Берды Кербабаев - Капля воды - крупица золота
— Осади, медведь!..
И обернулся на шум подъехавшей машины.
Из нее вылез шофер, торопливо проговорил:
— Бабалы Артыкович, меня послал за вами Иван Петрович. Из Ашхабада какая-то комиссия приехала. Вас ждут.
— Комиссия? Мда…
Нуры, заметив, как насупился Бабалы, сочувственно цокнул языком:
— И чего они вас тормошат? Проверяли бы таких, как мы.
— Вот-вот. На каждый скрепер — по комиссии. — Бабалы потер щеку ладонью. — Ничего, Нуры. Я уже привык ко всяким ревизиям да проверкам. А вы работайте спокойно. До свиданья, друзья!
Нуры и Володя долго махали руками вслед «газику», тащившему за собой пышный хвост пыли.
Зотов, встретивший Бабалы у конторы, прошел с ним в его кабинет.
Каково же было изумление Бабалы, когда он увидел за своим столом Меллека Веллека, который развалился в кресле в хозяйской позе. Перед ним, согнувшись, стоял главный бухгалтер, показывая Меллеку какие-то бумаги и папки. Весь стол был завален ими. Вокруг восседало на стульях несколько человек, незнакомых Бабалы, — видимо представителей министерства.
От одного вида Меллека Бабалы замутило — уже одно то, что тот покровительствовал Мурруку Гышшиеву, давно уже настораживало Бабалы. Однако, проявляя минимум вежливости, он поздоровался со всеми кивком головы — но руки никому не протянул, не желая обмениваться рукопожатием с Меллеком Веллеком.
Зотов пытался ему что-то объяснить, но Бабалы, не слушая его, обратился к бухгалтеру:
— Что здесь происходит? Разве бухгалтерию перевели без меня в мой кабинет?
Бухгалтер принялся оправдываться:
— Бабалы Артыкович, мне приказали…
— Пока, по-моему, вы подчиняетесь мне. Или меня уже сняли с должности начальника участка?
— Бабалы Артыкович, что вы такое говорите…
Вид у бухгалтера был жалкий и беспомощный.
Бабалы смотрел на него в упор:
— Если я еще начальник… Забирайте свои бумаги и ступайте к себе. Вы не имели права раскрывать нашу кухню перед посторонними людьми.
— Бабалы Артыкович… Это комиссия из министерства…
— Комиссия дождалась бы моего возвращения и представилась бы мне. А не врывалась без разрешения в мой кабинет и не распоряжалась бы тут, как дома!
Слова эти были адресованы, естественно, не бухгалтеру, а Меллеку Веллеку, и тот беспокойно зашарил руками по столу.
Бабалы все глядел на бедного бухгалтера, который трясущимися руками собирал папки.
— Скорее, скорее. Когда понадобитесь, я вас вызову.
Только после того как бухгалтер ушел, Бабалы повернулся к Меллеку Веллеку:
— По какому праву вы хозяйничаете здесь?
Тот успел уже оправиться, острые его глазки зло сверлили Бабалы:
— Вы этот тон оставьте, Бабалы Артык! Я член коллегии министерства.
— Но, насколько мне известно, не являетесь моим непосредственным начальством.
— Но я облечен высокими полномочиями. Я возглавляю комиссию, созданную министерством для проверки дел на Рахметском участке. Вот приказ министра.
Бабалы брезгливым жестом отстранил бумагу:
— Мне незачем его читать. Поскольку председателем комиссии назначены именно вы — приказ заранее вызывает у меня сомнения. Я сомневаюсь в вашей беспристрастности и добросовестности, Меллек Веллек! Вы уже пытались оклеветать меня на коллегии. — Он обвел взглядом членов комиссии: — Меллек Веллек получил тогда отпор, товарищи. Вы это должны знать.
Меллек негодующе всплеснул руками:
— Вы слышали, товарищи?! Бабалы Артык не желает с нами считаться. Для него приказ министра — клочок бумаги.
Один из членов комиссии, рыжеватый, в очках с желтой оправой, неторопливо проговорил:
— Видите ли, Меллек Веллекович. Если у вас с Бабалы Артыковичем какие-то счеты, то он вправе выразить вам недоверие.
Меллек устремил на него яростный взгляд:
— Вас ввели в комиссию не за тем, чтобы подрывать авторитет ее председателя!
— Наш долг — разобраться во всем с полной беспристрастностью. Это главная задача комиссии. А я слышал о вашем столкновении с Бабалы Артыкови-чем… Вы, по-моему, вообще имеете на него зуб. Какая же тут может быть беспристрастность?
Бабалы снова обратился к членам комиссии:
— Прошу понять меня правильно, товарищи. Я ничего не имею против того, чтобы вы проверяли нашу работу и этим помогли нам. Вам на участке не будут чинить никаких препятствий. Но я буду настаивать на том, чтобы Меллека Веллека отозвали обратно в Ашхабад.
