Александр Плотников - Визитная карточка флота
— Сделаю все, что в моих силах.
После того как Татьяна впрыснула рулевому камфору, поднесла к носу смоченную в нашатыре ватку, матрос пришел в сознание. Мутным взором обвел вокруг себя, судорожно попытался подняться.
— Куда ты! Лежи. Нельзя тебе шевелиться! — придержала его Татьяна.
— Подвел я экипаж, Татьяна Ивановна, — побелевшими губами прошептал Гешка. — Рот раскрыл, и пришмякнуло… Теперь нагорит за меня всем…
— Ты молодец, Гешенька, настоящий герой, — положила руку ему на лоб Татьяна. — Скажи, что у тебя болит?
— Сердце щемит, — прошептал матрос.
— Сердце перестанет, оно у тебя молодое, здоровое. А голова не кружится? Тошноты нет?
— Ничего нет. Только дряблый я весь какой-то стал, будто творожный.
— Слабость пройдет. А так у тебя все в порядке: руки-ноги целы. Помяло только малость. Но до свадьбы все заживет!
— Вы Лиду не пускайте ко мне, Татьяна Ивановна. Ладно? Не надо ей меня такого видеть…
— Хорошо, Гешенька, хорошо!
Чуть позже с мостика к ней спустился капитан. Выслушав ее объяснения, помолчал, повздыхал.
— Медицинской помощи сейчас просить бесполезно. Никто к нам в такую погоду не подойдет. Стихнет немного, запросим пароходство, может, устроят заход в Пуэнт-Нуар в Конго или в Лагос, в Нигерию, положим Некрылова в госпиталь.
— Жалко его оставлять в чужой стране, Семен Ильич.
— Коли жалко, лечите как следует, чтобы не пришлось оставлять. Покажите теперь, на что способны, — невесело улыбнулся капитан.
Глава 17
Умело сманеврировав, эскадра разошлась с циклоном, но и отроги его развели семибалльную океанскую волну. Острым форштевнем «Горделивый» распарывал надвое катящуюся навстречу зеленую водяную глыбу, и она обессиленно сникала у него за кормой. Только время от времени перед кораблями вставали на дыбы такие громады, которые они не успевали смять и рассечь. Хлесткими ударами эти валы, окрещенные девятыми, сотрясали корпуса крейсеров и больших противолодочных кораблей.
На мостике ракетоносца стало как-то теснее и неуютнее. Люди с трудом сохраняли равновесие, удерживаясь за тумбы приборов, а командир эскадры не сидел, как обычно, в кресле, он стоял возле лобового стекла, ухватясь за поручень, широко расставив ноги.
— Как прогноз, командир? — спросил он.
— Обещают улучшение, товарищ контр-адмирал, — ответил Урманов. Ветер в самом деле стихает, сигнальщики намеряли пятнадцать метров.
— Выйди мы чуть раньше, нам бы тоже досталось на орехи, — вслух рассуждал командир эскадры. — Не завидую тем, кого он прихватил, — словно о живом существе говорил он о прошумевшем над Атлантикой циклоне.
Палубной команде разрешили выйти наверх, проверить, не натворили ли чего волна с ветром.
— Боцман, — запросил по трансляции Урманов. — Как шлюпки и катера?
— В порядке, товарищ командир, — откликнулся тот. — Только с правой шестерки сорвало чехол…
— Кто крепил по-штормовому?
— Лично я, товарищ командир.
— Ясно, боцман. Спишем за ваш счет. Такелаж в норме?
— Шлюпбалки, тали выдержали.
— Отлично.
На мостик поднялся взъерошенный замполит.
— Сполоснуло меня, не увернулся, — кивнул он на мокрые свои следы. Все боевые посты прошел, Сергей Прокофьич, — вполголоса, чтобы не услышал контр-адмирал, доложил Валейшо. — Укачались немногие. Большинство молодых держатся молодцами. Особенно котельные машинисты.
— Добро, — откликнулся командир. — Осталось немного. Шторм утихает, прогноз дают хороший.
Но дальнейшие события спутали расчеты Урманова. Был принят циркулярный сигнал бедствия. Помощь просило какое-то судно, находившееся милях в пятидесяти от кораблей эскадры.
Урманов доложил радиограмму спустившемуся в каюту командиру эскадры:
— Тонет какой-то испанец. Наш курс туда почти всю дорогу лагом к волне. Замотает Вусмерть, Андрей Иванович.
— Ничего не поделаешь, командир, морской закон! Предупредите личный состав, снова вооружите штормовые леера и карабины. Зря рисковать не будем…
Сделав кульбит на бортовой волне, «Горделивый» резко изменил курс. Словно обрадовавшись его маневру, снова взъярились и забесновались, сшибаясь с размаху упрямыми лбами, крутые валы.
