимой помощницей Нине Семеновне. Сейчас она собирала щепки, складывая их себе в подол, и была чем-то заметно озабочена.
Она подошла к Арсею, вежливо поздоровалась.
— Посиди со мной, Арсей Васильич. Давно тебя не видела.
Они сели на бревно.
— Ты не знаешь ли, Арсей Васильич, что это такое стряслось с моей Ульяной?
— А что? — насторожился Арсей.
— Да вот ушла от Демьяна. Так — ни с того, ни с сего. А почему это — совсем неведомо. Вот я и решилась спросить, случаем, не знаешь ли?
— Ты задаешь мне такую загадку, Дарья Филимоновна… — сказал Арсей. — Откуда ж мне знать?.. Ты — мать родная, и уж кому-кому, а тебе это должно быть в первую голову известно.
Дарья Филимоновна вздохнула.
— Что — родная мать? Она со мной, как воды в рот набрала. Думала: с тобой она откровенничает. Говорят, она с тобой… дружит.
— Я с ней в хороших отношениях, как с другими, но не всему верь, что говорят, Дарья Филимоновна, — сказал Арсей, смущаясь под ее пристальным взглядом. — Мало ли что наплетут люди! Всему верить — голова вспухнет.
— Да и то правда, — согласилась Дарья Филимоновна. — Ульяну я хорошо знаю. Серьезная она, чтобы позволить что-нибудь нехорошее. А слушать все ж неприятно. Да и вот… от мужа ушла. Законного бросила. Разве так спроста бывает?
Арсею было не по себе от такого разговора, и он старался выбрать удобный момент, чтобы уйти.
— А как вы с Демьяном-то? — спросила Дарья Филимоновна. — Вместе, чай, работаете?
— Да ничего, — ответил Арсей, — работаем, не ссоримся пока что…
— А как он человек, по-твоему, — хороший или плохой?
— Опять же тебе, Дарья Филимоновна, лучше знать. Он твой зятек… А как работник он — ничего. Старается, дело знает…
Дарья Филимоновна снова вздохнула и встала.
— Ну, прости, Арсей Васильич, что задержала, — сказала она. — Вот щепку убираю, на топку заготовку делаю. Школа новая, — топить много придется… — И прибавила, ласково улыбнувшись: — Моя Нина Семеновна-то ждет не дождется, когда все будет отстроено. Беспокойная девушка, тьфу-тьфу, чтоб не сглазить!..
Арсей с тяжелым чувством расстался со старушкой.
«Что за неприятная история! — с досадой думал он. — И когда это все кончится?..»
Он решил немедленно и начистоту объясниться с Куторгой.
Правление колхоза помещалось в новом доме, выстроенном на старом месте — в центре села, против колхозного парка. Железная, выкрашенная в зеленый цвет крыша блестела на солнце. Открытое парадное крыльцо выходило на улицу. Распустились листочки на рассаженных вокруг дома молодых саженцах тополя.
В доме было две комнаты: маленькая, с двумя столами для председателя и счетовода, и большая — для заседаний правления. В прихожей стояла длинная скамья и в углу на табуретке — ведро, наполненное водой, с жестяной кружкой на цепочке. Сюда по вечерам собирались колхозники поговорить о делах.
Куторга сидел за своим столом и что-то подсчитывал на счетах. Увидев Арсея, Куторга вынул изо рта цыгарку и подал председателю бумажку.
— Из райпотребсоюза, — сказал он. — Насчет сельпо.
Райпотребсоюз собирался открыть в Зеленой Балке лавку для продажи товаров населению, просил сообщить, сможет ли колхоз выделить для этой цели помещение и подходящего человека.
Арсей отложил письмо: ему не терпелось поскорее начать и кончить разговор, из-за которого он пришел.
— Вот что, Демьян Харитонович, — начал он, не глядя на счетовода. — Я хотел бы начистоту поговорить с тобой… Ходят слухи, будто бы я причина ваших с Ульяной разногласий. Слухи эти распустил ты. Постой, не торопись, успеешь. Некому больше этим грязным делом заниматься… Вот я и хотел тебя спросить: с какой целью ты занимаешься такими вещами?
— Я ничего не знаю, — злобно сказал Куторга, — и знать ничего не хочу. И прошу оставить меня в покое.
— Не-ет, шутишь, в покое я тебя не оставлю, — сказал Арсей, невольно повышая голос. — За клевету и провокацию у нас полагается расплачиваться. Скажи мне, с какой целью ты меня чернишь?
— Я ничего не знаю и знать не хочу, — упрямо повторил Куторга. — Шурымурничай с ней сколько хочешь.
Арсей смотрел на Куторгу, еле сдерживая поднимавшуюся ярость.
— Ты меня поймал с ней когда-нибудь? А?
Куторга впился в Арсея маленькими жгуче-злобными глазами.
— Поймал!
— Где? Когда?
— Ночью… На берегу речки… Память отшибло?
Арсей задыхался, но усилием воли сдерживал себя.
— Что же ты видел там, на берегу речки? Ну?
— Все видел, — уклончиво ответил Куторга и вдруг сказал примирительно: — И ты брось, Арсей Васильич. Ты виноват. И не вали грех на чужую могилу. Уж кому-кому, а тебе, коммунисту, совесть надо иметь…
Арсей встал, подошел к столу счетовода, сжал кулаки.
— Послушай, ты… — Он грубо выругался. — Отстань от меня! Слышишь? Прекрати разговор! Иначе я тебя… Слышишь?..
Куторга вскочил, попятился к окну, готовый звать на помощь.
— Это тебе так не пройдет, — лепетал он в страхе. — Я этого так не оставлю!
— Трус! — крикнул Арсей. — И подлец!.. Тебя за такие дела убить мало… Провокатор!..
Он прошелся по комнате, дрожа от бешенства, закурил папиросу. Куторга стоял у окна, не в силах подавить животного страха, овладевшего им.
— Ну, имей в виду! — сказал Арсей прерывающимся голосом. — Не прекратишь болтовни — плохо будет! Я с тобой скоро управлюсь!.. — Он быстро