— Еще посмотрим, кому отсюда придется убраться! — выкрикнул Меллек.
— Я постараюсь доказать, что вы преследуете свои цели, далекие от задач, которые стоят перед комиссией. А пока попрошу освободить мое место. Я хочу побеседовать с членами комиссии.
— Значит, со мной вы не желаете разговаривать?
— Нет. Не желаю. А если вы уж очень жаждете с кем-либо поговорить, то можете наведаться в местную тюрьму, где томится в одиночестве ваш друг Муррук Гышшиев. Я, товарищи, потом подробно ознакомлю вас с биографией этого человека и историей его ареста.
У Меллека глаза горели как угли:
— Ты еще ответишь за свои слова, Бабалы Артык! Я найду способ связаться с Ашхабадом, и тебе не поздоровится.
Он как ошпаренный выскочил из кабинета.
С места поднялся рыжеватый мужчина в очках:
— Вы извините нас, Бабалы Артыкович. Комиссия наша была создана наспех, меня, например, включили в неё перед самым отъездом из Ашхабада, так сказать, скоропостижно. Теперь я вижу: председатель хотел использовать нас как орудие в неблаговидных целях. Без него, к сожалению, мы не имеем права приступить к исполнению своих обязанностей. Но с вами постараемся еще встретиться, хотелось бы, чтобы вы обрисовали нам обстановку…
Другой член комиссии, мрачный, носатый, прервал его:
— Говорите только за себя, уважаемый.
— Так или иначе, но с Бабалы Артыковичем нам придется пока проститься. Все, надеюсь, в этом со мной согласны?
Когда Бабалы и Зотов остались одни, Иван Петрович покачал головой;
— Не хватили ли вы через край, Бабалы Артыкович? Все-таки приказ министра… И как-никак Меллек Веллек член коллегии министерства.
— Я уверен, что он и добился создания этой комиссии. Уверен, что большинство в ней — его люди. Вы-то понимаете, зачем они прибыли? Меллек Веллек не трогал меня, пока не заварилась эта каша с Мурруком Гышшиевым. И ему надо меня скомпрометировать, чтобы бросить тень и на все мои действия, в том числе — на действия, направленные против этого жулика.
— Я все понимаю, Бабалы Артыкович. Но ваш тон… Меллек Веллек вам этого не простит.
— Иван Петрович, дорогой, только не пугайте меня последствиями нашей стычки!.
— Все-таки и о них надо думать…
— А я вот не думаю. Это во мне, наверно, отцовское. И еще неизвестно, прощу ли я Меллеку его самочинное вторжение. Приказ министра, приказ министра… Это так, для прикрытия. Меллек способен выбить любой приказ из самого аллаха.
На столе длинно зазвонил телефон. Бабалы поднял трубку, узнал, что его вызывает Мары, и тут же услышал раскатистый бас Новченко:
— Бабалы, появился у тебя Меллек Веллек со своей комиссией?
— Только что был.
— Гони его в три шеи! Ишь, министерские решили в следователей поиграть. Даже меня не поставили в известность. Ты их и на порог не пускай, слышишь? Всю ответственность я беру на себя.
Голос Новченко раздавался на весь кабинет.
Зотов стоял, боясь шевельнуться. А Бабалы рассмеялся:
— Сергей Герасимович, я на расстоянии чувствовал вашу поддержку. И к хвосту Меллека привязал трещотку. Унесло его от меня, как перекати-поле. Я думаю послать министру письмо с протестом…
— Не подставляй шею, я сам с ним поговорю.
Новченко поинтересовался, как идут дела на участке. Бабалы сказал, что все в порядке, строители трудятся, не жалея сил, и особенно ему хотелось бы отметить работу скреперистов, спрямляющих трассу; если есть такая возможность — неплохо было бы представить несколько человек к наградам.
Новченко пообещал сделать все, что в его силах.
Положив трубку, Бабалы повернулся к Зотову:
— Слышали, Иван Петрович?! Я, выходит, действовал правильно.
Зотов вздохнул:
— Как будто Сергей Герасимович всегда прав!..
— Но я-то прав в данном случае?
— В принципе — да. Однако можно было бы держаться и помягче. Зачем дразнить гусей? Вас же и заклюют…
— Что ж, Иван Петрович, в большом деле без жертв, видимо, не обойдешься. Но когда сознаешь свою правоту, не страшно пойти и на жертвы. Ладно, хватит об этом. По-моему, Иван Петрович, мы с вами давно не были в бригаде Мухаммеда Сарыева? Не съездить ли нам туда?
— Я как раз собирался к ним, да тут эта комиссия нагрянула. Бабалы Артыкович, я поеду, а вы останьтесь. Мало ли что может случиться…
— Хорошо. Передайте привет всей бригаде и персонально Мухаммеду, Аннаму и Бостан-эдже.