— Внимание экипажа, — разнесся по всем внутренним помещениям чуть глуховатый, властный голос командира, — идем на помощь иностранному судну, терпящему бедствие. Курс невыгодный, возможна сильная качка. Быть внимательными на боевых постах и у механизмов!
Потом Урманов навестил в лазарете инженера-механика Дягилева. Тот лежал порозовевший и повеселевший, хотя все еще был пристегнут ремнями к койке.
— Как дела, Алексей Михайлович? Выглядишь на четыре с плюсом!
— Заживает все как на бобике, Сергей Прокофьевич. Подняться хочу, да эскулап не дает, — покосился он на вставшего при входе командира Свиря.
— Теперь он твой командир, — улыбнулся Урманов. — Слушайся и повинуйся. Торопиться тебе нет резона, Павел с делами вполне справляется.
— Вот я и боюсь, что вы его на штат, а меня куда-нибудь на бережок, на сухое место! — приподнял голову с подушки Дягилев.
— Такими кадрами не разбрасываются! — рассмеялся командир, присаживаясь возле койки. — Я вот зачем пришел, Михалыч, — поправив одеяло, сказал он. — Чуешь, швырять сильнее стало? Бедолагу испанца выручать идем. Часа четыре так шлепать. Ты смотри не стесняйся, плохо будет — говори начмеду, будем включать успокоители качки.
— За кисейную барышню меня считаешь, Сергей Прокофьевич? — обиженно сморщился инженер-механик. — Песок из Дягилева сыплется, подушечку пора ему под заднее место подкладывать!
— Брось ты, Михалыч! У тебя же пробоина в животе. Растрясет срастется не так, как надо.
— Ладно, иди командуй. Мы тут с доктором сами разберемся… — сердито пробурчал Дягилев.
— Что он, идиот, что ли, этот испанец? — возмущенно говорил на мостике старший помощник Саркисов. — Двое суток по радио долдонили на всех языках штормовое предупреждение. Укрыться они, что ли, не могли?
— Разные бывают обстоятельства, — вступил в разговор помфлагштур Стрекачев. — Я вот три года матросом на спасателе отплавал. Всякого насмотрелся. Иной такой посудине давно на слом пора, а ее через моря-океаны гоняют. Экспертные акты, регистровые свидетельства — все у господ капиталистов продается-покупается.
— Трудная служба у спасателей? — спросил лейтенант Русаков, уважительно глянув на штабного офицера.
— Вот там самые настоящие моряки! Что ни ураган — то им работа. Не знают ни праздников, ни воскресений. Помню, однажды ржавого турка дважды на одной неделе с камней снимали. Шкурой рисковали, а то невдомек, что капитан нарочно на мель пер, чтобы страховую премию за свою старую калошу получить…
Вскоре локаторщики обнаружили цель — бледное размытое пятнышко на зеленом фосфоресцирующем экране. Координаты ее значительно расходились с исходными, но в этом районе других судов быть не могло.
— Или его так сильно сдрейфовало, — взглянув на засеченную точку на карте, сказал командир эскадры. — Или штурманы у них носом воду пашут…
Судя по медленным изменениям пеленгов, аварийный пароход дрейфовал без хода, видимо, отказала машина. Испанцам везло — ветер здесь заметно слабел, измученный океан тяжело дышал, вздымаясь крупной зыбью.
— Увеличьте ход! — приказал контр-адмирал.
В бинокль с восьмикратным увеличением уже видно было дрейфующее с большим креном крупнотоннажное судно. Радио его на запросы не отвечало.
Подойдя ближе, обнаружили, что судно почти лежит на боку, обнажая с волной вздернутый проржавевший борт, где с трудом читалось название: «Ivisa». Команда толпилась на шлюпочной палубе, на которой не было шлюпок. Очевидно, их сорвало и унесло штормовой волной. Разношерстно одетые люди махали над головами какими-то тряпками, их слабые голоса ветер относил в сторону.
— Спасательную операцию будет проводить «Горделивый», — собрав офицеров, объявил свое решение командир эскадры. — Возглавит ее капитан второго ранга Стрекачев. Другие корабли прикроют «Ивису» от ветра и волны. Кого вы назначаете командирами спасательных катеров? — спросил он Урманова.
— Старшего лейтенанта Исмагилова и лейтенанта Русакова, — не задумываясь, ответил тот.
— Опять семейственность! — покачал головой контр-адмирал, но глаза его поблескивали. — Ну что ж, командир лучше знает своих людей…
— Аварийным партиям приготовиться к сходу на катера! — передал по корабельной трансляции Урманов.
Дальнейшие действия проходили молча, почти без команд. Натренированные расчеты быстро спустили катера на воду, умудрившись ни разу не стукнуть их о борт ракетоносца.
